Двое: я и моя тень (СИ) - "AttaTroll" - Страница 64

Второй шестёрке собравшихся Джокер не доверял в той же степени, как Артур ни в жизнь бы не доверился больше этой суке Пенни. Если бы небеса разверзлись и мёртвые повылезали из своих холодных могил, Арти пустил бы своей престарелой гадине пулю-другую в лоб. Так и Джокер не доверял этим шести говнюкам, именно поэтому он взял их на дело. Показательная порка ещё никому не навредила. Наоборот. Глядишь, ума прибавится, уважения, страха перед боссом. Злые, трясущиеся от страха языки пустят отменный слух о том, как папочка расправляется с предателями.

После окончания непродолжительного телефонного разговора суд начался.

— Итак, господа присяжные, позвольте представить вашему вниманию Джефа. Джеф, наверное, сейчас расскажет нам потрясающую историю о том, как они с братом, неподражаемым Беном, хотели устроить переворот, но хуй там плавал. И для этого они похитили мою девочку. Давай, Джеф, твой выход.

Джокер откинулся на спинку ободранного кресла и чиркнул зажигалкой. Огненная капля лизнула сигарету, и комната наполнилась молочной скорбью.

Молодой парнишка перестал ёрзать и ссутулился. Каштановая прядь волос закрывала половину лица, Джеф прекратил прятать её за ухо, всё равно не помогало. Она непослушно выпадала раз за разом. Он поднял испуганные, полные неподдельного непонимания глаза и посмотрел на Джокера. Задержался на нём, затем обвёл взглядом присутствующих в не самой просторной и богатой комнате. В этой самой съёмной комнате они долгое время жили с Беном, делили пополам скромные половицы. Одна постель смята — та, что у окна, а у стены аккуратно заправлена. На ней никто не спал. На столе и под столом мусор, обёртки из-под дешёвого фаст-фуда, бутылки. Это жилище не знало, что такое заботливая женская рука, но оно знавало кое-что другое, и об этом красноречиво кричали использованные презервативы, брошенные тут же под стол.

— Джеф, мы все ждём тебя, — напомнил Джокер и выпустил струю белого дыма в парнишку, как приговор.

Джеф глянул на Джокера исподлобья и огрызнулся:

— Я не в курсе, что было на уме у Бена.

Джокер чуть склонил голову набок, изобразил удивление, и голубые треугольники поползли вверх.

— Не дерзи мне, — в голосе угроза.

— Я… Я правда не в курсе дел Бена! Он бы сказал мне, если бы что-то задумал! Клянусь! Он бы не стал подставляться ради какой-то потаскушки. Это же Бен!

Один из людей Джокера отвесил Джефу подзатыльник и прошипел: «Ты говоришь о женщине босса, а не о своих шлюхах, гандон».

— Я правда ничего не знаю. Бен ничего такого не обсуждал со мной. Он ведь не дурак, чтобы нападать на твою женщину! Кабы у него тёлок не было, но даже тогда он… он с головой дружил вообще-то.

Джокер с интересом посмотрел на Джефа и улыбнулся:

— То есть врёт моя девочка? Может, она сама напала на твоего недалёкого братца, сама поиметь его хотела, а он, святая овечка, отбивался, на помощь даже звал, наверное. Несчастная жертва хрупкого мышонка.

Джеф устало прикрыл лицо ладонью и мотнул головой.

— Нет. Но и Бен себе не враг.

Джокер долго рассматривал Джефа. Сигарета тлела в его пальцах, и когда он затянулся в очередной раз, пепел рухнул на пол и затерялся среди мусора. Лизи, его маленький напуганный мышонок, отомстила за себя в той подворотне, но это ведь не всё. Папочка пройдётся пожаром по головам неверных, растопчет отступников, предаст их огню. Папочка не простит: огонь вам отпустит грехи ваши, сукины дети.

— Я не хочу умирать! — вдруг взмолился Джеф.

Джокер бросил ему в лицо пугающий въедливый смех и весело спросил:

— А я разве говорил, что хочу убить тебя? Парни, я его разве запугивал? Пушку на него наставлял? Нет?

«Присяжные» все как один подтвердили, что ничего такого не было. Ни запугивания, ни давления, ни какого-то особенного тона, в котором бы так и сквозило «я выбью твои мозги, ублюдок». Но все понимали, что Джокер имел полное право на это: никто бы из присутствующих не простил нападения ни на свою девушку, ни на жену, ни на семью.

— Но раз уж ты сам поднял эту тему… — Джокер развёл руками. — У меня не было в планах убивать тебя, Джеф. А вот ты мне зубы заговариваешь, но я развяжу узелок на твоём языке.

Джеф напрягся. Один из людей шагнул было вперёд, но Джокер жестом остановил добровольца: никаких пыток. Пока никаких.

— Мой старый добрый знакомый держит в тюрьме особую камеру, — вкрадчиво начал Джокер, не сводя хитрых глаз с Джефа, превратившегося в слух. — Это осо-о-обенная камера для осо-обенных людей. Знаешь, кто там сидит? Нет? Я расскажу. Слушай внимательно, Джеф, ни слова не пропусти.

Чирк. Дым от новой сигареты пополз по комнате, оседая на грязных стенах и на одежде присутствующих, помечая каждого.

— Насильники, любители мальчиков со сладкими попками. Так вот, как я уже сказал, я не буду тебя убивать, Джеф. Ты просто посидишь денёк-другой-третий в хор-рошей компании, а потом мы с тобой ещё раз встретимся. И поговорим. И если эти славные ублюдки не убедят тебя рассказать мне правду, то ничего не поделаешь, тогда я тебя убью.

Джеф вытаращил глаза, приоткрыл рот, но так ничего и не смог выдавить из себя. Он тяжело поднялся, придерживаясь за спинку стула, как за трость, пошатнулся. Озираясь по сторонам, шагнул в сторону, но люди Джокера не дремали и не ждали команды «фас». Парни знали свою работу и легко превратились из присяжных в конвоиров.

— Я-то тут при чём? — заорал Джеф, когда его окружили, чтобы схватить и сопроводить на казнь.

— А это ты мне и расскажешь через пару дней.

Улыбка сползла с лица Джокера, оставив тень ненависти. Джеф отшатнулся, но несколько рук сковали его движения и толкнули к выходу. Джокер больше не смотрел на упирающегося и взывающего к милости парня, он разворошил мусор на столе, просмотрел несколько счетов, нашёл пару записок — всё мусор.

В коридоре звякнули ключи, брошенные в старую зелёную конфетницу со сколами на покатых боках, служащую верой и правдой в роли вещицы для мелочей. Джокер улыбнулся парням и Джефу, которому без слов прикрыли тому рот и ткнули в бок острым ножом: не рыпайся. Парень послушно сопел в чью-то шершавую руку и с надеждой смотрел на тёмный проём коридора.

— Джеф, — небрежный голос разрезал нависшую тяжёлую тишину. — Слушай, какого хрена твой брат мне названивал перед тем, как его грохнули? Мне проблемы не нужны, старик. Я умываю руки от вашей херни…

Небритый тощий парень, больше походивший на мирного хиппи, обросший, косматый, как леший, только-только выбравшийся из дикого нехоженого леса, вошёл в комнату. Круглые тёмные очки прятали глаза от серого мира. В зубах сигарета. Парень остановился, обвёл взглядом стёкол собравшихся и промычал, вытянул грязными пальцами сигарету изо рта и замер.

— Какого хуя, Джеф?

Зыркнул на Джокера и втянул голову в плечи, явно предчувствуя нехилый пиздец, пришедший по их с Джефом души.

— Шоу продолжается, я полагаю? — Джокер поднялся из кресла. — И как зовут этого гостя?

Один из клоунов встал в дверном проёме, пресекая любую попытку к отступлению пришельца.

— Чак, — промямлил хиппи.

— Чак, — улыбнулся Джокер и затянулся. Хохотнул.

Завитушки на концах волос покачнулись. Выходит, Джеф нассал ему в уши про то, что якобы ничего не знал. А может, не успел узнать, но хиппи удачно принёс добрые вести, как раз успел вовремя. Хороший день, чтобы отправить пару ублюдков на тот свет, но перед этим он развяжет им языки. Джокер не стал отменять планов по поводу Джефа и отправил парочку людей исполнять приговор, а вот на долю Чака выпала совсем другая история.

Джокер стоял у грязного окна и наблюдал за копошащимися людьми, снующими под снегопадом кто куда. Парочка бомжей рылись в мусорных пакетах, раскидывая отбросы по сторонам. Ничего нового в мире. Прямо посреди комнаты двое клоунов разъясняли Чаку, что к чему: бах! — лицом об спинку кровати — бах! Хиппи хныкал, отплёвывался, завывал, когда его соскребали с пола для очередной дозы ума-разума. Тук-тук, покатился выбитый зуб по некрашеному полу и остановился около ног Джокера. Он поднял его, рассмотрел при свете окна и сжал в кулаке. Один глаз Чака уже заплыл, а вторым он щурился, открывал кровавый рот, как задыхающаяся на песке рыба, и подвывал, как собака, которой хорошо поддали под плешивый зад.