Две стороны монеты (СИ) - Каховская Анфиса - Страница 14

Вся немалая территория острова была окружена высокой глухой стеной, но эта стена служила совсем другим целям, нежели подобные сооружения в других тюрьмах. За многие годы не было ни одного случая побега. Во-первых, с функцией охраны острова великолепно справлялось Море, простиравшееся на много миль вокруг. У острова был всего лишь один порт, к которому раз в три дня приставал небольшой кораблик, привозивший еду и все необходимое. Кораблик никогда не задерживался в порту больше, чем на полчаса: выгрузит товары – и в Море, а другого транспорта не было. Во-вторых, через несколько дней всякий, попавший на этот проклятый остров, терял силы и желание что-либо предпринимать; истерзанные голодом и тяжкой работой люди думали лишь о том, чтобы упасть и заснуть.

Сам остров представлял собой гигантскую каменоломню. Весь он был выложен ценнейшей породой камня, используемого для строительства домов, который нигде больше не встречался. Этот камень отличался особой прочностью – ему не страшны были не только землетрясения, но и взрывы приличной мощности. Соответственно, чтобы вырубить из скалы такой камень, требовались немалые усилия. Заключенные, работавшие на каменоломнях, быстро превращались в ходячие скелеты, больше трех-четырех месяцев никто не выдерживал. Нередки были и увечья, а некоторые специально калечили себя, желая прекратить свои мучения – врачей на острове не было, и любая болезнь значила одно – быструю смерть. На таких «счастливцев» здесь смотрели с завистью – быстрая смерть казалась каторжникам раем по сравнению с жизнью на острове.

Ворону «повезло» в первый же день – лишь выйдя на работу, он так сильно поранил ногу об острый камень, что вечером уже едва мог наступить на нее.

Никаких помещений для заключенных на острове не предусматривалось – все ели и спали там же, где работали, на камнях – перемещение до бараков и обратно было бы пустой тратой времени. Когда вырабатывался один участок, просто переходили на другой.

Работа на каменоломне прекращалась лишь с наступлением темноты, и когда прозвучал гонг, означавший, что все могут отдыхать, Ворон без сил опустился на камни. Отдышавшись и выпив воды, которую дежурный охранник разносил в большом ведре, он принялся осматривать ногу, которая болела все сильнее и сильнее. По местным меркам он выиграл главный приз: большая рваная рана воспалилась, в нее попала грязь. Ворон оторвал кусок рубахи и кое-как перевязал рану. Увлекшись своим занятием, он не заметил, как к нему подполз маленький, худой до прозрачности человечек с такими синяками под глазами, что их было видно даже в темноте. Человечек на четвереньках приблизился к Ворону и принялся осматривать его ногу, водя вдоль нее своим носом, словно принюхиваясь.

- Так-так, ага-ага, - повторял он все время.

- Чего тебе? – Ворон неприязненно отодвинулся, но человечек пополз за ним и продолжал свое странное занятие.

- Чего тебе? – Повторил Ворон зло, пытаясь напугать этого получеловека.

Человечек сел на корточки, и в темноте заблестели его глаза.

- Ух, повезло, - неожиданно тонко произнес он и хихикнул.

- Ты кто? – Спросил Ворон.

- Дорога в рай, - продолжал человечек, противно хихикая. – В рай. Летишь по туннелю. Я хочу в рай, но меня не пускают. А ты будешь в раю. Я тут два месяца, а ты?

- Один день.

- Ух, ты. Тебя привезли из городской тюрьмы?

- Как ты узнал?

- На лице написано, - и человечек засмеялся своей удачной шутке. – Скоро тебя здесь не будет.

- Почему?

- Твоя нога. Это верное заражение крови. Проживешь день или два и бух! – Человечек махнул рукой.

- Я сильный. Все пройдет.

Человечек снова тихо захихикал.

- Видел в стене круглую дверь? Они называют ее мусоропровод. Открывают дверь, раз – и тело улетает.

- Куда?

Человечек пожал плечами:

- Вниз. Там падальщики. Они всегда голодные и всегда ждут возле. И косточек не оставят. Я тут полгода, и несколько раз слышал, как они рычат, когда делят добычу.

- Падальщики? – Ворон вспомнил свою недавнюю встречу с хищными тварями на острове и похолодел.

- Да, - хихикнул его собеседник. – А мы падаль.

И в несколько прыжков он скрылся в темноте, только слышалось его приглушенное хихиканье.

Ночью Ворон почти не спал – не давала раненая нога. Временами он погружался в какое-то вязкое подобие сна, ни на минуту не переставая ощущать ноющую боль, к которой вскоре прибавились свинцовая тяжесть и жар.

На работу каторжники выходили с рассветом, лишь только становилось возможным различить очертания окрестностей. За скудным завтраком, состоящим из какой-то неопределенного цвета баланды, Ворон, вспомнив слова своего ночного собеседника, внимательно оглядел стену и, действительно, недалеко увидел круглую дверь диаметром около метра, на которую он прежде не обратил внимания. Если верить хихикающему доходяге, это и был пресловутый «мусоропровод» - последний путь для тех, кто кончил свои дни на Черном острове. Как видно, это нехитрое приспособление с успехом заменяло здесь и медпункт, и кладбище – зачем тратить силы и средства на освобождение каменоломен от больных и умерших, когда с этим прекрасно справляются хищные падальщики. Теперь становилось понятно, для чего нужна была крепкая стена: она не охраняла заключенных, а наоборот, защищала их и охранников от обитавших за ней хищников. Это открытие, понятно, не прибавило Ворону оптимизма. Нога болела все сильнее, и он еле доработал до вечера, а на следующий день, услышав утренний гонг, означавший начало работы, он попытался приподняться и с ужасом понял, что совершенно не может наступить на больную ногу. Он сделал несколько попыток встать, но все они неизменно оканчивались падением. К счастью, ему не нужно было далеко идти – заведенный порядок и был рассчитан на то, что обессилевшие каторжане не смогут проходить большие расстояния, поэтому кое-как присев, он начал-таки долбить камень киркой, которую с вечера положил рядом. И все же один из охранников стал поглядывать в его сторону. Ворону было не до него – он весь сосредоточился на том, чтобы создать хоть видимость работы и поменьше стонать при резких движениях.

После короткого перерыва на обед охранник подошел совсем близко и простоял рядом минут десять, наблюдая. Ворон чувствовал его недобрый взгляд. За это время он вспомнил все известные ему молитвы; все его силы были брошены на то, чтобы дожить до вечера. Ему почему-то казалось, что ночной отдых придаст ему сил и залечит рану. Привыкнув бороться за выживание, он не мог смириться с очевидным – с тем, что дни его, а, возможно, и часы, сочтены.

Дотошный охранник уже почти не спускал с него глаз. Время от времени он посматривал на висящие на груди часы. И вот, взглянув на них в очередной раз, он решительным шагом направился к Ворону. Подойдя, он вырвал из его рук кирку, отбросил в сторону и, подхватив привычным, многократно отработанным движением под мышки, поволок к стене. Возле круглой двери Ворон еще попытался сопротивляться, но один твердый удар кулаком в лицо отбил у него это желание.

Охранник открыл дверцу, запихнул в нее, словно куль, обессилевшее тело и тут же снова закрыл ее. Оказавшись в темном туннеле, Ворон вдруг почувствовал такую жажду жизни, какую не ощущал ни в одной самой горячей драке. Забыв про боль и страх, он так яростно стал хвататься за стены, пытаясь удержаться, что наверняка это ему удалось бы, будь там хоть какая-то зацепочка. Увы! Отполированный многими телами туннель неумолимо увлекал его вниз – туда, где уже показался слабый кружочек света, и не прошло и минуты, как он вылетел из туннеля и упал на жесткий серый песок побережья. Мягкий ветер тронул его волосы. Он поднял голову и первое, что увидел, была огромная оскаленная пасть с капающей желтой слюной. Тут небесные силы наконец сжалились над бедным грешником – перед его взором что-то горячо вспыхнуло, и он провалился в небытие.

Аскалон подошел к причалу и огляделся. Кажется, это то самое место. Небольшие волны мягко ударялись о полусгнившие доски старого причала, вокруг не было ни души. Аскалон нервно прошелся вдоль берега, даже заглянул в пустое окно ветхой лачужки, давно, судя по всему, оставленной хозяевами – никого. Он посмотрел на часы: восемь, как и было условлено. Скоро начнет темнеть.