Малышка с секретом (СИ) - Абанина Анастасия - Страница 51

Удивившись, я неприлично на нее вытаращилась и подскочила:

— Ты что говорить умеешь? А что ж раньше-то молчала? Эй погоди ты куда? — кричала я вслед, вновь улепетывающей от меня плутовке, сбегающей в радужную чащу. — Так не честно, ты должна ответить на мои вопросы… Ты слышишь? Остановись же… — пытаясь догнать берегиню, разочарованно и раздраженно вопила ей вдогонку, пока она не прибавив скорости, совсем не скрылась в дали, а меня будто кто-то невидимый сильным толчком в грудь вышиб из сна.

Вскочив на кровати, вся мокрая от холодного пота и с трудом втягивая в легкие воздух, будто при падении, я пыталась прийти в себя и отдышаться.

— Это что ж творится? Нет, ну вы подумайте! Вот же ж лисья морда… Ей понимаешь ли и так, и эдак, всю жизнь свою рассказываю, проблемами делюсь, спрашиваю то что больше узнать негде, а не ерунду всякую, а она прикидывается что немая… Вот наглость! Мерзавка двуликая, вот так и верь после этого всяким лисам… Ну ничего, встретимся еще на этой тропинке! — зло возмущаясь бухтела я, сидя на постели и потирая грудь под рубахой. Давило так, будто меня толкнули ладонями, довольно ощутимо к тому же.

— Хорошо, что не ногой — усмехнулась сама себе.

Оглядевшись увидела на столе прикрытые тряпицей: миску и хлеб. Прислушавшись к себе поняла, что голодная и поднявшись направилась к лавке у стола.

— Есть то как хочется… — подняв полотенце, осмотрела свой завтрак, видимо все уже поели и разбрелись по двору… — Ну что ж, тогда приятного аппетита Ведочка. — пожелала радостно себе и принялась жадно поглощать кашу, запивая молоком и закусывая хлебом. Вкусно…

Закончив, подобрала грязную посуду и пошла к колодцу ее мыть, пока свежая и не подсохла. Пройдя горницу, вышла на крыльцо, навстречу мне кинулся Лашек, наверняка подумал, что его кормить иду, подхалим. Так-то его всегда Зелеслав кормит…

— Так что не че! — буркнула я, топая ногой по ступеньке в попытке отогнать или хотя бы спугнуть, чтоб успеть обойти весело скачущего вокруг меня пса.

Задача оказалась почти невыполнимой. Животинка то почти с половину меня, если вдруг ему взбредет, тогда он с легкостью повалит мое упитанное тельце на землю, да еще и потопчется.

— А ну! Место! — прикрикнула я, но этому проглоту хоть бы что, команд он не знает.

Ладно попробую обойти его как-нибудь потихоньку. Прижавшись боком к стене избы, я подняв посуду повыше над головой, чтоб не соблазнять лишний раз весело скалящегося Лашека, стала протискиваться вперед по сантиметру, стараясь не отодвигаясь от опоры в виде бревен за спиной, чтоб не быть затоптанной счастливым питомцем. Кое-как медленно добравшись до колодца в целости, я поставила, на стоявший у него стол посуду и заглянув в ведро, что было приковано к поднимающей цепи, порадовалась, что в нем есть вода и самой тянуть мне ее не придется. Плеснув в миску и стакан немного, сполоснула их рукой, поскольку, тряпку взять не додумалась, а тут ничего подобного не было, помыла посуду так несколько раз и закончив, понесла ее в избу. Расставив все по местам на полки, попила воды из ковша и пошла искать родных. Заглянув в баню и в коровник, но никого не обнаружив, направилась в заднюю часть двора. И подходя ближе к курятнику, вокруг которого бегали обеспокоенно квохтая куры, услышала матушкин голос.

— Да, вот суда вбивай, щас прикрепим как-нибудь, а там батька вернется да починит все по-хорошему. — говорила невнятно мама.

Дойдя до приоткрытой двери и заглянув внутрь, увидела Боянку и матушку, державших на весу цепь сбитых между собой в линию и свалившихся со своего места насестов, которые Зелеслав на гвозди пытался приколотить обратно к стене.

— Что стряслось? — спросила я, разглядывая погром в обычно прибранном курятнике.

— Да вот насесток свалился, все яйца переколотились. — объяснила матушка, подпирая плечом ящики. — Ну ладно чего уж… Сынок, давай скорее вбивай тяжело ведь. — ответила матушка, придерживая свой край.

Осмотрев валяющуюся кругом солому, в которой возились несколько не сбежавших из сарайчика кур, битые скорлупки яиц, и корытца для воды и корма полные соломы и грязи. Подошла к одному из них и приподняв за один край, вывалила всю грязь на пол.

— Хоть чем-то помогу… А то что толку столбом стоять? — думала я.

Зелеслав продолжал вколачивать гвозди по периметру жерди, продвигаясь к Боянкиной стороне, вывалив и второе корытце, я вышла и направилась к амбару набрать зерно. Его не много нужно и донести даже мне под силу, в отличии от воды которую нужно сначала вытянуть из колодца. Пройдя в амбар, и подобрав специально углубленный совок для зерна, я приоткрыла створку сусеков и насыпала до верху зерен. Закрыв вернулась в курятник и отложив совок в сторону, вытащила корытце на улицу и высыпала содержимое, на которое с радостью накинулись куры. Услышав звук высыпающегося корма, клушки со всех ног устремились к сарайчику, прекратив далеко разбредаться по двору.

— А то гоняй их потом, да считай сколько удрать успело… — думала я, наблюдая за сбегающейся птицей и слушая мерную дробь молотка за спиной.

Вскоре стук прекратился и наши ремонтники вышли из сарая покрытые слоем пыли, грязи и в паутине. Матушка оглядев двор, посмотрела на собравшихся у своего жилище кур и сказала:

— Зелеслав, ну ты дальше тут и без нас справишься… А мы пойдем обед варить… — отряхивая подол, говорила мама.

Мальчик кивнул и пошел в амбар, прихватив с собой вилы. Матушка и Боянка пошли к избе, а я к колодцу, вымыть руки, вымаранные в грязи от корытец. Заодно сполоснув и лицо, от осевшей в сарае пыли, пошла в дом, но войдя увидела, что в горнице еще никого не было.

— Наверное, в баню пошли, а то как готовить, когда с волос земля сыпется? — пробубнила самой себе.

Присев на лавку, я дождалась возвращение купальщиц, и мы все вместе принялись готовить обед. Мне досталась чистка репы и других овощей, матушка взялась ставить вариться кусок мяса на косточке на бульон, Боянка месила тесто на пироги с яйцами и уже подросшим, в нашем вновь растущем огороде, зеленым луком. Возились мы довольно долго и уже заканчивая лепить последнюю партию пирогов и доваривая щи и кашу, как услышали с улицы ржание коня и скрип колес телеги. Побросав все и подорвавшись с мест, мы рванули к выходу, как раз в том момент, когда Бивой открыл калитку и вошел на двор. Мы кинулись к нему все разом, он немного опешив, замер, а мы с мамой и Боянкой принялись его дружно обнимать, радостно улыбаясь.

— Вернулись…Хвала богам… Что долго так? — говорили мы хором, спрашивая притихшего братца, обнимающего нас в ответ.

В калитку вошел Бенеш:

— Ну чего копаешься? Батька же сказал ворота открыть… — проходя на двор, говорил парень.

Заметив нас, он тоже приостановился, а мы уже подбежали к ничего не понимающему парню и стали тискать, и целовать и его.

— Какой ты загорелый, что на солнце все время сидел? — спросила радостно матушка.

— Будто целое лето не виделись… проговорил замученно Бенеш, но не пытаясь выпутаться из наших объятий.

Он беспомощно смотрел на смеющегося Бивоя, который получив свободу от переполненных радостью нас, прошел дальше, чтобы открыть ворота. Распахнув их, он отошел в сторонку, а мы не дожидаясь, когда батька ввезет телегу на двор подскочили и к остальным членам нашей семьи. Все светло улыбались, обнимали друг друга, целовали в щеки, матушка умудрилась немного всплакнуть, видимо от радости, что все вернулись и все живы здоровы. Батька обнял ее, взяв на руки меня и задорно улыбаясь, спросил:

— Ну чего ты горлинка моя? Все хорошо, все вернулись… Все в порядке…

— Да это я так… — отмахнулась матушка, утирая слезы и приникая головой к его плечу.

С телеги спустились: жизнерадостный дядька Влас, серьезный, но не слишком Благояр и весьма утомившийся от поездки Болет, придерживающийся за поясницу, которому помогали сойти с телеги близнецы.

— Все-таки какой же он старый, хотя на вид и не скажешь… — думала я, поглядывая на тяжело разгибающегося старца.