Малышка с секретом (СИ) - Абанина Анастасия - Страница 11

— Хотя, может все не так страшно, — принялась я себя успокаивать, — Ведь, если б все было настолько плохо, то мы бы явно, никуда не ехали. Скорее всего, оружие это превентивная мера, для пущей уверенности. Ох, хоть бы все обошлось, и мы без приключений вернулись из поездки… Успокоив себя этими мыслями, я стала дальше рассматривать амбар, заметила своеобразный навес, расположенный над воротами, к которому была приставлена лестница, и лежащую под ним, кучу соломы. Отец, взяв вилы, подцепил на них болыиой стог сена и кинул в телегу, поднялась пыль и я закашлялась. Он взобрался на телегу и принялся равномерно распределять солому, по дну, пустого пространства. Отомаш, принес из амбара, какие-то доски и положил их, на уже разровненный участок соломы, вернулся в амбар и в клети взял несколько мечей, подошел и положил их возле нас, к стенке. Закончив возится с соломой, отец слез с телеги и помог Отомашу загрузить клетки с животными, потом он вышел из амбара с другой стороны через дверь и вернулся, неся в руках два небольших, деревянных корытца. Погрузив их, он пошел на свое место на передке, а Отомаш помог матери взобраться к нам, и влез на освободившееся место, рядом с отцом. Ну, вроде все. Отец стеганул коня, и мы неспешно двинулись в путь, по окружающей нас деревне.

Я рассматривала, проезжаемый нами пейзаж: такие же, как и наша деревянные избы, располагались, за примерно такими же, как и наш, заборами. Где-то покосившимися, где-то совсем новыми. Дома располагались не в ряд, а были хаотично разбросанны по территории, так что дорога петляла меж ними. Земля была накатанной и особой тряски, сидя на перине, не чувствовалось. Не зря ее положили. Выехав за пределы деревни, а это я поняла потому, что дома закончились, мы двинулись в сторону виднеющегося недалеко леса.

— Жена? К знахарке сейчас поедем или на обратном пути? — спросил батька.

— Сейчас давай, потом все устанем от дороги, не захочется такой крюк делать..

Подъехав к лесу, мы увидели впереди развилку: одна дорога вела прямо, а вторая, не такая накатанная и более темная — влево. Мы свернули влево. Если честно, стало не по себе. Над этой частью развилки, даже кроны деревьев, росли гораздо гуще, создавая, немного пугающую атмосферу. Учитывая еще и тот факт, к кому мы направляемся, я насторожилась. Телега, продолжала неспешно катиться по лесу, а я наблюдая однообразный пейзаж, незаметно задремала, привалившись к Боянкиной груди. Проснулась, от какой-то возни и голосов рядом, открыв глаза, увидела напротив: матушку, Боянку и Зелеслава, достающих из корзины пирожки, часть которых, матушка передавала Отомашу и отцу. Поняв, что тоже голодна, я села и не заметив как, поползла к жующим. Удивилась самой себе: вот уж точно, "голод не тетка", ведь, впервые поползла! Не заметившая моих подвигов матушка, сунула мне пирожок, а я не расстроенная, отсутствием реакции с ее стороны, начала его жевать. Выпив киселя из какого-то, хитро сшитого, кожаного мешка, я вполне довольная собой и миром принялась осматриваться. Вокруг все такой же густой лес, прямо девственная природа, не знаю где у нас такой лес можно увидеть, люди собой все заполонили и нет ни одного километра, где бы не проходила нога человека. Боянка и Зелеслав доедали по еще одному пирожку, матушка возилась, что-то разыскивая, в корзинах, Отец и Отомаш вели неспешную беседу:

— За лесом путь опять расходится, одна дорога в Болонь ведет, а другая в село Мухояр, но от седова, можно только этой дорогой вернуться, ну до темна думаю, до стойбища доберемси. А поросей и сейчас, как остановимся покормим… — сказал мужчина.

— Да, хорошо бы успеть, а то как бы нам на татей лихих не нарваться, как по большаку поедем. — проговорила матушка, прислушиваясь к отцу.

— Не боись, чай не впервой, сейчас ужо время потеряли, но скоро нагоним. От седова быстрея Кучура погоним, он крепкий, сдюжит. — беззаботно ответил батька.

Внезапно закончился лес, и мы оказались на большой поляне, где в противоположной ее стороне, стояла небольшая избушка с крохотным сарайчиком, мы подъехали ближе… Не доезжая метров двадцать, отец остановил коня. Матушка взяла меня на руки и передала Боянке, которая сидела ближе к краю, батька спрыгнул с передка и подошел, чтоб помочь нам спуститься. Он подхватив мать, помог ей выбраться из телеги и обернулся, забрать меня у сестры. Мать, подхватила одной рукой меня, второй взяла одну из корзинок и направилась к избушке:

— Тута обождите, поросей пока покормите, здесь где-то недалече ручей был… — и как- то решительно и напряженно, понесла меня дальше. Дойдя до избушки, но не входя в нее, матушка крикнула:

— Сения, ты в избе? Мне поговорить с тобой надобно…

На пороге избушки показалась старуха, неприятная на вид, лицо испещренное морщинами, поджатые тонкие губы, цепкие и сияющие каким- то внутренним светом глаза, совсем неподходящие старой женщине, слишком выделялись на лице. Темный платок покрывающий седую голову с торчащими кое где, волосами. Одета она была в белую льняную рубаху, коричневого цвета юбку, на поясе был повязан серый передник, в каких-то разводах, а на плечах, лежал еще один мрачный платок. Впечатление она производила удручающее, не стоит ждать от нее чего-то хорошего, решила я для себя. — Прямо Баба Яга, только костяной ноги не хватает.

Оглядев нас с головы, до пят, она сказала: — Чего хотела Чипранка?

— Да вот, гостинцев тебе передать и дочку мою меныиую, может посмотришь, третье лето как, ей пошло, а она словно лебедь сонная, и не ходит, а говорить ток, как пятого дня начала. — подошла ближе матушка и поставила на крыльце корзину, продолжая держать меня на руках. Я теснее прижалась к женщине, близость к старухе меня пугала.

Переведя взгляд с корзины на меня, бабулька протянула ко мне, скрюченные старые руки, со словами:

— Давай сюда…

Матушка хотела передать меня бабке, но я, не имея большого желания оказаться у нее на руках, только вцепилась в материн сарафан. Попытавшись меня отцепить, Чипрана добилась того, что я только сильнее вцепилась в ее сарафан и начала немного подвывать. Я хоть и взрослая женщина в теле ребенка, но мне совершенно не улыбалось, общаться с этой странной старухой. От нее шла какая- то пугающая сила.

Но, никогда не справится ребенку, с двумя взрослыми, совместными усилиями мать, оторвав меня от себя, передала меня бабке, а та занесла в избу, сказав:

— Тута обожди..

Матушка осталась перед крыльцом, провожая нас напряженным взглядом. Войдя в избу, я убедилась, что попала в домик Бабы Яги: везде куда падал взор, висели пучки трав. Окон в избе не было и топили ее видимо, по черному, потому что, весь потолок и стены по верху, были покрыты гарью и копотью. У стены слева, стоял большой деревянный стол, рядом с ним широкая лавка, на лавке лежал черный кот, на столе стояли какие-то плошки, светец для лучины, разделочная доска, а на ней широкий нож. Рядом лежали свежие пучки трав и какие-то корешки. На стенах висели полки с посудой, у противоположной входу стены, стояли сундук и еще одна широкая лавка, в углу на полочке стояли небольшие, примерно с ладонь, деревянные статуэтки, в количестве десяти штук.

Усадив меня на лавку, она пошла к сундуку. Мне было здесь неуютно, хотелось поскорее уйти. Порывшись в сундуке, бабка вынула из него какое- то полотно и палку. Полотном оказался, расшитый рушник, а палка — посохом с подвешанными в навершие: косточками, перышками, бусинами и камушками, как у чукотских шаманов. Накрыв меня рушником, старуха принялась трясти надо мной посохом, что-то бормоча под нос. Сначала меня обдало холодом, потом жаром, я вся взмокла, как будто сидела в бане. Перед глазами, все затряслось и померкло. Я потеряла сознание…

Очнулась от того, что кто-то лил мне в лицо водой. Проморгавшись, я оттолкнула руки старухи, в которых она держала ковш, из которого поливала меня, взяв тряпку со стола она утерла меня ею, взяла на руки и вынесла на крыльцо, где нас ожидала мать.

Сойдя на ступени, бабка передала меня матери, сказав: