Полиция Гирты (СИ) - Фиреон Михаил - Страница 3

— А Анна сестра леди Вероники? — подстелив плащ, чтобы не испачкать рукав, положив голову на локоть, со скукой глядя в окно, как будто невзначай, от нечего делать, поинтересовался у коллег детектив. Все с молчаливым неодобрением повернулись в его сторону, словно своим глупым вопросом он нарушил какое-то особое многозначительное молчание, воцарившееся в их маленьком полицейском кружке.

— Насмешили — откинулся на спинку скамейки, скептически скривился Даскин — и это вы не по адресу. Это вам в герцогскую канцелярию в письменном виде. Разъяснят подробно, в установленный законодательством срок в соответствии с гражданско-процессуальным кодексом Гирты.

Фанкиль привалился боком к стене, приложил пальцы к подбородку и исподлобья посмотрел на детектива.

— Ну вообще все это темная история — с видом, что ему известна эта тайна, и он размышляет, делиться ли ей с остальными или нет, важно сообщил рыцарь — есть генеалогические записи в магистрате. Вернее их копии. Архив ратуши сгорел при пожаре во времена Смуты — закатил глаза, словно вспоминая давно прочитанное — у сэра Конрада Булле, отца сэра Вильмонта, была младшая сестра Хендрика. Вышла замуж за графа Сигфреда Тинкалу из Фолькарта, это такой городок на побережье, к северо-западу от Гирты. А потом, после трагической смерти сэра Конрада, они там, на севере, с этого дела решили, что имеют все права на герцогский престол, ну или что вообще пора сделать Фолькарт местной столицей. Так что сорок лет назад, это еще до Смуты, сэр Тинкала старший с вассалами собрали армию, нашли какого-то генерала Барда и при поддержке сэра Визры Старшего и еще нескольких влиятельных и известных персон, пришли сюда. Даже взяли город по северному берегу Керны. Всем говорили, пропагандировали, листовки рассылали, глашатаев, рассказывали что хотят посадить на герцогский престол светлую леди Хендрику, и что сэр Вильмонт, сын Волчицы Сив, не от Бога Герцог… Этот бородатый анекдот еще с той войны. Но что-то пошло не так, то ли их не поддержали в совете Конфедерации, то ли не хватило денег, то ли кто-то о чем-то договорился за их спинами, но сэр Прицци, сэр Ринья, сэр Келпи и сэр Гамотти выбили их с северного берега, а потом осадили и Фолькарт. Четверо сыновей графа Сигфреда погибли обороняя цитадель, а сами граф и графиня покончили с собой. Впрочем, обстоятельства их смерти до сих пор окончательно неизвестны. Свидетельства расходятся слишком сильно, но кто был на этой осаде, поговаривают, так иногда, что это сэр Август лично убил их всех, а в хронику как всегда написали, что ничего такого не было. Так вот, чего бы там не произошло на самом деле, дочь сэра Сигфреда и леди Хендрики, Эрика Тинкала, осталась в живых, они со свитой бежали из осажденного города на корабле. Их поймали и привезли в Гирту, где она покаялась перед сэром Вильмонтом, своим двоюродным братом, за дела своей семьи и отреклась от титула. Так вот леди Вероника ее дочь. Внучка леди Хендрики. Она родилась уже здесь, в Гирте. Вернее не в самом городе, а на севере, в доме, который милостиво предоставил им сэр Вильмонт. Примечательно, что в ратуше нет записей, кем был ее отец. Но, когда мать умерла и девочка осталась одна, сэр Вильмонт принял ее, как свою племянницу, в семью, и дал ей свою фамилию, а когда ей было восемь лет, в самый разгар Смуты, отправил в Столицу на воспитание к своему сыну Вилмару и его семье. Там она и жила до этой весны.

— А леди Эрике Тинкале он предоставил дом на севере? Это было изгнание? — уточнил детектив.

— Я полагаю да. Впрочем, формально, как писали тогда все газеты, ну вы же знаете эти газеты, она сама высказала пожелание удалиться из Гирты — ответил рыцарь таким тоном, как будто бы он уже изучил эту тему и рассказывал по ней конспект — сэр Вильмонт не вел с ней знакомства, и, как я понимаю, просто культурно отправил ее подальше с глаз долой, чтобы не пришлось рубить голову, как изменнице. Хотя имел на это полное право — времена были такие. Сейчас в Гирте есть хотя бы видимость законной власти, а тогда каждый делал что хотел, вернее насколько ему позволяло количество монет в сундуке, так что у сэра Вильмонта было много других проблем, помимо сестры. Но все же, после смерти леди Эрики, по каким-то причинам он все-таки решил не отрекаться от внучатой племянницы. Так что леди Вероника по крови на треть Булле на треть Тинкала, а на треть… Впрочем, какая разница, раз сам сэр Вильмонт велел считать ее своей близкой родственницей. А отвечая на ваш вопрос, официально, по записям, леди Вероника была единственной дочерью леди Эрики, и никакой сестры у нее никогда не было.

Детектив кивнул. Принесли подогретый сидр с медом, темно-желтое топленое масло, ароматный, терпкий сыр и свежевыпеченный, прямо из духовки, хлеб.

— Да, такие теории заговора прямо у нас здесь — принимая кружку и в знак благодарности кивая девице-служанке, с насмешливой мрачной серьезностью закивал Даскин. За дни фестиваля он, казалось, постарел на несколько лет, как будто бы он не спал, работал все эти дни. Приглядываясь к нему, Вертура удивился этой случившейся с коллегой перемене.

Встреть он сейчас Даскина впервые, он бы никогда не подумал, что этот серьезный и суровый, по манерам похожий на охотника или шерифа из леса человек, в своем перевоплощении был так похож на деревенского простачка, явившегося в большой город себя показать и на других посмотреть — кем с первого взгляда, встретив позавчера в конторе, опрометчиво и посчитал его детектив.

Залпом выпив кружку сидра, полицейский опустил голову на локти и, словно захмелев, угрюмо уставился в стол и, больше не проронив ни слова, погрузился в какие-то свои тяжелые мысли.

— Но ведь записи можно подделать. Так поступают повсеместно — стремительно оглядев зал, есть ли кто за соседними столами, склонившись к столу и уперев локти в полы плаща, тихо сообщил коллегам Вертура и окинул внимательным взглядом собеседников — и все может быть совсем не так, как записано в архиве…

Все промолчали и подняли на него мрачные и насмешливые взгляды, словно хотели сказать, что он провокатор и спрашивает их мнения о том, о чем не следует говорить, но они его уже раскусили и у него ничего не выйдет.

— Все, пора, засиделись — похлопал детектива по плечу, чтобы он освободил проход между столом и скамейкой, Фанкиль — лейте сидр себе во фляги, отнесете с булочками домой. Вечером с Анной при свечах выпьете, и спросите у нее сами, сестры они с леди Вероникой или нет.

Они выехали за ворота Рыцарей. Миновали поле с унылыми, мокрыми от дождя шатрами, свернули от Перекрестка на запад, к крепости Тальпасто на горе на южном берегу залива. Только тут, глядя в серую непроглядную воду прудов, Вертура подумал, что, наверное, это как-то совсем не умно, что с севера и востока Гирту прикрывают кронверк, равелины и бастионы, а с юга, со стороны Мильды, только одна каменная куртина. Что должно быть эти водоемы выкопали, когда брали землю для строительства городских укреплений, и что наверное при очередном расширении города просто не хватило ни денег, ни рабочих рук чтобы построить все по науке, как на севере. А потом просто отпала надобность и так все и оставили, как есть. В общем надо почитать, посмотреть как-нибудь при случае — подумал детектив.

Впереди раскинулось свекольное поле. Далеко за ним, в серой дождливой пелене, размытой изломанной линией темнели холмы — к юго-западу от города, далеко в океан, вдавался скалистый полуостров, что с юга замыкал залив Керны, прикрывал Гирту от морского вторжения. На гребне самой высокой скалы темнели стены и башни крепости.

За полем, за ручьем, начиналось густо заросшее деревьями и серыми кустами боярышника кладбище, а сразу за ним, темнели кварталы жилых строений. От могил дома отгораживала заросшая серо-зеленой, неопрятной, торчащей из старой кладки мокрой травой и кустами земляная, укрепленная обломками гранита куртина. За проломом в стене, что заменял давно обрушившиеся и разобранные ворота, тракт по которому ехали полицейские продолжался как центральная улица небольшого городка. Полого спускаясь к морю, она заканчивалась широким и необычайно длинным, похоже бетонным, пирсом. Как сказал детективу Фанкиль — одним из тех, к которым во времена Осады швартовались приходящие с западных островов большие железные корабли. Несколько высоких каменных домов в пять-шесть этажей стояли по обеим сторонам улицы. Над крышами темнел шпиль колокольни. Высокие чугунные решетки огораживали палисадники с дубами и ивами, обрамляли дворики церквей. По улицам бегали куры и козы, щипали из корыт мокрую морскую траву, которую на корм и для производственных нужд вылавливали из вод залива. Во дворах под навесами курились печи мастерских, играли многочисленные дети. Все было также как и в большом городе, как будто полицейские просто заехали какой-то до этого незнакомый Вертуре район Гирты.