По темной стороне (СИ) - Огинская Купава - Страница 53

— ‎Я не могу больше ждать! — рявкнул он, резко качнувшись ко мне.

Я инстинктивно отпрянула, но сзади, так некстати оказалась решетка моей заговоренной камеры, а впереди этот.

Глаза горят, щека подергивается, и руки, вцепившиеся в прутья рядом с моими плечами, сжаты до побелевших костяшек, и на роже прямо метровыми буквами написано, как же ему любви-то не хватает.

— Т-терпелка сломалась? — нагло предположила я дрожащим голосом. Слабоумие и отвага — это про меня, да. Это мой девиз по жизни.

— ‎Яна, — прорычал он, а я угрозу в его голосе расслышала (хотя там и глухой бы ее услышал) и решила его шокировать. Пусть он лучше офигеет, чем озвереет.

— ‎И вообще, я не могу тебя любить! Ты же меня не любишь, это ущемляет мои чувства. Хочешь моей любви — бери и люби меня!

Раяр не офигел от неожиданной встречи с женской логикой, но немного успокоился и мрачно произнес:

— Уже…

Уверенная, что ослышалась, я тихо переспросила:

— ‎Чего?

— ‎Я тебя люблю, — раздраженно произнес он. Будто бы и не в любви вовсе признавался.

Впрочем, просто по выражению его рожи можно было понять, что романтического момента не получится. Да и какая романтика, когда в спину упираются прутья решетки, а надо мной нависает злющая громадина?

— Правда? — искренне изумилась я, отчего и глаз кое у кого нервно дернулся, в дополнение к щеке. — А как?

— ‎Как ни странно, — он почти рычал и выглядел совсем не как страстный влюбленный. Он выглядел как страстный маньяк, потерявший свою бензопилу, но не задор и желание покромсать жертву на фарш.

— А ты уверен? По любовным романам симптомы сверял? Или у тебя изжога, и тебе показалось?

— ‎Яна, — совсем тихо позвал он, коротко попросив, — заткнись.

— ‎Ну и какая тут любовь? — изумилась я.

— ‎Какая есть.

— ‎А… а можно заменить? Мне не нра… — рот мне зажали ладонью.

Раяр совсем забыл, чему учат любовные романы. Кто ж так девушек затыкает?

— Ммм! — возмутилась я, чувствуя, как мозг просто не успевает обрабатывать информацию. Он конкретно завис на этом неудачном признании. Закоротило его на слове «люблю», и дальше я действовала уже без поддержки мозга.

— ‎Что? — глухо спросил мой взбешенный кошмар на последней стадии озверения. Он, видимо, ожидал, что после признания я брошусь ему на шее, с ходу ответив взаимностью. А я зависла, и сама себя считала неадекватной.

— ‎Ммм-м!

Медленно убрав руку, он напряженно смотрел на меня.

А я не думала, мне было нечем…

— Учись как надо! — вякнула воинственно, обхватив его лицо ладонями.

Хищник не успел даже квакнуть, как я прижалась к его губам. Но ненадолго, правда, Раяр еще не осознал, что происходит, как я оторвалась от него и спросила, требовательно заглядывая в глаза (жуткие, все-таки, гляделки):

— Так, а когда это ты успел влюбиться? — попытку что-то объяснить пресекла новым, более важным вопросом: — Не, как ты понял, что все, это любовь?

На этот раз он сразу отвечать не попытался, ожидая, видимо, что я сейчас еще что-нибудь выдам.

— Ну? — поторопила его, чувствуя, как заходится сердце, и просто очень надеясь, что думалка еще не скоро заработает. Не нужна она сейчас.

— ‎Когда понял, что тебя выкрали у Делмара. — неохотно ответил мой скрытный кошмар. — Когда увидел тебя на острове, когда ты использовала тьму, когда я был почти уверен, что Рассах пробудилась, что тебя больше нет.

— ‎И столько дней трепал мне нервы?!

— ‎А что, должен был признаться сразу? — огрызнулся он, тут же добавив, будто бы оправдываясь. — Я сам не сразу в это поверил.

— ‎Ага… представляю сколько романов перелопатил, чтобы понять, что происходит, — смешок вырвался помимо воли, зато в нос его я поцеловала вполне осознанно, и даже крепче лицо обхватила, подумывая о том, чтобы в уши вцепиться, когда он дернулся. Лишь бы удержать.

— ‎Это самое дурацкое признание в любви, какое только можно было бы придумать, — сообщила я, поцеловав его в лоб, прямо в хмурую складку между бровей, и отпустив его лицо только для того, чтобы обнять за шею, заставляя склониться еще чуточку ниже.

— ‎Яна, — позвал он тихо, осторожно обнимая меня в ответ.

— ‎Ммм?

— ‎То, что ты сейчас чувствуешь… это не любовь.

Объятия мои стали крепче, в стремлении задушить гада я была непоколебима, но он почему-то не душился.

— Почему ты опять злишься? — хищник даже не почувствовал, что только что произошло покушение на убийство.

— Ты такой момент испортил, — проворчала я, уткнувшись носом ему в шею.

И ведь не раскаялся же даже, что особенно печально!

Только больше все испортил:

— Пора возвращаться к занятиям. ‎ — руки разжала неохотно и очень зря. Потому что стоило только Раяру почувствовать свободу, как он одарил меня суровым взглядом и велел. — И, Яна, влюбляйся. Я не намерен долго ждать.

— ‎Капец, — пробормотала я, впечатленная его заявлением.

— Люби его, — ворчала я, терзая в пальцах травинку. Занятия закончились двадцать минут назад, Раяр остался мной крайне недоволен, а я… а что я?

Я была вся в печали и тоске, уныло размышляя над тем, как бы мне так его полюбить, чтобы быстро и безболезненно.

Чисто теоретически, это, конечно, было возможно. Но вот как это все на практике-то провернуть?

Любить кошмара было страшно, не любить было нельзя, и совсем непонятно, что со всем этим делать.

Хуже всего дело обстояло с признанием Раяра. Он же вроде как признался, но признался так, что я до сих пор не была уверена, что это правда.

— О чем задумалась? — на траву рядом со мной, рассыпая вокруг искры, упал Делмар.

— ‎Делмар Вездесущий, — пробормотала я, покосившись на довольного жизнью хейзара. Опершись на дерево, он нагло потеснил меня плечом, — звучит?

— ‎Так ты думала обо мне? — умилился он, вытянув ноги. Легкий, едва ощутимый ветерок играл с темной прядью выбившихся из косы волос. Не часто он заплетал косы, и совсем уж редко бывал таким молчаливым.

Минут десять мы сидели в полнейшей тишине, привалившись к большому, перекрученному жизнью дереву и разглядывая черную стену с врезанными в нее большими стрельчатыми окнами.

Витражные окна искрились на солнце, и сейчас там, в коридоре, должно быть, было просто сказочно красиво. А я вот торчала здесь, рядом с совершенно целеньким и довольным жизнью Делмаром, которого будто совсем недавно и не отделали до состояния хорошей отбивнушечки, и размышляла о своей печальной судьбе.

— По какому поводу грустишь?

— ‎Любовь зла, — протянула я, прижавшись затылком к прохладной, неровной коре. Травинка выпала из рук и, подхваченная ветром, отлетела шага на три, прежде чем запуталась среди своих не истерзанных собратьев.

— ‎Раяр бушует? — тут же напрягся он, озабоченно оглядывая окрестности.

— ‎Да нет, — протянула я, неуверенно добавив, — наверное.

Взгляд, которым меня огонек наградил, был просто непередаваемо прекрасен.

— Что?

— ‎Можно чуть конкретнее?

— ‎Раяр вроде бы злится, но только на меня, — успокоила я его. Откинувшись обратно на ствол дерева, вызвав снисходительную улыбку Делмара:

— ‎Ну и что ты натворила?

— ‎Раяр хочет, чтобы я его любила, а у меня не получается.

Я прямо видела, как внутри его черепной коробки одна мысль жестоко и кроваво расправляется с другой, не замечая, как сзади подбирается третья…

Третья подобралась, уделала всех и одержала безоговорочную победу, а меня в одно мгновение поставили на ноги и куда-то потащили.

Вот еще секунду назад мы сидели под деревом и наслаждались приятным, осенним деньком, прячась от теплого еще солнца под кроной едва тронутых золотом, желтоватых листьев, а в следующее мгновение я уже бегу куда-то, заплетаясь в ногах, влекомая вперед крепкой рукой огонька.

— Ку-куда мы?

— ‎К Раяру, будем проверять есть ли хоть какой-то шанс, что ты его полюбишь, — не оборачиваясь ко мне, ответил Делмар.