Обрученная с врагом (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 45

Интересно, почему мать Эльзы не отправилась в столицу? Не стала требовать признания прав дочери?

— Эльза, — негромко позвал Мартин. Послышались шаги, и кровать скрипнула под весом человеческого тела: Эльза подошла, села рядом. От нее шел легкий запах крема — Эльза готовилась ко сну. Теплые, чуть влажные пальцы сжали руку Мартина.

Он в очередной раз ощутил свою слабость и никчемность. Сдержался, чтобы внутренняя боль не выплеснулась на лицо.

— Как рука? — спросил Мартин. Наверно, где-то во тьме Эльза смущенно улыбнулась. Она почти всегда смущалась, когда ее спрашивали о ней самой.

— Уже лучше. Так, пощипывает слегка.

Пощипывает. Паралич королей во всей красе.

— Твоя мама рассказывала что-нибудь об отце? — спросил Мартин. Эльза вздохнула, и ему показалось, что она отвела взгляд. Такое вот было чувство.

— Знаешь, тогда у многих детей не было отцов, — с грустью призналась Эльза. — Много семей разводилось, отцы уезжали… Я однажды спросила у нее, кто мой папа. И она ответила: «Мужчина, как и у всех». И больше я не спрашивала.

— А владетельный князь Юрген? Ты его когда-нибудь видела?

Кровать снова скрипнула: Эльза изменила позу.

— При чем тут он? Мартин, почему ты спрашиваешь?

Мартин помолчал и произнес:

— Возможно, ты его дочь. С учетом нынешней нестабильной ситуации — потенциальная наследница престола.

Эльза ахнула и выпустила его руку. Поднялась с кровати, сделала несколько шагов по комнате. Мартин вслушивался в идущие к нему звуки и пытался понять, что делает Эльза, и что она чувствует.

Страх? Неловкость, неудобство?

Что?

— Я не могу быть принцессой, — наконец, сказала она. — Мартин, ну это же нелепица какая-то… С чего ты взял? И зачем… — в голосе зазвучали обида и гнев. — Зачем ты все это говоришь?

— Строю умозаключения, — проговорил Мартин. — Паралич королей специфическая штука. У тебя его не может быть, если в тебе не течет владыческая кровь. Значит, ты принцесса бывшей правящей династии, хочется тебе того или нет. Это факт.

Всхлипывания. Шаги. Эльза опустилась на кровать рядом с Мартином и, помедлив немного, прижалась к нему всем телом. Он обнял ее, стараясь не причинить дискомфорта случайным неловким прикосновением, и Эльза сказала:

— Я же девчонка из поселка Шахты. Не хочу я быть никакой принцессой. Как же так, Мартин?

Ее лицо было влажным от слез. Мартин осторожно дотронулся до ее щеки, и Эльза вздохнула и потянулась к нему.

Губы Эльзы были теплыми и солеными, а сама она — мягкой, податливой и какой-то обреченной, словно впереди их ждало только страшное, а в мире больше не было ни любви, ни счастья.

«Есть, — подумал Мартин, едва-едва скользя ладонью от плеча Эльзы вниз, к бедрам. — И счастье есть, и любовь. Мы с этим обязательно разберемся».

А потом и одежда, и слова, и мысли — все оказалось ненужным, лишним. Во всем мире царила непроницаемая тьма, и в ней были только двое, любившие друг друга.

И им больше ничего было не надо.

Мганга, который в эту минуту сидел за столом в соседнем номере, открыл очередную новостную страницу и прочел:

«В империи Цинь только что скончался Генрих Хортд, глава изгнанной королевской династии Аусвельда. Вместе со своей семьей он был вынужден покинуть страну после переворота, в результате которого страну возглавил стефалийский принц Андреас. Лидеры нескольких государств уже выразили соболезнования династии Хортд…»

Мганга отложил планшет и задумчиво посмотрел в окно. На улице плясали под аккомпанемент маленького бродячего оркестрика.

— Королевская кровь против королевской крови… — негромко произнес Мганга и добавил: — Пожалуй, бокору потребуется двадцать кур.

***

Мганга не знал, насколько прав, когда называл Ихвина белой рванью с юга. Если бы он предвидел, чем закончится их дорога в лесу, то назвал бы Ихвина еще и предателем.

Тропинка, по которой шел их маленький отряд, сперва была ровной, отлично утоптанной дорогой, а лес по обе ее стороны напоминал скорее парк: аккуратный, расчищенный, без кустов и лохматого подроста. Его можно было представить где-нибудь за мегаполисом: этакий клочок нетронутой природы и свежего воздуха, куда горожане выбираются на пикники по выходным. Но постепенно тропинка становилась все уже и разбитей, а лес — темнее и глуше. Эльзе, которая шла сразу за Ихвином, казалось, что из-за шишковатых стволов деревьев за ними кто-то наблюдает: беззлобно, пока только прикидывая, надо ли что-то делать с путниками. Жаркий влажный день был мучительным. Эльза думала, что в тени деревьев станет хоть немного легче — куда там! На них словно вылили ведро горячей воды.

Мартин и Мганга замыкали шествие. Для Мартина приготовили специальную палку, Мганга осторожно поддерживал его, не позволяя упасть, и Эльза, то и дело оглядываясь назад, наконец-то убедилась, что все в порядке, и Мартин не цепляется за все колдобины.

— Мганга, скажите, а как тут делятся на рабов и свободных? — спросила Эльза. Думать о своем королевском происхождении ей не хотелось, а уж о ритуалах бокоров — тем более.

— Мы все — рабы Солнцеликого государя Кхамунгхву, — ответил Мганга. — Десять лет назад он подписал указ о даровании свободы тем, кто пожелает ее взять. Были, понимаете, бунтари, которые хотели свергнуть государя и дать волю всем и каждому. Почти все рабы убегали от хозяев, прибивались к пиратам и бандитам, их возвращали, пороли… Неспокойные были времена.

Ихвин ухмыльнулся и покачал головой. От жары и влаги его рыжие волосы вились мелким бесом.

— Государь сказал: до двадцати лет вы все рабы. А потом, если хотите быть свободными — будьте. Если хотите быть рабами — будьте, — продолжал Мганга. Жара, судя по всему, не причиняла ему неудобств, он даже не запыхался. — Многие выбрали свободу, особенно молодые. А кто-то решил ничего не менять. Я подумал и остался рабом. Моя двоюродная тетка стала свободной и плохо закончила.

— Пожалуй, здесь выгодно быть рабом, — подал голос Мартин. По его посеревшему лицу градом катился пот, но Мартин не подавал виду, что устал. Мганга важно кивнул.

— Раба учат и лечат, о рабе заботятся. А свободный сам болтается по свету, — ответил он. — И что хорошего?

Эльза решила ничего не говорить. Все равно не переубедишь. Пожалуй, в этих краях только и остается, что пиратствовать да пить.

Откуда-то из леса донесся гортанный вскрик — такой, что волосы невольно поднимались дыбом. Эльза замерла от страха, судорожно вцепившись в лямки своего рюкзака, но Мганга доброжелательно улыбнулся.

— Это обезьяны, госпожа, — объяснил он. — Брачный сезон.

— Такое время, щепка на щепку лезет, — с ухмылкой добавил Ихвин и ткнул своей палкой в сторону развилки: — Нам направо.

Путешественники послушно свернули в нужную сторону, и вскоре тропинка исчезла среди зелени. Ихвин пошел намного медленнее, выбирая направление по каким-то приметам, известным только ему. Эльза, пытавшаяся идти за ним след в след, вдруг почувствовала прикосновение — словно паутинка дотронулась до лица и пропала. Мганга тоже забеспокоился: он ничего не говорил, но то и дело крутил головой, стараясь глядеть чуть ли не во все стороны сразу. Только Мартин сохранял спокойствие. Призрачный счетчик шагов, который Эльза слышала все эти дни, угас.

На них вышли молниеносно и бесшумно. Вроде бы только что они медленно двигались среди древесных стволов — и внезапно вокруг выросли сети, отрезавшие идущих друг от друга, а из зеленого сумрака выступили человеческие фигуры в одинаковой, почти форменной одежде, с банданами на головах и с короткими автоматами в руках.

— Ах ты, сука! — заорал Мганга. — Предатель!

Ихвин обменялся дружеским рукопожатием с одним из бандитов, видимо, главарем, и объяснил:

— Чернозадого опасайся, он сильная сволочь. Тот мужик — слепой, как пень. Ну а баба есть баба. Полакомитесь сегодня.

— Только тронь ее, — произнес Мартин с такой лютой интонацией, что несколько бандитов невольно опустили автоматы. Главарь почесал смуглую щеку, заросшую белесой щетиной, и подошел к Мартину, разглядывая его так, как покупательница будет рассматривать стейк на прилавке.