По темной стороне (СИ) - Огинская Купава - Страница 52

Хотя на это еще как-то удавалось закрыть глаза, чем я и планировала заниматься дальше.

Но спать я послушно продолжала в подземелье, прекрасно осознавая, что пока моя сила только привыкает ко мне, и по ночам я крайне опасна — хватило одного вида развороченной камеры после первой моей ночи после обряда, чтобы это осознать. Но днем я старательно обо всем забывала.

Ведь Раяр обещал, что со временем сила успокоится, и я смогу перебраться обратно в свои покои. Даже похвалил меня, сообщив, что беспокоился, как бы я не начала терять контроль и средь бела дня, когда бодрствую, но я его опасений не оправдала.

И как же иначе? Ведь я была мирным чудищем и безобразничала только в бессознательном состоянии.

А в сознательном вот, пряталась. От разыскивающего меня по всему замку кошмара пряталась и никакой вины за собой не чувствовала.

Просто старалась не испытывать очень сильных эмоций… как, например, нетерпения и жгучего желания, чтобы Раяр прошел поскорее. Очень надеясь, что если я буду спокойна, то хищник меня не засечет. И я была уверена, что справлюсь с этим.

Наивная и в себе уверенная пробыла недолго. Поза, в которой я забилась в эту нишу, даже не успела стать мучительно неудобной, когда совсем рядом раздалось насмешливое:

— Сама вылезешь или помочь?

Я молчала, старательно изображая из себя часть стены. Не моргаю, не дышу, ничего не вижу, ничего не слышу…

— Значит, помочь, — решил Раяр, неправильно поняв мое молчание.

Оно же не значило, что я тут застряла и сама выбраться не могу, оно ясно давало понять, что меня здесь нет, и всем мимо проходящим лучше и дальше проходить мимо.

Но кошмар у меня был крайне недогадливым обладателем дурацкого чувства юмора. Ну это он считал, что у него есть чувство юмора, но на самом деле его не было, зато была тьма, которая охотно меня из ниши и выдавила, заняв собой все пространство.

Вывалившись прямо в руки к веселому хищнику, я загрустила.

— Опять пойдем учиться, да?

— ‎Сначала проверим, как сильно пострадала камера после этой ночи.

Затихнув в его руках, я ждала, когда мы спустимся по лестнице, пройдем мимо нескольких мрачных камер и остановимся у моей.

Поставить меня на ноги не попросилась, и даже не возражала, когда меня сжали чуть крепче. Просто… комнату я успела немного прибрать, затолкав разодранное в клочья одеяло под кровать и кое-как приделав ножку к развороченному стулу, по которому после моих стараний еще было видно, что его обо все стены приложило, но теперь создавалось впечатление, что приложило с нежностью и без серьезных последствий. Столик понадобилось только перевернуть на ножки, разбитое зеркало, правда, не трогала, но даже так, усеянная осколками, камера сегодня выглядела куда как аккуратнее, чем это было раньше.

В первый раз после моей здесь ночевки вообще пришлось заменять всю мебель и даже кровать.

— Неплохо, — задумчиво признался Раяр, рассматривая мои временные покои. Камерой он их называть упрямо не хотел, делая акцент на том, что все это временно и исключительно для моей безопасности.

Потому что окажись я в своих настоящих покоях, даже запертая, один Таргот знает, что бы я натворила в этом случае. Ведь только эта камера заговорена и в состоянии сдержать мою силу. В противном случае она прошлась бы по всему замку и меня бы за собой протащила. И неизвестно, где бы мы оказались поутру…

И вот казалось бы, все хорошо, у меня есть место, которое я могу громить по ночам без вреда для всего замка и собственного здоровья, но вот вопрос: а откуда в замке заговоренная камера?

Раньше меня этот вопрос как-то не беспокоил, не было времени об этом размышлять, но сейчас, на руках у хозяина этого замка, он отчего-то пришел в голову. И был тут же озвучен.

Вот только ответ пришлось ждать долго. Минуты четыре Раяр просто молча стоял, я молча висела и уже начала терять надежду узнать правду, когда он наконец-то заговорил:

— Это была моя камера.

— ‎Чего?!

— ‎После того, как моя сила пробудилась, многие погибли, пришлось срочно искать способ обезопасить замок.

— ‎ Ну, замок ты обезопасил, а где те, кто тут жил? — то, что вопрос в высшей степени нетактичный, я поняла слишком поздно. — Прости. Ты, конечно, можешь не отвечать. Я не хотела…

— ‎Все ушли после того, как я убил моих приемных родителей. Не сразу, конечно. Поначалу они боялись, что я их догоню и накажу, но со временем я смог найти способ сдерживать неконтролируемые вспышки силы…

— ‎Тоже здесь спал?

— ‎Меня запирали по вечерам, — кивнул он, по-новому взглянув на мою камеру. Будто бы видя ее такой, какой она была тогда, во времена его юности.

Подумать только, когда-то мой кошмар был подростком. Очень опасным подростком, расшалившиеся гормоны которого лишили жизни огромную кучу человек.

— Но сбежали-то они как?

— ‎Заперли меня в одну из ночей и ушли. Они были уверены, что я не смогу выбраться. Никто не знал, что запасной ключ я всегда держал при себе. Пока я спал, он был для меня бесполезен. Сила могла увести за собой мое тело, но была не в силах им управлять.

— ‎И что? Ты выбрался, догнал их и воздал за все хорошее? — никогда раньше не думала, что могу быть такой кровожадной, но мне их даже жалко не было. Вот приемных родителей Раяра было очень жаль, а этих… Они моего ужастика заперли, сознательно оставляя его на долгую и мучительную гибель.

— ‎У меня не было на это времени.

— ‎И на что же ты его тратил, позволь узнать? — едко поинтересовалась я, недовольная тем, что это злодеяние не было наказано.

— ‎Учился контролировать силу.

— ‎Что, сам?

— ‎А кого я мог попросить о помощи? — удивился мой кошмар и тут же недовольно скривился: — Яна, даже не думай меня жалеть.

— ‎Так поздно уже, — вздохнула я, крепко обнимая его шею. Жалела я его недолго, но очень самоотверженно. Потому что он весь такой бедный-несчастный, одинокий, недосмотренный, недолюбленный…

— ‎Хватит!

— ‎Ну чего сразу хватит-то? — проворчала я. — Хорошо, не хочешь, чтобы я тебя жалела, давай я буду тобой гордиться? В каких ужасных условиях рос, а ведь нормальным вырос. Нет, с головой у тебя, конечно, серьезные проблемы, но их могло быть больше и…

Раяр предостерегающе рыкнул, и я не стала развивать мысль, предложив:

— Так что, хочешь, чтобы я тобой гордилась?

— ‎Я хочу, чтобы ты меня любила.

И так мне сразу неудобно стало у него на ручках, и неуютно, и некомфортно.

А главное — что сказать-то, я не знала. Любви он моей хочет, а откуда мне знать, люблю я его или нет?

Самоанализ и я — вещи настолько несовместимые, что проще Раяра обрядить в розовое платьице, чем мне понять себя.

— Срок давно истек, но из-за твоей… особенности я решил дать тебе немного времени. А теперь, раз ты уже в состоянии от меня прятаться и задавать вопросы, значит, пришла в себя.

— ‎Говори сразу: любовь неконтролирующего себя мутанта тебе даром не сдалась, и ты решил подождать, пока я хоть немного обучусь.

— ‎Яна, — с таким непередаваемым укором в голосе протянул он.

— ‎Ничего не знаю, поставь меня, пожалуйста, — протараторила я, требовательно дрыгаясь в его руках.

Поставил и даже тунику на мне оправил, издевательски так, а потом тихо, угрожающе спросил:

— Где моя любовь?

— ‎Где? — послушно повторила, не стушевавшись под суровым взглядом. — Ну, а что? В конце концов, это же твоя любовь, откуда мне знать, где ты ее потерял.

— ‎Значит, все-таки, хочешь завтрак в постель?

Кто бы мог подумать, что он такой злопамятный?

— И розы, насколько я помню, тебе очень понравились, — нехорошо улыбнувшись, Раяр сделал шаг ко мне. Пришлось отступать, недовольно поджимая губы.

— ‎Вот только давай без угроз.

— ‎Это не угрозы, Яна.

— ‎А, по-моему, как раз они и есть. И вообще, ну чего ты такой злой, а? Ну подожди немного. Ты на весь замок единственный мужик, рано или поздно я в тебя все равно влюблюсь. Втрескаюсь по уши. Гарантированно!