Детство 2 (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 4

Залезли все уже, плескаются, а стою себе голым столбиком, призадумался потому што.

— Егор! — Санька орёт, — Залазь!

Иду, и каждую песчинку ногами чувствую, каждый камушек, и будто ластятся они, как котята. А потом волны на ступни набежали так ласково, и я присел. Руку протянул, дотронулся до воды и шепчу:

— Ну здравствуй, зверь по имени Море!

Наплескались не досыта, Фирка нас с моря погнала. Сказала, што с непривычки кожа сползти может, потому как солнце здесь сильное, южное!

Санька заспорил было, но Фира подплыла сзаду, да ладонями по загривку провела, и тово ажно дугой назад выгнуло! Больно! Обгорел уже, значица.

Хотел он её поймать и отомстить, но волна солёная в нос захлестнула. Хоть и на мелководье дружок мой был, а чуть не захлебнулся — перепугался потому как. Ничо, отошёл!

— Вы здесь на всё лето, так? Успеете ещё загореть и обгореть! — Щебетала девчонка из-за камней, пока одевалась, — А то приезжают иногда, сходят раз, накупаются до одури, а потом неделю только по тени передвигаются и сметаной мажутся!

— Пока всех собирали да через Молдаванку шли, — Продолжила она, появившись из-за камня, — пока накупались, пока назад. Обедать уже пора!

Прислушиваюсь к себе, а ведь оно и верно! Не то штобы живот к хребту прилип, но жратаньки уже хочется.

Пошли назад совсем другими путями, вроде как екскурсия и нас с Санькой выгулять заодно. Показать, значица, своим да нашим. Фира трещала на ходу очень даже интересно, но так быстро, што в голову сразу и не укладывалось. А когда укладываться начинало, так в ухи влетали новые слова, выбивая старые. В общем, интересно, но ни хренинушки не запомнил!

Пока шли, половина народа рассосалась по дворам. Только юрк! И нету. По дружкам и родственникам пошли, значица. Осталися только мы с Санькой, Фира, её братишки да двое других мелких непонятново пола.

А потом раз! И четверо дорогу нам преградили. Чернявые все да носатые — местные, значица. Я сразу Фирку за спину, Санька вперёд шагнул — рядышком штоб, значица.

— И откуда ты такой нарядный? — Спрашивает меня тот, што постарше, лет четырнадцати на вид, и на землю сплёвывает.

— А ты, — Сплёвываю в свой черёд, — кто такой, штобы перед тобой отчитываться?

— Я-то, — Ответил вожак, — на Молдаванке всем знаком и своё уважаемое имя попусту трепать не буду, а вот за тебя вопросы есть, и мы их спросим! И с тебя, и с Фиры!

— Как спрашивать будете, милостивый сударь? По правилам бокса английского? — И руками так — жух-жух по воздуху! Нырочков парочку, уклончик.

— Можно и французского, — Скалю зубы, — и вертушку так на уровне головы — раз! Оно больше для танцев такое тренирую, потому как в драке почти и бесполезно, если против человека понимающево. Но еффектно и тово, внушает.

— Или, — Руки в карманы резко, а Санька за мной повторяет, чуть поотстав, — по правилам благородного беспредела?

Стоят, посматривают, задумчивые такие. А што ж не призадуматься? У меня на левой кастет с зубчиками надет, а в правой ножик. И видно сразу, што не для того, штобы по веточкам строгать, а штобы человека резать. И морда лица у меня такая, што вот ей-ей, сам бы испугался! Тренировался потому как. В смысле, морду лица пугательную тренировал.

А у Саньки, значица, ровно наоборот — в левой ножик, а в правой кастет. И тоже морда. Лица. Он когда нервничает, сразу физия такая делается, што у кирпича больше емоций. И не моргает! Не знать, какой добряк, так подумаешь, што убивец со стажем, ей-ей!

— Встретимся ещё, — Сказал тот, отступая.

— В любое время! С меня, милостивый сударь, вы можете спрашивать, а вот если захотите за Фиру, то снова через меня!

Пощурились друг на дружку, в пыль сплюнули по разику, да и дали нам дорогу. Молча дальше шли, до самово дома молча. Странно даже! И лицо у неё такое… не то штобы довольное, но где-то рядом. Показалось, наверное.

Спустившись в подвальчик с ведром, тряпкой и самым деловым видом, Песса Израилевна мигом отставила в сторонку орудия труда, едва закрыв за собой дверь, не забыв о засове. Большие её, тёмные и чуть выпуклые глаза горели извечным женским любопытством.

— Аккуратные мальчики, — Провела она ладонью по заправленным топчанам, и тут же начала ворошить вещи, старательно запоминая, что где лежало. Видно, что куплены у старьёвщика и ни разу не новые, но добротные, где надо зашитые и залатанные, да и выбраны с умом.

— Явно не женская рука, — Приподняла она штаны, близоруко сощурив глаза на латку, — но толково. Сам? Похоже! А вот и нитки с иголками. И ножнички? То-то мне показалось, что ногти у него не обгрызенные! У мужика-то вчерашнего!

Взгляд её переместился на полку с десятком книг. Шаг, и полная рука, пахнущая рыбой, взяла одну из них.

— Сборник алгебраических задач для старших классов средних учебных заведений?!

Песса Израилевна, не веря, ещё раз перечла название и опустила брови назад, взяв с полки следующую книгу.

— Собрание вопросов и задач прямолинейной тригонометрии для гимназий и реальных училищ? От это… Два года назад неграмотным был, и мало того, память потерял после болезни, если Санечке память с кем-нибудь не изменяет. Всем бы так болеть! Не мальчик, а брульянт чистой воды! Дурой буду, если упущу!

Поставив учебник на полку, взяла следующую книгу.

— Бодлер?! Французский?! Ох… — Сев на топчан, она начала обмахиваться книгой, остужая вмиг вспотевшее лицо, — С Фирочкой у них всё хорошо, пусть и по-детски пока… Нивроку[1]!

Суеверно поплевав через левое плечо, она постучала по дереву и проделала ещё с десяток ритуалов такого же рода, мешая суеверия едва ли не всех народов, населяющих Одессу.

— Надо одеть глаза на морду, — Медленно сказала она, припоминая заклятых подружек и слишком шустрых родственниц, имевших дочек, внучек и племянниц подходящего возраста.

— Вот им! — Песса Израилевна скрутила кукиши обеими руками и затыкала ими в воздух, будто в ненавистные лица потенциальных соперниц, — А то знаю их! Больше всех кричат о правильном еврейском зяте, а как попадётся хороший гойский мальчик, так сразу забудут все заветы Торы!

— Ах, лишь бы дочка была счастлива! — Передразнила она одну из таких знакомых и театрально приложила к сухим глазам отсутствующий платочек, — Мы поплакали, да и смирились!

— У-у! Все ви так! Таки я тоже могу шлифануть чужие уши и прикладывать потом платочек к глазам, — Змеёй зашипела Песса Израилевна, — Страдать потом напоказ буду! За таким зятем што ж не пострадать?

Подскочив, привела вещи в порядок и остановилась, будто вспоминая о чем-то.

— Ах да! Уборка!

Смахнув пыль, она протёрла полы и, призадумавшись ненадолго, поднялась наверх, где решительно взяла немного денег из тайника. Блохи ведь! А в аптеке у Шнеермана продаётся проверенное средство!

Идя по Молдаванке, Песса Израилевна другими глазами смотрела на девочек и их мам. Соперницы! Егорку им подавай! А вот им! Пусть идут по направлению двери и горько плачут!

— Ни единого шанеца им, — Вслух сказала она с самым суровым лицом, ускоряя шаг и едва не срываясь на трусцу, — а гой там или нет, дело десятое. Подумаешь, мальчик немножко гой, так што теперь?! За таким мужем Фирочка будет счастлива и благополучна, а вместе с ней и её мама!

Они налетели без разговоров, и я только успел, што увернуться от замаха, да боднуть головой в лицо нападавшево, кровяня лбом переносье. Краем глаза вижу, как Санька сцепился с одним из вражин и покатился по пыльному переулку, обхватив ево руками и ногами, да пытаясь вколотить голову в землю.

Почти тут же меня крепко обхватили сзади, а спереду какой-то носатый упитанный парнишка постарше меня, взял разбег, норовя протаранить мой живот головой, чисто бугай из деревенсково стада. С силой толкнувшись назад, вынуждаю держащего меня завалиться. И ногами бодливого — на!