Принц и Мадонна (СИ) - Воск Степанида - Страница 25

От предложения я немного впала в ступор, а пока приходила в себя, Датский воспользовался моей растерянностью, побрызгал одеколоном на ладошку и тут же начал стирать салфеткой. По комнате поплыл терпкий запах дорогого парфюма, точно такого же каким пах сам Датский. Опять побрызгал и вновь принялся смывать пасту.

И у него это очень хорошо получалось. С каждым пшиком стоимостью рублей в сто на моей ладошке оставалось все меньше и меньше жирной пасты. Постепенно руки приобретали равномерный фиолетовый цвет. Пожалуй, меня можно было сравнить с шахтером из забоя по степени чистоты ладоней.

Использованные салфетки одна за другой летели в мусорную корзину, флакон с одеколоном пустел после каждого пшика, а руки чище не становились.

— Вы уверены, что все делаете правильно? — осторожно спросила, не желая обидеть. — Не знаю как с физикой, а вот с химией вы явно не дружили, — заметила, когда стопка салфеток кончилась.

— Еще не все потеряно, — уверил декан, продолжая втирать мне в кожу пасту вперемешку с одеколоном.

Я глянула на его руки… и поняла, что они ничем не отличаются от моих, такие же фиолетовые. Принц Даниилович в желании мне помочь изгваздался сам, чуть ли не по уши.

После двадцатой салфетки флакон с одеколоном почти опустел. Комната, в которой мы находились, пропиталась запахом парфюма насквозь.

— Кажется, я что-то делаю не так, — растерянно произнес Датский смотря на мои и свои руки.

— Откройте, пожалуйста, окно, — сдавленно произнесла, чувствуя не только головокружение, но и подступающее удушье.

До тех пор пока я не думала о запахе все было хорошо, а когда подумала, что он слишком резкий, мне вдруг стало плохо.

— Опять астма? — я увидела расширяющиеся от осознания надвигающейся катастрофы глаза декана.

— Не знаю. Дышать трудно, — воздух в комнате настолько сильно был пронизан запахом, что стал плотным и вязким.

— Вам надо присесть. А лучше прилечь, — сообразил Датский… подхватил меня на руки… и понес в свой кабинет. Я даже охнуть не успела как оказалась на диване. Мужчина засуетился, принявшись открывать окна. Я же вяло обмахивалась фиолетовой ладошкой, прислушиваясь к внутреннему состоянию, боясь почувствовать приступ.

— А что тут вас за запахи, как в парфюмерной лавке, — раздался мужской голос.

Я повернула голову, узнавая декана экономического факультета Вениамина Сергеевича Ляхова.

— И девушка лежит… — как-то двусмысленно добавил он, увидев меня.

— Девушке плохо, а ты вместо того, чтобы стоять истуканом, сходи в приемную и принеси вентилятор, чтобы быстрее проветрить комнату, — скомандовал Датский.

— Да одеколоном несет на весь коридор, под деканатом уже целая толпа студентов скопилась. Все гадают что тут происходит, — весело заметил Ляхов, выполняя приказание.

— Плохо, очень плохо, — принялся бормотать себе под нос Датский, дергая открытой створкой окна туда-сюда. — Вам как, Зыкова? Лучше? — обратился декан ко мне.

— Чуточку да, — пискнула, думая, что к коллеге он обращался на "ты", а ко мне на "вы". Чтобы это значило?

— Вот и хорошо, — мужчина облегченно вздохнул. Кажется, он струхнул, что своей инициативой чуть ли не снова отправил меня на больничную койку. — Ставь вот здесь, а розетка там, — распорядился, показывая куда следует определить вентилятор.

— А чего это у тебя все руки синие? — тут Ляхов перевел взгляд на меня. — И у нее синие. Вы чем тут занимались? В аватаров играли? — насмешливо спросил Вениамин Сергеевич. И как-то гаденько у него это получилось.

А может быть я просто себе надумываю.

— Ты давай вентилятор включай, а не в Шерлока Холмса играй. И без твоих предположений тошно, — одернул Ляхова Датский.

— Да включил я, включил. Только, по-моему, это положение уже не спасет. Весь корпус провонялся. Сто процентов. Сейчас преподаватели набегут, а за ними все остальные потянутся.

— Дверь. Срочно закрой дверь, — скомандовал Датский. — Нет. Лучше я сам, — бросил окно и поспешил к двери.

Но не успел. В приемную ввалилась толпа народа, судя по шуму. Народ галдел, переспрашивая что произошло.

— Вон. Все вон, — кажется, терпению Датского пришел конец. Он не был настроен объяснять всем и каждому что случилось в кабинете.

Не знаю, как ему удалось с первого раза донести до посетителей свое нежелание кого бы то ни было видеть, но у него получилось. Потихоньку гул стал стихать. Хлопнувшая дверь и громкий звук закрывающегося замка известил, что в деканате остались только я, Ляхов и Датский.

— Теперь разговоры пойдут… — как бы между прочим заметил Ляхов, когда Датский появился в комнате.

— И пусть идут. Будет хоть о чем поговорить в стенах академии. А то тихо, как в болоте.

— Ну, не скажи, друг, — глубокомысленно произнес Ляхов.

А я подумала, что на друзей деканы вряд ли похожи, скорее на товарищей по работе, да и то не очень близких.

— Ты не о том думаешь, лучше скажи чем руки отмыть? — спросил Датский у Ляхова.

— Чем-чем? Хозяйственным мылом попробуй. Моя так все хозяйственным мылом стирает. Давеча я случайно сел на жвачку, так она и ее хозяйственным мылом отмыла, — принялся делиться сокровенным Ляхов.

Я посочувствовала бедной жене декана экономического факультета, судя по сплетням, муссирующим в академии, мало того что Ляхов был бабником, так еще и жену держал в черном теле. Она у него была чем-то типа прислуги, только со штампом в паспорте.

— А где его взять? — растерянно спросил Датский.

— У уборщицы и спроси, — нашелся Ляхов.

Я лежала тихо, прислушиваясь к разговору мужчин, радуясь, что меня все же миновал приступ.

Датский подошел к своему столу, пошуршал, затем поднял трубку и вкрадчивым голосом попросил тетю Глашу найти ему кусочек хозяйственного мыла и принести в деканат.

Буквально через несколько минут, которые были заняты пустой болтовней мужчин на тему как сыграли местные футболисты во время выездного матча, раздался грохот. Это тетя Глаша тарабанила в дверь.

Декан пошел открывать. Вот отбиться от любопытства тети Глаши Датскому было сложнее, но он мастерски вышел из положения, заявив, что случайно разбил флакон с одеколоном. На предложение тети Глаши прибрать разбитое, декан заявил, что со всем справился сам и в помощи уборщицы не нуждается.

Я вздохнула с облегчением. Тетя Глаша была известной сплетницей академии и если бы она увидела меня и Ляхова, то возникло бы множество вопросов, которые бы вылились в сотню предположений. Похоже, что и Ляхов о том знал, а потому благоразумно отсиживался в кабинете декана.

— Фух, еле выпроводил, — Датский наглядно отер виртуальный пот со лба. — Вот это женщина. Настоящий танк. Такая же несдвигаемая и бронебойная.

— А ты думал. Я сам ее иногда боюсь, — поделился своими страхами Ляхов.

— Пойду попробую отмыть, — Датский направился в санузел, имеющийся при деканате.

Спустя несколько минут он появился довольный донельзя.

— Получилось, — он показал почти чистые руки, чуть-чуть отливающие фиолетовым. А может быть мне показалось. — Теперь ваша очередь, — это уже относилось ко мне.

Я отлепила голову от ручки дивана, медленно заняла вертикальное положение, прислушиваясь к ощущениям. К счастью, почти не тошнило от запаха одеколона декана. И прошла в уборную. Хозяйственное мыло на самом деле сотворило чудо. Жаль, что сразу им не воспользовались. Тогда бы не случился весь этот переполох.

Когда я вышла из уборной, Ляхова в деканате уже не наблюдалось, а сам Датский сидел за столом и изучал какие-то бумаги.

— Пойду я, — произнесла робко.

Датский рассеянно кивнул.

— А ты что делала в деканате? — внезапный вопрос заставил меня вздрогнуть.

— С чего ты решил, что я была в деканате? — спросила у Данияра. Это он перехватил меня в коридоре.

— Так от тебя тянется таким шлейфом одеколона, которым пользуется только наш декан, остальным этот запах не по карману, — логично заявил Климов.