В целом мире нет места для тебя (СИ) - Лещенко Ирина - Страница 11

— Было бы за что. — буркнул парень, захлопнул дверь и, перебежав, сел за руль. Я выглянула в окно и фыркнула — большая черная машина стояла прямо на брусчатке, одно из задних колес наехало на бордюр.

Мотор тихо заурчал, и мы выехали задом на полосу, парализовав движение. Сзади обрушился многоголосый визг сигналов. Сосед с невозмутимым лицом выехал с площадки и погнал в сторону дома.

— Лихо вы. — я положила пакет с полурастаявшим снегом на сиденье и засунула в карманы озябшие руки. — В смысле, ты.

— Прогресс. — одобрил парень, выруливая на проспект. — Еще полгода, и перестанешь сбиваться с ты на вы.

— Вообще-то мы даже незнакомы. — для проформы напомнила я. Пролетающие мимо огни сливались в огненную полосу, и меня немного замутило.

— Вот этот момент я обычно стараюсь пропустить. — парень крутанул руль, обгоняя плетущуюся впереди нас машину. Я рефлекторно дернулась и закрыла глаза — на всякий случай.

— Почему? — я вспомнила о брошенной на земле сумке, лихорадочно захлопала руками по сиденью, словно надеясь, что она внезапно переместится ко мне, и тут же нащупала ремешок. Волна облегчения была такой сильной, что меня, как обычно после сильных эмоций, пробило поговорить. — Вы из тех, кто знакомится после рождения первого ребенка?

Парень отчетливо вздрогнул и покосился на меня через плечо. Боже, что я несу. Хорошо, что ехать совсем недалеко — не успеет приклеить мне ярлык клинической идиотки.

— Извините, я иногда чушь несу со страшной скоростью, особенно после стрессов, а последнее время я прямо из одной жуткой ситуации в следующую вываливаюсь. — покаялась я, вжимаясь в спинку сиденья — щеки предательски горели, а краснею я обычно настолько сильно и заметно, что на красном фоне даже веснушки и брови теряются. Как-то не хотелось эту особенность демонстрировать.

— Имя дурацкое. То есть нормальное имя, но не на территории тогдашнего СССР. Мама очень певца одного любила… в семидесятых-восьмидесятых известен был, Эль Пасадор псевдоним. А имя у него итальянское. — парень фыркнул и повернул, въезжая в арку дома. — А фамилия мамина, Петровский. То еще сочетание получилось. Так и живу с именем героя анекдотов и мыльных опер.

— Как все сложно. — пробормотала я. — А я Саша. Никаких сложностей, иностранных имен и прочего.

— Повезло тебе, Саша. — машина притормозила прямо напротив подъезда. — Если коротко, то можно Паша. Или Павел. Настоящее не скажу, и не проси. Я даже документы все сменил.

— Вообще никак? Без вариантов? — уточнила я, сгребая в охапку шапку и сумку. — Так нечестно вообще-то. Сказал бы, что это полное, и все.

Парень закатил глаза к потолку.

— Па-о-ло. — раздельно проговорил он. — Все, можешь не умирать от любопытства. Но если будешь меня обзывать этим корявым словом, я рассержусь.

— Договорились. — я распахнула дверцу и спустила ноги — машина была явно выше, чем те, к которым я худо-бедно привыкла — до земли было как-то подозрительно далеко.

— Сиди. — буркнул парень — никак к нему имя не приклеивалось, имя отдельно, человек отдельно! — вылез, хлопнул дверцей и вытащил меня.

— Мы же все равно в одном подъезде. — объяснил он в ответ на мой недоуменный взгляд. — А там еще лестница такая…опасная. Лифты всякие.

Я рванула вверх по ступенькам. В голове мелькало — вот тебе холодная голова и отсутствие мужчин, наслаждайся.

На втором этаже я остановилась, зажав в руке связку ключей. Лампочка на площадке едва мерцала.

— Еще раз спасибо. — официальный тон в этот раз вполне удался. — Мне сюда.

— Надо же, прямо подо мной? — восхитился парень. — Если надо будет затопить, звони.

Кивнув мне, он поднялся выше, теряясь в причудливой игре скачущих в дрожащем свете теней.

Разбросав ботинки поверх брошенных с утра сапог, я стянула с себя куртку и рухнула в кресло. Что вообще происходит?

Я нормальная, ну ладно, может и не совсем, но мне уже далеко не шестнадцать. Во внезапные влюбленности в мой конопатый нос, далеко не выдающуюся грудь или во что там еще непроходимо влюбляются всякие симпатичные парни, я не то чтобы сильно верю. Жизнь приучила меня к тому, что за любую помощь рано или поздно потребуют оплату, и то, что вопрос цены пока не озвучен — дело времени. С другой стороны, ну какой вообще интерес может быть у этого парня ко мне, чтобы вот так тратить время и носиться со мной? Я неуклюжая, судя по тому, что несу — впечатление умной тоже вряд ли произвожу, на сексуальности крест уже давно стоит…

Я протяжно вздохнула. Вообще мало он на правду похож, со своей голливудской улыбкой, торчащей дыбом челкой, дурацким именем и бездной свободного времени. Скорее, как наспех выдуманная закладка для девушки с разбитым сердцем — вечный лучший друг, почти что брат, всегда подвезет, подколет по-родственному, привезет пиццу и апельсины при простуде…

Так, что-то зафантазировалась ты. Бедный парень просто решил помочь соседке в приступе отчаянной жалости, как полузамерзшему котенку, ничего больше.

Вместе с этим выводом желудок грустно взвыл и свернулся рулетиком.

— Еще бы ела ты вовремя да сочиняла поменьше, цены б тебе не было. — пробормотала я и двинулась в набег на холодильник.

Кто бы еще заполнял его вовремя…пришлось реквизировать две кошкины сосиски и сунуть их в кастрюльку.

Кошка, наблюдавшая за столь наглым присвоением ее еды, утробно взвыла и округлила глаза.

На столе грустили подснежники.

Поужинав, я забралась под одеяло с блокнотом и ручкой. На свою голову полагаться было как минимум преступно, она у меня и так теперь стукнутая.

Первым пунктом, не думая, внесла развод. Делов-то, прийти, оплатить, написать заявление и все. Проблема только в том, чтобы заманить на это замечательное дело Вадима. Тут возможны осложнения…многочисленные осложнения. Но с этим надо закончить.

Теперь я словно смотрела на свой брак со стороны и понимала, что слишком много вложила в него. Слишком старалась сделать таким, какой представлялся мне под ярлычком «идеальный». Наверное, надо было сначала уточнить, что там под идеалом представляет муж. Вдруг что-то типа свободных отношений и скандалов с битьем посуды по воскресеньям в припадке ревности? А я ему свободы всякие…

А ведь мне и не жаль все это рвать. Точнее, жаль, но только впустую потраченного времени. Да и не впустую, опыт впустую не бывает, но я не скучала по человеку так, как скучала бы по любимому.

Ох, как все сложно. Почесав кончиком ручки бровь, вывела цифру 2.

Надо бы с работой определяться. Полазить, поискать…финансовое положение ухудшается, надо больше золота, милорд.

Под третьим, чуть помедлив, вписала подснежники с огромным знаком вопроса. Не знаю даже, что опаснее — вообще не думать об этом, не искать ответ и пустить на самотек, или наоборот, задуматься. Тут и рехнуться не грех.

Под четвертым номером внесла соседа. Вот так, без имени. Черт знает, зачем. Но ситуация требует обдумывания, так что записываем.

Начеркав в конце мелочь типа починки сапога, покупки продуктов и новой симки, задумалась. Остался еще Олег, то есть Владимир.

С моей невезучестью и легкомыслием — а ничем другим алкоголь из рук незнакомца я обосновать не могу — загоревшийся автомобиль выглядит просто спасением свыше. И это я, шарахающаяся от всех лиц мужского пола и заочно подозревающая их во всяких нехороших мыслях и возможных проблемах!

Расслабилась, не иначе. Ладно, надо ставить будильник и ложиться спать…

Я подтянула телефон к себе. Из-под чехла что-то выглядывало.

Подцепив ногтем, сняла силиконовую оболочку. На подушку спланировал крошечный листок бумаги.

«на случай неприятностей». И номер телефона.

Растерявшись, я несколько секунд оглядывала бумажку, как будто надпись может измениться, потом засунула ее обратно под чехол и залезла с головой под одеяло. Жалость, да. Скука или что там еще.

Самовнушение — великая вещь.