Князь Мещерский (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 19

По случаю вступлений русских войск на польские земли государыня издала манифест. В нем высочайше объявлялось, что Россия не ставит своей целью захват Польши и присоединение ее к империи целиком или частично. После окончательного и полного разгрома Германии русские войска уйдут с польских земель, предоставив это государство собственной судьбе. Русским солдатам и офицерам, сообщал манифест, под страхом сурового наказания запрещено чинить притеснения и обиды польскому населению. Ежели таковое случится, пострадавшим следует обратиться с жалобой к военному коменданту поселения, и тот примет меры. За продовольствие и иные материалы, которые понадобятся русской армии на территории Польши, она будет платить по честным и справедливым ценам в той валюте, какую пожелает продавец, а при ее отсутствии – золотом и серебром. Для таких нужд полковым кассам выделены соответствующие средства. Государыня призывала население Польши с пониманием отнестись к сложившейся ситуации и активно сотрудничать с временным военным руководством России на своих землях. В случае успешного взаимодействия военные коменданты будут передавать властные полномочия представителям местного населения. А вот те, кто станет препятствовать русской армии в ее справедливом желании разгромить агрессора, наносить ей вред или оказывать сопротивление с оружием в руках, будут предаваться суду и понесут наказание в соответствие с законами военного времени.

Манифесты на польском языке отпечатали заранее, и при вступлении русских войск в города и села клеили на видных местах. Позаботились, уважаю. Обо всем этом я узнавал из прессы. Фронтовые репортеры сопровождали русские войска, а поскольку высокий темп наступления позволял сохранить исправными телеграфные линии, их репортажи приходили в Москву оперативно и немедленно появлялись на страницах газет. Те расхватывали как горячие пирожки. Из-за этого ряд изданий делал по два-три выпуска в день. Отличился в этом смысле «Голос Москвы». На фронт он отправил целую бригаду репортеров, в том числе известного в моем времени Гиляровского. Владимир Алексеевич, несмотря на возраст (ему шел 61-й год), решил тряхнуть стариной и отбыл на фронт, где находился в первых цепях русской армии. Он так привык и по другому не умел. В захваченные города журналист врывался с передовыми частями и первым делом искал телеграф. Командир седьмой дивизии, в порядках которой передвигался Гиляровский и сопровождавший его фотограф, сообразил, какая удача ему выпала, и создал знаменитости все условия для работы. Выделил персональную бричку с кучером, а также умелого телеграфиста из вольноопределяющихся. Во взятом дивизией городе этот экипаж мчался к телеграфу, где вольноопределяющийся садился за аппарат, а Гиляровский диктовал ему очередной репортаж. Кириллицы в трофейной технике, ясное дело, не имелось, поэтому телеграммы уходили в Москву на латинице. Как с этим разбирались редакторы «Голоса Москвы», не знаю, но репортажи Гиляровского появлялись на страницах газеты чуть ли не ежедневно, причем, с иллюстрациями! Репортер и об этом позаботился. Фотографии самолетом везли в Гродно, оттуда курьерским поездом доставляли в Москву. Мне запомнился очерк Гиляровского о солдате-новобранце Прове Курицыне. При прорыве немецкой обороны тот преодолел облако хлора, первым ворвался в траншею врага и захватил пулемет, заколов при этом шестерых германцев. Со снимка, сопровождавшего репортаж, напряженно смотрел в камеру молоденький солдатик с простым, «рязанским» лицом. Его гимнастерку украшал орден Славы, погоны – лычки ефрейтора. Награду и повышение в чине солдат получил за свой подвиг, хотя это слово мало вязалось с его простоватой внешностью, незамысловатым именем и смешной фамилией. Меня это не удивило – на войне не редкость. Записные красавцы-богатыри празднуют труса, а такие вот Провы спокойно делают то, чему их обучили. Тем и сильна Россия.

Завершив шпионские дела, я вернулся к врачебным. Санитарные поезда везли в Москву отравленным хлором – главным образом из тыловых частей, попавших под обстрел химическими снарядами. У тыловиков не имелось противогазов, их не успели обучить приемам защиты от отравляющих веществ. Обычное дело. Можно сколько угодно обвинять в этом генералов, но истина состоит в том, что никогда, ни в одной стране планеты армия не готова должным образом к масштабной войне. Так было и в моем мире. Тонны книг написаны о просчетах СССР накануне войны с Германией, а французы были к ней готовы? Или англичане? Да немцы били их как детей! Даже США с их мощной экономикой два года терпели поражения от маленькой Японии, которая громила американцев и их союзников в воздухе, на суше и на море. Сама Германия просчиталась в оценке потенциала СССР и после двух лет войны катастрофически отставала от него по объемам производства оружия. Многое зависит от умения руководства страны мобилизовать ресурсы и найти нужных союзников. В моем мире это удалось СССР, здесь – Российской империи. Советскому Союзу помогали США, России – Франция. Понятно, что не бескорыстно. Но лучше платить золотом, чем жизнями. Драгоценного металла в российских недрах много, добыть его не проблема. Зато вот такой Пров вернется домой, заведет семью и детей. И кто знает, может со временем его сын или внук станет знаменитым ученым, который откроет землянам дорогу в космос, изобретет лазер или компьютер. Главная ценность государства – люди, а не недра. У Японии нет полезных ископаемых, но по размеру валового внутреннего продукта она занимает четвертое место в мире, далеко опережая Россию…

Что-то меня в философию потянуло… Устал. С момента прибытия санитарных поездов метался по госпиталям, показывая врачам, как лечить отравленных хлором. Проводил мастер-классы, как сказали бы в моем мире. Потихоньку наладилось – врачи перестали бояться и более не смотрели на отравленных, как баран на новые ворота. Санитарные поезда везли в Москву и обычных раненых. И хотя в этот раз они прибывали грамотно прооперированными и должным образом перевязанными, работы хватало. В отдельные дни я уставал так, что даже не ехал домой – спал на свободной койке или кушетке прямо в госпитале. А куда денешься? Хирург должен оперировать. Он, как пианист – теряет чувствительность пальцев без ежедневных экзерсисов за роялем.

Вельяминов и его рабочая группа из ученых-химиков и врачей[34] меня не беспокоили. Я подкинул им идею эффективного лекарства против туберкулеза – настоящего бича этого времени. Как сообщил мне Николай Александрович, изониазид[35] удалось синтезировать (ничего удивительного, так случилось в этом времени и в моем мире), сейчас шли его клинические испытания. Если пройдут успешно, Россия первой в мире победит туберкулез. А это – престиж страны и огромные деньги от продажи лекарства и лицензий на его производство. Указом Марии III создан специальный комитет, который этим занимается – и не без успеха. Стрептоцид и лидокаин уже приносят доход, желающие купить лицензии очереди стоят. Только не всем продают. Франции разрешили – союзники как-никак, а вот англичанам – фигушки! Пусть готовые лекарства у нас покупают – у французов лицензия для продаж на своей территории. Немцы пытались лицензии приобрести – через посредников, конечно, шведов и датчан подряжали. Обломались. России нужно выходить на рынок высокотехнологичных товаров – не все ж зерном и лесом торговать. Без этого и в XXI веке будем жить за счет нефти и газа, как какая-то третьеразрядная страна. Стыдно!..

– Мсье Мещерский?

Отрешаюсь от мыслей и поднимаю голову – Шарль. Стоит на пороге ординаторской и улыбается. Жизнерадостный галл! Шарль-Фредерик Дюваль, хирург-ортопед из Парижа, приехал изучать аппараты Илизарова. Статью о них в «Хирургическом вестнике» перепечатали в медицинских журналах Европы. Слух о том, что первой пациенткой, которой поставили аппарат, стала русская императрица, добавил интереса к устройству. Вот Шарль и прилетел. Если даст положительное заключение (а куда он денется?) – еще одна строчка в медицинском экспорте России.