Танец над вечностью (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 22

Девушка закусила пухлую нижнюю губу и упрямо выставила вперед подбородок.

— Она подкручивала весы! Уверена! — прима стукнула ладонью по столу так, что жалобно зазвенела посуда, и на нас стали оглядываться. Необъятная грудь опасно колыхнулась, грозя вывалиться.

Признаться, я был в некотором замешательстве.

— Так, давайте еще раз. Если она похудела, как утверждает Ни… — я вовремя прикусил язык, — как утверждают злые языки, то неужели она… ну… ее же должно было стать меньше? Это же невозможно симулировать!

— Вот именно, а я о чем вам говорю! Весы показывали, что она почти ничего не весит, а эта корова по-прежнему едва влезала в наряд!

— То есть весы показывали один вес, а выглядела она на другой?

— Да, и все время жаловалась, как ей сложно ходить и дышать. А потом сбежала, тоже мне — умирающая!

— Хорошо. Пусть так. Ладно, — пробормотал я, рассеянно наблюдая, как циркач раскланивается перед публикой и уступает место для следующего выступления. — А что было с Евой?

— Она заняла место Марии! Рада-радёхонька, только недолго ей музыка играла! — с какой-то странной мстительностью заявила Мишель. — А что она думала? С женатым будет крутить, а его мымра все стерпит? Фрона Рыбальски не из таких!

— Стоп-стоп-стоп! Вы утверждаете, что Ева Деблинг была любовницей Джеймса Рыбальски, а его жена?..

— Угу, Шарлотта Рыбальски. Вы бы видели эту старую шкарпетку!

— Обязательно встречусь и увижу, — пообещал я. — Так вы думаете, что она травила Еву, и поэтому та худела?

В синих глазах появилась неуверенность, Мишель пожала плечами и нервно захрумтела медовыми палочками.

— Не знаю. Я не знаю, худела Ева или нет, но почти наверняка та ее травила!

— Ева взвешивалась? — терпеливо уточнил я. — Сколько она весила?

— Пару раз взвесилась, потом перестала, потому что с весами было что-то не так. Не могла она так мало весить.

— Она тоже уставала?

— Да она была просто лентяйкой!

— И что с ней произошло?

Мишель поманила меня к себе пальцем, и я был вынужден перегнуться через столик к ней поближе.

— Говорят, что она растворилась в воздухе. На глазах у фрона Рыбальски. Только я уверена, что ее… — она понизила голос до едва слышного шепота, и я придвинулся вплотную, — что ее отравила его жена, а тело они вдвоем закопали в саду!

Громкие возгласы ужаса раздались за спиной, и мы едва не стукнулись лбами, разом обернувшись и устремив взоры на сцену. Тот самый фокусник теперь выступал мишенью для метательницы кинжалов — тощей белобрысой девицы в пестрой маске, которая, очевидно, промахнулась и едва не убила несчастного. Он стоял, зажимая руками окровавленное ухо, а яблоко над его головой было истыкано кинжалами. Циркачка отмерла и торопливо согнулась в поклоне перед зрителями, отчего ее яркий наряд заискрился сотнями зеркальных отражений в свете фонариков, а глазам сделалось больно. Я отвел взгляд и тут же об этом пожалел, наткнувшись на опасную близость Мишель.

— О боже… Я уже подумала, что убили кого-то… — испуганно выдохнула она и схватила меня за руку, приложив ее к своей необъятной груди. — Послушайте, как стучит сердце! А мне нельзя волноваться… от этого еще больше худеешь!

Я поспешно высвободил руку, пытаясь справиться со смущением.

— Давайте вернемся к делу, — отодвинулся я от балерины. — Сколько вы сейчас весите?

Я нашел взглядом седую кучерявую макушку Лешуа и двинулся к нему, не переставая размышлять об услышанном. Колдовство? Или все можно объяснить естественными причинами? Мария могла симулировать недомогание и просто сбежать. А вторую девушку могли травить, из-за чего ее самочувствие постепенно ухудшалось, а потом убить, спрятать тело и придумать историю с исчезновением в воздухе. Надо бы наведаться в гости к Рыбальски для очистки совести. А пока я посоветовал Мишель лучше питаться и побольше отдыхать, между делом преподнеся украшение и заверив, что оно будет отгонять дурные мысли во время благочестивой молитвы и медитации. Золотая брошь была выполнена в виде застывшей в прыжке львицы. Прима чрезвычайно расторгалась и бросилась мне на шею, у всех на глазах одарив поцелуем. Я был зол и недоволен собой за этот цирк, зато Лешуа за столиком просто лучился от счастья, что его план сработал.

— Присаживайтесь, профессор Тиффано, — предупредительно встал он и кивнул на седовласого господина во фраке. — Позвольте представить вам бургомистра Франца Маттерниха.

— Очень приятно, — буркнул я, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить обоим.

— Наслышан, наслышан о вас, — хитро сверкнул глазами Маттерних из-под чрезвычайно густых бровей. — Времени зря не теряете, так сказать. Фронляйн Пихлер — пышная штучка, только советую быть с ней осторожней.

— Я не!.. — возмутился я, но вовремя осекся. — Почему осторожней?

— Восхитительное простодушие! — рассмеялся бургомистр. — С корабля на бал, так сказать. Сразу добиться благосклонности той, на кого сам император заглядывается, айда шустрый молодец…

— Какой еще император? — слегка растерялся я, но потом сообразил. — Император Гарлегии? Фердинанд Второй?

— А вы и в самом деле не знали? — удивился Маттерних, подвигая мне чашку с кофе. — Угощайтесь, фрон профессор, для согрева самое то, так сказать. С капелькой леммского рома и щепоткой перца. Очень бодрит. Кстати, фрон Лешуа поведал мне о пикантном столичном напитке. Думаю, винденцам он придется по вкусу.

— Вы о шоколаде? — грозно сдвинул я брови. — Даже не думайте! Это колдовская гадость, которой отравили… ох!..

Лешуа больно стукнул меня по ноге под столом и улыбнулся.

— Не обращайте внимание, фрон бургомистр, это профессор так шутит. У него специфическое чувство юмора. Душеведы — они все такие, — он сделал обидное движение, покрутив пальцем в воздухе. — Но вернемся к делу.

— Не волнуйтесь, сделаем все возможное, — сердечно заверил его Маттерних. — Найдем ваших Вурстов. Возможно, они сменили фамилию, но располагая такими значительными средствами после продажи… Продажи чего, напомните?

Кофе обжигал, и мне сделалось необычайно душно. Я поправил шелковый шарф, ослабляя узел, и расстегнул ворот рубашки.

— Рудников на севере, — подсказал Лешуа.

— Рудников на севере, — задумчиво повторил бургомистр, прихлебывая ароматный кофе. — Это немалые деньги. А господин Вурст из купцов будет?

Дыхание участилось, желудок скрутило в тугой узел.

— Да, Генрих Вурст — купец. Я бы хотел проверить все крупные сделки по недвижимости, которые заключались в то время, то есть семь лет назад.

— Да бог с вами! Это же прорва бумаг…

— Поэтому мне и нужна ваша помощь… Профессор Тиффано? С вами все в порядке?

Я едва стоял на ногах, колени дрожали. Внизу живота пульсировало желание. Дрянь!

— Она здесь, — выдавил я сквозь зубы. — Эта стерва здесь.

— Кто? — на меня непонимающе смотрел бургомистр. — Александра Вурст?

— Нет!

Лешуа торопливо вскочил на ноги, оглядываясь по сторонам.

— Лидия? Милагрос? Где они? Где вы их увидели?

Я обвел мутным взглядом парк. Было такое чувство, словно меня окатили кипятком, раздели донага и лапают жадными ледяными пальцами… Похожие ощущения я уже испытывал, когда ловил на себе похотливые взгляды безумицы после обряда, связавшего нас душевными узами. Но как?!? Какая душа может быть у колдуньи? Откуда эта гадина подколодная за мной наблюдает?

Шквал аплодисментов, довольные выкрики и… тихий перезвон бубенцов. Я повернул голову к сцене. Ну конечно же, та самая белобрысая циркачка! Она пялилась на меня, застыв в бесстыдной наготе перед публикой. Пестрая маска, нашитые на плаще зеркальные осколки, голое пузо, просвечивающее сквозь ткань — все для отвода глаз, но меня не обманешь. В цветочек вырядилась и задницей сверкает, дрянь! Я сжал кулаки и двинулся к сцене, ничего не видя, кроме блестящих лепестков.

Рука дрогнула, и я промазала. Ёжик охнул от боли, по его виску заструилась кровь. Время остановилось. Дурное сновидение. Откуда он здесь? Как оказался? Почему побрит наголо? В очках? Заросший щетиной? Но все мысли занял другой вопрос. Какого демона он обжимается с этой толстухой?!?