Готика Белого Отребья (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 26

В следующем ряду, на уровне глаз появилась очень старая книга в твердом переплете. «В защиту Eпископства». Автор: архидиакон Джон Бенуэлл Хейнс; дата публикации: 1817.

- Интересно, - пробормотал Писатель, открыв наугад страницу, прочитал, нахмурился и закрыл старую обложку.

Сунув книгу обратно, он заметил, что первая книга на этой полке наполовину торчала.

Он был уверен, что минуту назад этого не было.

Еще больше странностей... Он вытащил эту книгу, она была новая, в твердом переплете, но совершенно без каких-либо надписей на ней. Очевидно, это был какой-то пустой дневник, потому что все страницы в ней были пустыми.

Точнее... Все страницы, кроме одной - самой первой.

ВСТРЕТИМСЯ В ДОМЕ КРАФТЕРА, ПРИДУРОК. ПРИНЕСИ ЛОПАТУ.

Писатель сглотнул. Снова всплыло имя “Крафтер” вместе с тревожащей его фамильярностью. Мой двойник снова наносит удар, - предположил он. Он начал обдумывать этот вопрос более глубоко, когда…

- Давай, милая, - раздался за его спиной металлический голос. Он исходил из его ноутбука. - Дай мистеру Эду повод для радости, и не трать на это весь день, а не то я разорву твою тощую задницу. Если ты не постараешься, то окажешься в Гудзоне.

Глаза Писателя расширились, миссис Говард резко подняла голову от стола.

- У вас всё в порядке?

Писатель бросился к ноутбуку и выключил звук.

- Извините, миссис Говард. Это одно из этих адских окон, всплывающих в моём компьютере.

- А, понятно. Кажется, я слышала про мистера Эда. Какое же замечательное старое телешоу!

- Да, эээ, да, действительно великолепное было шоу, - пробормотал Писатель.

К тому времени, как он добрался до ноутбука, там происходила безумная сцена. Очевидно, пока он изучал книжные полки, видеофайл с флэшки наконец открылся сам по себе.

На экране была изможденная, обнаженная белая девушка …

О, нет, нет, нет…

…она стояла на коленях под брюхом большой белой лошади с чёрными пятнами по бокам. Девушка мастурбировала блестящий розово-чёрный пенис животного. Она проделывала это левой рукой, в то время как правой рукой она держала прозрачный пластиковый кувшин, такой, как из тех, в которых подают “Kool-Aide”.

Писатель сделал немного погромче.

- Ну же, Чарджер, - уговаривала девушка. - Будь хорошей лошадкой и кончай для меня, потому что, блядь, если ты не кончишь в ближайшее время, я, блядь, повешусь.

В кадре появился посмеивающейся крупный широкоплечий мужчина с короткими волосами цвета соли с перцем; одет он был в костюм с галстуком. Ещё на нём была резиновая маска моряка Попая^[45] с вырезом вместо рта.

- Повесься, сука, только сначала скажи нам, когда решишься, чтобы мы могли заснять это.

За кадром раздался ещё один мужской смешок, очевидно, оператора:

- Да, как в тот раз, когда мы вздернули дочь комиссара, и пиздили её битой, как ёбанную “пиньяту”!^[46] А Болтун Микки трахал её, пока она ещё дергалась! Оги, ну разве не здорово же было в тот раз?

“Попай” посмотрел прямо в камеру.

- Ты, тупорылый, пустоголовый ебанат! У тебя что, дерьмо вместо мозгов? Сколько раз я тебе говорил: никогда не называть имена при съёмке! Теперь тебе придётся вырезать этот кусок при монтаже. И позволь сказать тебе, Джей-Джей, блядь, ёбанный Абрамс, ещё раз исполнишь такую хуйню - и окажешься под лошадью вместо девки!

- О, чёрт, Ог… то есть, сэр, извини пожалуйста, мне очень жаль.

Пучеглазый “Попай” покачал головой и вернулся к “действию”, где обнаженная девушка энергично скользила рукой взад-вперёд по члену животного.

- Ну же, шлюха! Эта лошадь обычно кончает за пять секунд! Наверно, бедному коняге уже осточертело смотреть на твои тощие сиськи. Сожми ему яйца. Тебя что, этому твой папаша не учил, что ли?

Девушка что-то пробормотала, сделала, как было велено, погладила ещё несколько раз, и через пару секунд лошадь заржала и начала ерзать. Как только началось семяизвержение, Писатель мрачно заметил, что кувшин был уже наполовину полон, и судя по другим стоящим лошадям на заднем плане, несколько из них уже внесли свой вклад в кувшин. (Однако, случайный факт, неизвестный даже эйдетическому интеллекту Писателя: средняя человеческая эякуляция составляет около 10 миллилитров, а средняя эякуляция лошади в среднем равна от 100 до 300 миллилитров, в то же время хорошие лошадиные заводчики помогут получить с одной особи до 500 миллилитров за раз. Вот и Чарджер, который был частью мафиозного синдиката, выдал из себя все 500 миллилитров в кувшин.)

- Вот это я понимаю, конячий кончун! Вот может же!

Писатель хотел было положить руку на мышку, чтобы выключить этот адский «фильм», но тут вмешались какие-то извращённые, потаённые глубины его мозга. Его палец застыл на месте…

- Выжми из него остатки, пупс, - приказал “Попай”. - Его конча, как чертов кофе, хороша до последней капли.

- Что? – cказала, нахмурившись, бледная девушка.

- Просто выдои всю сперму из лошадиного хуя, или я багром выверну тебя наизнанку через твою пизду.

- Я дою, дою! - захныкала она, и стала доить до тех пор, пока последние капли не оказались в кувшине.

- А теперь пошли…

Камера проследила за здоровяком и девушкой через конюшню. На заднем плане, ниже по зеленому склону, виднелись какие-то деревянные строения. Что это было, фермерские строения? Конюшня? А нет, он, вроде, увидел шпиль церкви, но лишь мельком. В общем-то, была довольно большая территория, окружённая высоким сетчатым забором. Она казалась заброшенной, и изначально Писатель подумал, что именно туда и направятся участники фильма.

Но это было не так.

Вместо этого они свернули на дорожку, которая служила подъездной дорогой, ведущей к маленькому одноэтажному дому с кирпичным фасадом и провисшей крышей.

Писатель предположил, что дом был построен в 50-х годах. Запущенный газон перед домом говорил о том, что его давно не подстригали, но звук газонокосилки свидетельствовал о том, что работа над этим уже началась.

Толкая перед собой газонокосилку фирмы «Briggs & Stratton», к входной двери тащилась ещё одна бледно-белая обнаженная женщина. Единственное, что на ней было из одежды, так это только кроссовки. Грязные пряди темных волос свисали перед её лицом, болезненно бледная кожа блестела от пота. Она была ещё более тощая, чем женщина, несущая кувшин лошадиной спермы: у неё были лоскуты обвисшей кожи вместо грудей, втянутый живот и рёбра, торчащие, как жалюзи. Она медленно переставляла ноги, следуя за косилкой, даже не подняв глаза, когда группа, снимающая фильм, прошла мимо. Смотря на это действо, Писатель вспомнил Бодлеровского «Скелета-землероба» из «Цветов Зла»^[47].

Камера последовала за толстяком и лошадницей в дом.

- Бля, чувак, - пожаловалась девушка. - Не мог бы ты понести кувшин? Он, пиздец, какой тяжелый.

Камера переместилась на кувшин, наполненный до краев, и его похожему на яичный суп содержимому. Рука девушки, пытавшейся удержать его, была похожа на метлу, выкрашенную в белый цвет.

- Слишком тяжело, да? - cказал здоровяк. – Тогда, я думаю, тебе стоит отхлебнуть, и сразу же станет легче нести.

Лицо девушки передернуло.

- Неее… ты… чё…

- Ты что, блядь, тупая? Сделай большой глоток на камеру.

- Да ты чё, рехнулся! Да ладно, чувак.

“Попай” уставился на нее сверху вниз.

- За такую дерзость я могу сломать тебе оби ноги, выволочь на улицу и заставить твою подружку покосить тебя.

- Он не шутит, милая, - cказал оператор за кадром. - Я уже видел, как он вытворяет подобное дерьмо и даже хуже.

- Охххх, чувак…

Камера осветила её лицо с ввалившимися глазами. Девушка схватила кувшин обеими руками. Ее руки дрожали.

- Пупсик, если ты бросишь кувшин, я превращу тебя в четырёхчасовой снафф-фильм, и я удостоверюсь, что в тебе ещё теплится жизнь и сознание, когда брошу тебя в собачий загон. Клиенты платят хорошие деньги, чтобы посмотреть на такое.