Цитадель (СИ) - Ганова Алиса - Страница 28
- Предыдущая
- 28/67
- Следующая
- Но в этом и наша сила! - возразил Брат Нануд. - Люди разного достатка со всех окраин империи понимают и чувствуют больше, чем те, кто никогда не общался с другими, непохожими людьми! Разве не это делает нас сильными и понимающими?
Бокаса рассвирепела:
- Как можно утверждать, будто мы преуспели в этом, если раскол между Братьями и Сестрами столь велик, что они не сходятся и одиноки? Если между Младшими и остальными лежит огромная, непреодолимая пропасть!? Именно из-за того, что мы слишком разные, Братья и Сестры не сходятся. Считаю, что для укрепления мощи Ордена и безопасности, следует замкнуть братство, сотворив преданную Семью! – пафосно выкрикнула она. – Власть братства должна укрепиться заботой сестринства, тогда единство и взаимопонимание скрепят большую семью, и истинная Семья придет на смену однобокому братству.
- Глупости! Бред и глупости! – громко возмутилась Магана. – Как только потомственных станет больше, чем четверть от всего числа, они неизбежно войдут в противостояние с пришедшими отроками! Кроме того, что сейчас Братьям и Сестрам при желании мешает быть вместе? Ничего, кроме нас самих! Посему, я не вижу смысла в подобной глупости!
- Да, трудности возникнут, но они меркнут перед обретением отроков с сильным даром! – уперлась Бокаса. - Появление одаренных окупит все издержки и хлопоты!
- Разве мы скот, чтобы служить средством для достижения твоих целей? – возмутился Долон. После его слов зал одобрительно загудел. - Желаешь угодить Младшим, забывая, что они не братство? Потому что, кроме них, никто не поддержит тебя? Глупо смешивать воду и масло: много масла не получится, как ни старайся.
Его поддержал Виколот:
- Если бы Сестра Бокаса хотела знать истину, то легко проследила бы по записям летописцев, что за почти триста сезонов состоялось лишь 67 добровольных союзов, и только в восьми родились одаренные отроки. На 179 рожденных отроков пришлось лишь 11 одаренных! Это много или мало? И что делать с остальными, если численность младших разрастется и в десятки раз превысит численность состоящих в братстве? Угождать младшим и дальше?! Что станет с братством?
- Я не верю тебе! – самоуверенно закричала Бокаса.
- Потому что сказанное тебе не по душе! Думаешь, тебе одной приходила подобная мысль? – Долон рассмеялся. – Нет! Жившие до нас оставили нам ценные наблюдения.
- Но проверить стоит! А вдруг результаты станут неожиданными и удивят?
- А вдруг они подтвердят наблюдения прошлых архивистов и летописцев? И мы утратим дух Братства? - давил Виколот.
- Вы оба настроены против меня и даже не желаете рассмотреть возможные выгоды. А ты отказываешься, - зашипела Бокаса, указывая в Долона дрожащим от ярости пальцем, - потому что думаешь только о себе и как выгородить темную.
- Да, я думаю о себе, но и о братстве! Ты уже увяла, и не тебе воплощать свой план! Тебя не волнует, что другие этого не желают! Или принуждать будешь? Запрешь в келье, и пока не выполнят эдикт, не выйдут? А пары по жребию выбирать? На всю жизнь или на четверть? А?
Возмущенный гул в зале стал слишком громким. Но луженое горло позволило Ло перекричать всех:
- В дурной голове - дурные мысли. И все ради жажды власти!
Брат Нануд и без объяснений Клахема стал догадываться, на что рассчитывал он, устраивая происходящее представление. Но, несмотря на прозорливость, его лицо скривилось, словно во рту скопилась горечь. И другие Созерцатели с трудом сдерживались от гневных выпадов.
Понимая, что из-за выскочки все может закончиться крахом, разъяренная Бокаса не сдерживаясь, заорала:
- Тебе нечего волноваться, если считаешь себя правым. Насильно заставлять? Смешно. Нужно дать время, Братья и Сестры сами разберутся, нужно это им или нет! Ты не смеешь лезть с эгоистичным мнением. Сам не прикрывайся благой заботой о братстве ради темной!
- И сколько потребуется времени, чтобы доказать твою правоту? – прокряхтел Клахем, опасаясь, что Долон разнесет Бокасу доводами в пух и прах и испортит намеченный план. Старик не ожидал, что Бокаса будет говорить на эмоциях, а мальчишка и Виколот приведут столько веских аргументов. Чаша весов неумолимо склонялась в сторону Ло. Еще чуть-чуть, и выполнение плана станет невозможным, потому что поддерживать не слишком умную, но хваткую и бесчувственную Бокасу станет просто неприлично. Он решил скорее завершить дискуссию, пока не стало слишком поздно и подозрительно.
- Две четверти! – ответила Бокаса наобум.
- Хорошо. Ты готова взять на себя ответственность и в случае неудачи понести наказание?
Женщина уверенно выкрикнула:
- Да!
- Тогда через две четверти вновь состоится Совет, на котором мы примем окончательное решение, – Клахем почти вскочил с места, за ним Кинтал, остальные старшие и потянулись к выходу. За ними Созерцатели и другие присутствующие.
Игнорирование оказалось гораздо чувствительнее, чем Бокаса ожидала. Она так и осталась стоять в одиночестве, среди большого зала, не веря в победу.
Глава 8
Виколот и Клахем с тревогой следили, как склочная Бокаса пытается расшатать сложившиеся за века устои Ордена. С каждым днем хрупкое равновесие рушилось, и ситуация стремительно подходила к опасной черте. На подобный результат и рассчитывали, однако смутьянка добилась волнений быстрее, чем предполагалось в самых смелых планах.
Исхудавший старик с запавшими глазами тревожно всматривался в алеющий горизонт. Солнце садилось, освещая сиреневый небосвод красными всполохами. Беспокойство, не отпускавшее последние дни, усиленное жутковатой красотой заката, стало невыносимым, и хладнокровие изменило Клахему.
После Совета прошло всего две седмицы, но он более не мог бесстрастно наблюдать за нараставшим в Цитадели недовольством, разрушением покоя и царившего ранее умиротворения. Огромная ответственность, непомерная по важности ставка доказали ему, что он обычный, дряхлый старик, дрожавший от переживания за вверенных Богами детей.
Да, он должен воспитывать, наставлять, но, лишь приступив к воплощению задуманного, осознал, насколько план опасен и суров. Готов был отыграть назад, но Кинтал возразил:
«Мы должны завершить начатое. Боль без урока станет для Братства большим ударом, чем испытание во имя укрепления духа».
Он и сам понимал, что свернуть в сторону, балансируя на натянутом канате, невозможно, но трепыхавшееся сердце саднило и подталкивало к отступлению. Однако поддержка верного помощника стала настоящей отдушиной. Из-за переживаний Кинтал с трудом ступал на больную ногу, но, поддерживая друг друга, они шли против невзгод.
Теперь Клахем догадался, что помощник поддерживал сумасбродную затею мальчишки с темной, потому что желал иметь не столько преданного доверенного, сколько близкого духом, понимающего человека, с которым впору разделить не только радость победы, но и скорбь, сомнения.
Внезапно он ощутил себя совершенно старым, закостенелым, обескровленным деревом, под сенью которого пытается пробиться упрямый молодой росток вопреки древним законам бытия.
«Если легко откажется, это будет правильный, но разочаровывающий поступок…» - поймал себя на мысли старик и растянул тонкие, бледные губы.
Никому и никогда Клахем не признался бы, что Долон, упирающийся из-за чумазой девки, втайне вызывает у него улыбку.
«Мечтательный глупец! - хмыкнул он. – Тебе рано становиться черствым, бездушным. Одна у нас уже есть…»
***
Составляя Эдикт «О чистоте крови», Бокаса намеренно ужесточила условия, чтобы как можно сильнее уязвить Долона. Однако действуя в угоду личной мести, перестаралась.
Едва огласили указ, запрещавший состоящим в Ордене заключать браки и иметь связь с подданными империи Благосостояния и иными чужеземцами, а также предписывавший Братьям и Сестрам создавать пары только между равными, то есть между собой, Братство вознегодовало, потому как даже недоверчивым, замкнутым людям не чужды привязанности и симпатии. Пусть мало кто из них имел отношения, но это был их выбор. И если запрет расценили как переход допустимой грани вмешательства в их жизнь, то принуждение восприняли, как унижение, оскорбление достоинства, бесцеремонное, бесстыдное вмешательство в угоду тех, кто жаждал власти.
- Предыдущая
- 28/67
- Следующая