Невинная для дракона (СИ) - Богатова Властелина - Страница 16

Он выходит из тени, а я, невольно кутаясь в шаль плотнее, делаю шаг назад.

— Похоже, вам не спиться так же, как и мне, — ухмыляется он, и глаза цвета дикой мяты, густо темнеют под тяжелыми веками. Только теперь замечаю, что он был одет в простую рубаху навыпуск, ворот нараспашку и из нее виднеется твердая загорелая грудь, простые штаны облегающие мускулистые икры, с босыми ногами. Мне никогда не доводилось созерцать таких совершенных пропорций: широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги — эталон мужественности, силы, эротичности. Невольно постыдные мысли совсем некстати полезли в голову, побуждая во мне отнюдь не благочестивые желания. Вязкая тишина разлилась между нами, я не успела опомниться как граф приблизился так близко что мне следовало немедленно отпрянуть, но мое тело не слушалось, повинуясь иному желанию.

— Вы тоже это чувствуете? — выдыхает он.

— Что именно, граф? — едва ворочаю языком, смотря в хищный прищур его глаз.

— Безудержное влечение, миледи.

— Я не понимаю о чем вы говорите, — делаю безнадежную попытку отступить. Бежать. Но с каждым ударом сердца приятная тяжесть сгущается внизу живота, равномерно растекаясь по бедрам, обессилевая, не позволяя шевелиться. Под ногами качнулся пол, когда Айелий навис надо мной грозовой тучей, сковал мой подбородок своими красивыми пальцами и так низко склонился, что его горячее дыхание мазнуло по моим щекам. Я робею моментально, когда вижу в широких зрачках свое бледное отражение. Тону. Ноги будто вязнут в трясине — едва стою.

— Что это? — спрашиваю я.

Граф суживает глаза, они как два куска изумрудного турмалина, пылают и пленят, сжигают: чувствую, как осыпаюсь пеплом.

— Значит вы признаете? — в его голосе победа.

Только тут нахожу силы отстраниться, но напрасно я это сделала — тяжелая ладонь мужчины протестующе легла мне на поясницу горячим клеймом. Он мягко, но настойчиво притянул меня к себе плотнее. Я чувствую, как через ткань в живот упирается твердая плоть, выразительно выказывая свое желание. К щекам прилила кровь. С ужасом понимаю, что мне не хотелось его оттолкнуть, более того, мне были приятны его касания. Опускаю взгляд на его губы: сухие с тонкими бороздками, с чувственным изгибом, едва заметно приподнятые в ухмылке, обрамленные темной щетиной, высокие скулы, твердый подбородок. Его шелестящее дыхание продолжает гладить мне щеку. Не успела я прийти в себя, как граф накрыл мои губы своими, притесняя к себе еще плотнее. Горячие, твердые губы ласкали упоительно. Мое дыхание быстро сбилось, когда он вдруг, выдохнув с каким-то глухим стоном, обхватал мой затылок, жадно впился, углубляя поцелуй и я… Я подчиняюсь ему, отвечаю, забывая, что я перед ним в одной сорочке, тонкая хрупкая ткань для него совсем не помеха.

— Вы слишком далеко зашли… — все же делаю попытку остудить его пыл, призвать к разумности, хотя напрасно — я его совсем не знаю. Мои слова остались без ответа, этот ураган уже не остановить, да и кого, собственно, пытаюсь остановить — дракона?

— Зря вы вышли из комнаты, миледи, — шепчет. Его руки уже блуждают по всему телу, оглаживая спину, сжимают талию, ложатся на грудь приподнимая и сочно сжимая их. От грубых и одновременно страстных прикосновений мне становится нечем дышать. Беспомощно смотрю на дверь Элин. Я бы могла закричать поднять всех слуг на уши и прекратить все это безумие. Но этот сон и охватившее, как пожар, желание, уже не удержать. Руки Айелия, такие сильные настойчивые, губы, ласкающие кожу, не давали мне пути назад. К тому же граф не вызывал у меня такого отторжения как Джерт…

Внезапно приходит отчаянная мысль: пусть лучше он. Ведь кто знает, что ждет меня в замке герцога, судя по такой спешке, навряд ли меня ожидало что-то утешительное.

Граф подхватывает меня на руки, а к моему лицу приливает жар. Айелий направился по сумрачному коридору, с легкостью понес меня еще на этаж выше — снова коридор, но уже совсем темный — как только разбирал дорогу? Но вскоре мы оказались возле высоких дверей. Айелий открывает створку плечом и врывается внутрь. Только мельком, в свете нескольких языков пламени, различаю огромный посменный стол, тяжелые драпировки за массивным резным креслом, верно скрывающие потайную дверь. Граф посадил меня прямо на стол, вновь жадно впиваясь в мои губы, не позволяя думать о чем-либо. Я кладу ладони на его грудь провожу по рельефу мышц, ощущая как они упруго перекатываются под гладкой кожей, еще больше захожусь смущением: в любовных ласках я не искусна и не опытна, обе мои попытки постичь плотское удовольствие закончились прискорбно.

Граф отстранился, сдергивая с себя рубашку, взъерошив волосы. Некоторое время, я рассматриваю его бронзовое литое тело: широкие плечи, сильные руки, рельефная грудь, узкая золотисто-русая полоска волос, терялась за тканью низко посаженных штанов. Отвожу взгляд, но Айелий не позволяет мне отвернуться, пронизывая пальцами мои волосы.

— Он тебя трогал, Урана? — вновь задает тот же вопрос, что и на ужине.

Аейлий, не дожидается моего ответа, собирает шелковый подол моей тонкой сорочки, сдирает с меня — шаль я потеряла еще в коридоре.

Прохлада что царит в комнате, скользит по моему обнаженному телу вынуждая стянуться соскам в комочки. Взгляд графа голодно задерживается на них, я чувствую его дикое напряжение. И жар. Казалось, воздух вокруг него дрожит, как от костра.

— Он удовлетворял свою похоть, оставляя меня целой, — признаюсь, едва выдавливая из себя постыдные слова.

Взгляд Айелия вонзился в меня гарпуном — потянули душу наружу. Желваки на его скулах напряженно дрогнули.

— Ты девственница?

Кровь прихлынула к моим щекам с новой силой: разговаривать с едва знакомым мужчиной о своей невинности мне крайне трудно, а тем более, говорить об унижениях, причиняемые Джертом, случившиеся со мной за эти три долгих дня. После того меня должно воротить от мужчин.

— Он хотел… — я замолкаю, осмысливая все за один миг, начиная с моей радости, что стану женой Дарфа. "Как же я была наивна, когда решила связаться себя с этой семьей"

— …Тебя продать, — закончил за меня Айелий, — догадываясь для чего все-таки Джерт сохранил меня.

Горько поджимаю губы, мне становится тесно под взглядом графа, что дышать перестала. Айелий вдруг делает шаг, сокращая расстояние. Я опираюсь ладонями о прохладную гладкую столешницу. Его горячие ладони ощутимой тяжестью ложатся на мои бедра, скользят вниз, оглаживает колени, обхватывают икры, он разводит мои ноги в стороны, устраиваясь между ними. Я лихорадочно тяну в себя воздух, чувствуя, как сильные мужские пальцы вдавливаются теперь в бедра. Через туман в голове осознаю, что граф безотвратно намерен утвердить себя во мне.

— Не бойся меня, Урана, — голос графа вырывается из губ глуше, от его звучания я плавлюсь, как сливочное масло. Сжимаю ногами его узкие бедра. — Будет больно, но я постараюсь, чтобы ты об этом быстро забыла, — он склоняется, вбирая мочку уха. Волна жара, как пролитая из жерла лава, раскатывается по телу будоража каждую клеточку моей кожи, отяжеляя и увлажняя плоть. — Ты необыкновенно красива… Урана… — льется голос Айелия, просачивается через сгусток тумана, задурманивая и без того потяжелевшую от его близости голову. Все мысли рассыпаются каскадом брызг, когда он принялся тереться бедрами о мои бедра, позволяя больше ощутить его вожделение. Я вся горю, жажду, чтобы он быстрее оказался внутри меня.

Айелий развязывает пояс, высвобождая из оков ткани восставшую плоть, в обрамлении темных волос. Меня пронимает дрожь — он был настолько большой, что я теряю волю разом — как он может поместиться во мне целиком? Айелий не позволяет мне погрязнуть в собственном смятении — сжимает меня в объятиях, укладывая на стол, прильнув губами к шее. Высокий потолок, погруженный в тень, поплыл, когда его губы прошлись между грудей вниз, к животу. Граф раздвинул мои колени шире, а я задерживаю дыхание в ожидании, внутри плещется лютое волнение.