Танец над вечностью (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 9

— Да-да, я знаю, но вы сильно изменились… — Лешуа мотнул головой и запустил пальцы в седую шевелюру, как будто засомневался в ее наличии, глядя на мою обритую макушку. — Хотя это к лучшему, что расстриглись. Вы больше не связаны со Святым Престолом, а значит, вы поможете мне…

— Я теперь в…

— … найти Милагрос.

— Что? — осекся я, так и не успев сообщить о своем новом назначении.

— Не волнуйтесь, я хорошо вам заплачу.

— Зачем вам Тень?

— Не называйте ее этим дурацким именем. Ее зовут Милагрос. Я никогда не ошибался в людях, господин Тиффано, и чую, когда мне врут. Это мой дар и мое проклятие. Я не верю, что она могла по собственной воле бросить меня. Я сделал ей предложение, и Милагрос согласилась стать моей женой. А потом исчезла, оставив лишь записку.

— Что в ней было? — жадно подался я вперед. — Она написала, куда отправилась? Куда отправилась ее хозяйка?

— Она написала, что уезжает навсегда, что недостойна меня, что госпожа поможет найти ее дочь и искупить перед ней вину. Написала, чтобы я ее не искал, забыл и был счастлив… Как будто это возможно!

— Найти дочь? — нахмурился я, вспоминая печальную историю невольницы.

Я знал, что несчастную женщину избивал муж, из-за которого она и оказалась в рабстве, без всех подробностей, которые были известны только отцу Георгу и составляли тайну исповеди.

— Я отправился в Кльечи, нашел Пиону Иволги, о которой упоминала Милагрос, ошибочно предположив, что она и есть ее дочь, но все оказалось еще хуже…

Лешуа отхлебнул из кружки пива и поморщился.

— Жуткое пойло. Вы знали, что Милагрос была невольницей?

— Да, Шест… — я поморщился от острой боли в груди и поправился. — Госпожа Хризштайн купила ее, как и Пиону.

— Вот именно, — Лешуа замолчал, слепо глядя в миску и нахмурив лоб, потом покачал головой. — Только Пиона больше не рабыня, замужем и вполне счастлива, в отличие от моей Милагрос… Хотя Пиона и утверждает, что ее госпожа дала вольную им обеим, но я уверен, что госпожа Хризштайн запугала и увезла служанку против ее воли! Господин Тиффано, вы знаете, откуда была родом Милагрос? Или куда могла направиться ее жестокая хозяйка? Откуда начинать поиски? Вы поможете мне?

На секунду мне представилось, как безумица, по следу которой идут Святая Инквизиция, тайный сыск и наемный убийца Гильдии, оставляет попытки скрыться и отправляется на поиски дочери своей служанки. Это же полный бред! Но Тень действительно упоминала, что госпожа обещала ей помощь, а Лидия словами не бросалась. Да нет, это сумасшествие! Но с другой стороны, я успел убедиться, что обещание колдунья всегда держала, пусть в своеобразной манере, но держала. Возможно ли, что и сейчас?..

— Господин Тиффано, я готов вам хорошо заплатить.

— Зачем? — невпопад спросил я и, видя недоуменный взгляд собеседника, уточнил. — Зачем вам Милагрос? Она соучастница темных дел своей госпожи, допускаю, что невольная соучастница, но это не снимает с нее вины. Она молчала и покрывала преступницу!

— Мне все равно, — мотнул головой Лешуа. — Я хорошо вам заплачу. Вы же хотите найти госпожу Хризштайн? Так давайте объединим усилия. Вы поймаете Лидию и сможете обелить себя, вернуть расположение Святого Престола, а мне оставьте Милагрос. Я увезу ее, и о нас больше никто никогда не услышит…

Если Орден Пяти не хочет искать безумицу, предпочитая ждать неизвестно чего, то я сам ее найду. Пусть это слишком сомнительная зацепка, но с чего-то все равно надо начинать. Вот только от Лешуа стоит избавиться, чтобы не путался под ногами и не подвергал себя опасности.

— Нет, — решительно ответил я и встал из-за стола. — Мой вам совет. Не вмешивайтесь. Забудьте все произошедшее, как страшный сон, и живите дальше. Это лучшее, что вы можете сделать…

— Я не могу! — Лешуа тоже вскочил из-за стола и ухватил меня за рукав. — Моя жизнь после смерти сына потеряла всякий смысл, я не жил, а существовал. Но потом появилась Милагрос… Она немного похожа на Фредерику… Но лучше… чище… добрее… Я приму ее дочь, если потребуется, приму все, что с ней было до меня, только помогите мне найти ее! Я вижу, что вы знаете, где искать их обеих! Сколько вы хотите? Вы же сейчас на мели, без покровительства Святого Престола!

— Ошибаетесь! — зло ответил я. — Я принял послушание в Ордене Пяти и ни в чем не нуждаюсь. Мне искренне жаль Тень, но я не могу вам помочь. Ее хозяйка не просто преступница, она Шшш… Ше… Шшшш…

Я согнулся пополам от боли в груди, разлившейся по всему телу вместе с животным ужасом. Казалось, священная бесконечность символа пульсировала ледяным огнем, причиняя невыносимые страдания и отнимая речь. Я не мог вымолвить имя Шестой. В глазах потемнело. Откуда-то издалека донесся обеспокоенный голос Лешуа, но сознание угасало, и я рухнул во тьму молчания.

Котел с горячей водой клубился паром, но собирать обозных не стали. Все случилось, как я и предполагала. Рыжий балбес Стефка вырывался и махал кулаками, но бойцы Даугава заломили ему руки и ловко скрутили. Его сообщницей оказалась смазливая Милка, служанка убитого купца, которую схватили при попытке утопить свои сапоги в глубоком снегу. Я покачала головой и наклонилась, чтобы поднять их и осмотреть. На подошве виднелись застывшие темные разводы. Воевода поймал мой взгляд и напустился на кашевара:

— Ну и стервец же ты, Стефка! Я тебя из грязи вытащил, в свой вард взял, а ты мне вот как отплатил! Говори, где украденное!

Здоровый детина задрожал и сник, разом лишившись запала, а его смуглявая зазноба побледнела до синевы и бросилась на колени:

— Не губите! Случайно, Единым клянусь, случайно! В крови испачкалась, когда господина пришла будить! Это же я тревогу с утра подняла, вспомните, господин воевода, вспомните! — она подползла к Даугаву и словила его ладонь, норовя облобызать.

Он брезгливо выдернул руку из ее хватки, однако у него на лице появилось сомнение. Я поторопилась вмешаться:

— Врешь, к утру кровь уже подмерзла, не могла ты тогда испачкаться. Сговорились вы со Стефкой хозяина твоего убить и камни украсть. Сонное зелье охранникам он дал, — я указала на поникшего кашевара, — больше некому. А вот кто купца заколол? Признавайтесь, голубки, кто из вас двоих убивал, кто на стороже стоял? Куда камни дели?

Милка сверкнула черными глазищами, но не успела и рта открыть, как кашевар в отчаянии заговорил, запинаясь и путаясь в словах:

— Воевода, не гневись, не мог я по-другому… Хозяин ее поганью был. Обидел он Милку, снасильничал, а защитить ее некому. Так разве что дурное я сделал, коли сон-травы ему в кашу подсыпал, чтобы он к ней больше не лез? Милка никого не убивала!

— Дурень ты влюбленный, — вздохнула я. — Отчего кровь у нее на сапогах, если не убивала? И как зелье в кашу охранников попало?

Он растерянно замолчал и перевел беспомощный взгляд на девицу. Та тяжело сглотнула и заговорила, умоляюще заглядывая в лицо воеводе:

— Она его убила! — дрожащий палец указал на меня. — Я крики услышала, в палатку заглянула, а там она! Пена изо рта, ровно демон в нее вселился, кричала, а потом за нож схватилась, вот те Единый! Я так перепугалась, что себя не помнила, как убегала! Тогда и в кровь вступила! Но я не убивала, клянусь! Это она! А сейчас на меня напраслину возводит, себя выгораживает!

— Отчего же ты на помощь не позвала? — разозлилась я, хватая ее за шкирку и встряхивая. — Отчего спокойно утра дождалась?

Милка затравленно съежилась и разрыдалась. Слезы текли ручьем по хорошенькому личику, полные губы дрожали, и это могло разжалобить самое жестокое сердце. Даугав не стал исключением, он скривился и потребовал:

— Сестра София, оставьте ее! — в его голосе было заметно раздражение, он устал и нервничал не на шутку.

Определенно, воевода переживал не из-за камней и даже не из-за убийства. Что он недоговаривает? Что еще было в шкатулке?

— Неужели вы ей поверили, воевода? — вкрадчиво спросила я, сдерживая бешенство. — Она нагло лжет вам в лицо. Кто на меня напал и ударил по голове? Или я сама себе голову разбила? Кто подлил сонное зелье охранникам? Тоже я? А про насилие только этот дурак мог поверить! Тьфу! Да она сама возле купца лозой увивалась, глазки строила!