Малышка с секретом (СИ) - Абанина Анастасия - Страница 37

Батюшка поблагодарив старца, отправился со мной домой.

— Вот это да!!! Вот так Отомаш тихушник, жениться собрался! Хотя ничего удивительного, ему уже шестнадцать, а там если невеста согласится, то и ладно. Для местных он уже взрослый, и отец ему очень доверяет, значит тоже считает, что готов братец свою семью создавать. Вот это я понимаю новость, а не эти батькины лазанья по кустам со всякими крысами. Как быстро же все меняется, мне не нужно столько потрясений в один день, надеюсь сегодня больше ничего не случится… — думала я, устало радуясь и отдыхая душой от всего случившегося, сидя, у открывающего калитку батьки на руках.

Войдя во двор, мы увидели, выходящих из денника Кучура близнецов. Завидев нас, мальчишки стали приближаться, насторожено посматривая на батьку. Отец потрепав их по вихрастым головам, улыбнулся и сказал:

— Чем занимались разбойники? Скотине воду давали в полдень?

— Да. — ответил Бенеш.

— А, как же… — сказал Бивой.

— Ну молодцы, пойдемте тогда в хату, время снидать.

Мальчишки улыбнувшись, развернулись и отправились в сторону избы, мы пошли следом. Войдя внутрь, увидели уже накрытый стол, матушку, хлопочущую по горнице, Боянку, раскладывающую пирожки на тарелку, Зелеслава, разливающего сбитень по стаканам и Отомаша, нарезающего хлеб. Устроившись на лавках, каждый на своем месте, все принялись обедать. Особых разговоров за столом не вели, всеобщее настроение было радужным и благодушным. Закончив обед, я поблагодарила матушку и пошла к своей лавке, подремать, сон моему растущему организму был просто необходим, сколько энергии он сегодня затратил, пока я бегала за отцом по всей деревне. Проснулась уже ближе к вечеру, в избе сидя за столом, батька учил или Зелеслава читать. Заинтересовавшись темой занятия, я отправилась к ним за стол, усевшись на лавку, увидела перед Зелеславом, лежавший на столе, желтоватый и толстый пергамент, исписанный местным алфавитом, он чем-то напоминал кириллицу с помесью латыни. Батюшка называл буквы, указывая на каждую отдельно, пальцем. А;Б;В;Г;Д;Е и так далее, только в этом алфавите не было твердого и мягкого знака и букв Э; Й и Ё. В принципе они заменяемы буквами аналогами. Так что многого от этого алфавит не потерял, а мягкий и твердый знак, как по мне, важны только при чистописание. А я особо и не видела, чтоб здесь плакаты или транспорты висели, скорее всего люди пишут слова так, как слышат. Ну, зато мороки меньше, и я знаю, что тоже смогу писать, вот только запомню, как тут буквы пишутся. Просмотрев свиток, насколько это было возможно из-за плеча брата, перед которым тот лежал, я заметила на нем какой-то текст. Зелеслав сидел и заучивал порядок букв, водя пальцем по листу. Я толкнув его в бок попросила:

— Зелеслав, дай гляну поближе… — кивая в сторону пергамента, сказала я.

Брат улыбнувшись, немного отодвинулся от стола, и я наконец увидела, что там написано. Это было какое-то, описанное неизвестным автором, событие, рассказанное тем же стилем, каким и обычно рассказывал нам сказки Болет. «И приходили они на поле чистое и вставали плечом к плечу, чтобы дать отпор супостатам нечистым. И началась великая сечь и пали духом слабые, а те что остались, дали начало народу новому, что проживает на земле той до сей поры.

— Да-а-а информативно, но обрывается на полуслове, чувствуется недосказанность… — подумала я и подняла глаза от листа.

На меня, даже, как-то неприлично таращились батька и Зелеслав. Я немного опешив, спросила: — Что?

— Ты, что читала? — восторженно спросил брат.

— Нет, я же молчала… — вспоминала я, весь текст я читала про себя.

— Но у тебя глаза бегали, будто читаешь и губы слегка шевелились…

Я таращились на родных, думая о том, что я конечно могла для концентрации бормотать слова, все же такой текст для прочтения, мне не привычен и тяжело сразу разобрать, где какая буква, но неужто, я вот так по-гпупому спалилась?.. Да, сдаешь Наденька, совсем расслабилась.

— Ну, если только немного, это очень сложно читать. — пробормотала я, разглядывая пергамент.

— Вот так вот сынок, ну и чудны же, дела Божии… Ну ничего, и ты эту науку освоишь. — весело сказал батька, ободряюще потрясая мальчика за плечо.

— Ну здорово, я тут второй час сижу, а она глянула и уже читает. Она меньше меня, а уже читать и считать умеет, везде оказывается теперь я последний. — бухтел Зелеслав, скпадывая руки на груди.

— Ну, чего ты обижаешься? Она ж ведунья и дивиться не чего… — приободряя расстроенного мальчика, сказал батюшка.

— Не обижайся, я тебе помогу, читать научиться. — обняла я мальчика за талию и чмокнула в щеку.

— Угу… — зардевшись и покраснев мыкнул Зелеслав. Мы просидели за пергаментом до самого ужина, пока у Зелеслава не наметились неплохие успехи. Уже вернулась Боянка от Цветанки, довольная и счастливая, матушка подоив корову, процедила молоко и стала собираться в баню, прихватив и меня. Братья накормили скотину и ждали своей очереди, чтоб помыться. Мы искупавшись вернулись в избу. Батька оторвавшись от учебы, подошел к матушке и шепнув ей что-то, увел за печь. Я сидела на своей постели, обсыхая. Отец усадив матушку на кровати пристроился у ее ног на корточках и что-то ей шептал жестикулируя. Матушка на его слова сильно нахмурилась, всплеснула руками и что-то стала ему выговаривать тоже шепотом, но явно распыляясь. Батюшка сказал ей еще что-то и крепко обнял, она уткнулась ему в плечо и что-то бубнила, с моего места слышно не было, потому что мальчишки весело болтали за столом, но зато было видно и нетрудно догадаться, зная, что отец рассказал матушке о встрече с Чернавой. Ну и хорошо, что сам, а не она к примеру, еще и сочинив что-нибудь крамольное. Закончив выяснять отношения матушка вышла из-за печи и принялась собирать на стол, Отомаш вернулся из бани, а близнецы убежали мыться, пока еще была пара минут. К тому времени, как матушка и Боянка закончили греть ужин, братья уже вернулись. И мы все сели вечерять. Поужинав, разбрелись по койкам.

Я лежала на своей кровати и благодарила всех, кого можно. Радуясь, что сегодняшний день закончился хорошо.

— Спасибо. — пробормотала я в никуда и сладко заснула.

Прошло уже четыре дня с Боянкиного обряда. У нас все было, хвала богам, стабильно. Никто больше не выкинул никакой фортель за эти дни, и мы прибывали в довольно хорошем и праздном настроении. Все эти дни батька с братьями ездили на поля, а мы занимались хозяйством, я вносила свою лепту и полола свежо- выросшую траву на огороде. И каждый день мы с Зелеславом учились читать и даже писать, по тому свитку, что нам в пользование отдал батька. Разучивая буквы, мы садились на скамейку у колодца и на вытоптанном братьями участке земли припорошенным пылью, рисовали прутиками буквы, приспосабливаясь писать и читать написанное друг другом, по очереди. И добились довольно многого, Зелеслав уже читал по слогам, медленно конечно, но все же, а я почти выучила все символы, что особенко разнились с обычным для меня алфавитом. Боянка, все так же, бегала в гости к Цветанке и на поваленное дерево у реки. Частенько сестра брала меня с собой, потому что матушка, эти посиделки, не особо одобряла: — И так дел много, а ты еще и мотаешься. — говорила она, но все же отпускала. В последний раз, мы собирались у Цветанки во дворе, у них за домом есть небольшой садик, в нем очень тесно растут яблони, а меж этих яблонь — небольшое пространство, так вот там, дядька Благояр поставил широкие лавки и стол, вот там подружки и любят собираться, чтоб поболтать. Как-то в один из дней, мы с Боянкой пришли в сад последними. В палисаднике уже собрались: Франа, Юлка и Цветана, девочки уже вели какой-то разговор и не сразу нас заметили.

— Да ну его, тоже мне жених. Не хороший он, гнилой внутри, как так репа… — говорила Цветанка, морща нос.

— О ком говорите? — заинтересованно спросила сестра, стоя со мной на входе в импровизированную беседку.