Обещание (СИ) - "Эвенир" - Страница 40

— Иди сюда, Лапа, — Стах протянул ему руки, и Кэйлани после мгновенного колебания всё же лёг рядом, уютно завозился, устраиваясь у него на плече, вздыхая шумно и тепло. — Ты пойми, я старше и опытнее в сто раз. Я ещё и не то могу. Но нельзя же всё сразу. Шаг за шагом надо, постепенно. Ведь я боюсь, пойми. Боюсь, что тебе будет неприятно. Что ты не захочешь больше. Меня не захочешь.

— Добрый Виру, — вздохнул мудрейший из кейяре. — Какой же ты у меня глупый…

Они ещё полежали в обнимку, а потом Стах повернул Кэйлани на спину и поймал его обнажённую ступню с тонкой косточкой щиколотки, с крутой аркой и розовыми круглыми подушечками пальцев, которые так сладко перекатываются на языке. Кейяре хихикал, повизгивал, вырываясь, а потом с тихим стоном сдавался и позволял Стаху целовать и легонько покусывать его колени, вылизывать внутреннюю поверхность бёдер и добираться до тёплого и влажного, до мягкого, чуть заметного золотистого пушка, до мелких розовых складочек вокруг крохотного, целомудренно сжатого отверстия. Никто не умел стонать так, как этот парень, так тихо, и нежно, и покорно, и откровенно. Никто так не кончал, вскидывая над головой ласковые руки, выгибаясь тонкой осинкой, задыхаясь птичьим криком. Стах немного терялся, целуя залитые слезами щёки, длинные стрелы ресниц, закушенные в сладкой муке губы. Ему было отчего-то неловко. Где-то глубоко в душе он понимал, что не заслуживает этого. Что он не тот, кого должен был полюбить этот чудесный полуребёнок, что он обманом взял что-то ему не принадлежащее. Что-то драгоценное, то, чему он не способен назначить верную цену, ведь это обещание давалось не ему. На перекрёстках вселенских дорог, в грязи и мазутной копоти пересадочных станций он нашёл драгоценный камень с чужой планеты, который некому продать и незачем хранить, раз уж продать некому. Но он понимал: обратной дороги нет. Этот мальчик снова изменил его. Как тот мехавейский корабль. Стах снова менял кожу, а это больно и страшно, но вот ведь в чём дело — бесповоротно. Странно чувствовать себя ранимым, когда так долго носил прочный панцирь. Странно чувствовать себя живым, когда так давно и окончательно умер.

Погрузилась во тьму пропавшая под ногами планета. Энергично пискнул комм. Стах взлохматил пушистую гривку под ладонью.

— У меня связь с Венчурой. Хочешь, пойдём познакомлю тебя с одним типом. Ваша цивилизация до такого ещё не дошла. Ещё лет четыреста развиваться, я думаю. Пойдём?

— Хорошо, — ответил кейяре и сладко зевнул. — Надо одеться, наверное?..

— Лапа, ты так быстро развращаешься, что мне даже боязно, — засмеялся Стах.

На консоли капитанской каюты появилось лицо знакомое, но всякий раз новое. Теперь Тцай прятался за огромными, во всю физиономию очками, бисерно-радужными и совершенно бесполезными. Хотя как-то он видел. Стаха узнал, по крайней мере.

— А, вот и ты, шутка природы. Чё, мало у них мусора на орбите, теперь и тебя запустили? Смотри, захерачат прямо к солнцу вместе с другими токсичными отходами, хе-хе-хе…

— Так, притормози, старичок, — перебил Стах, пока беседа не вошла в штопор. — Я не один. Хочу тебя познакомить кое с кем.

Стах придвинул кейяре к себе, чтобы тот попал в объектив камеры.

— Вот, кейяре Кэйлани Ола из рода Серебряного Молчания. Мой близкий друг.

— Здравствуйте, уважаемый господин Тцай, — прошелестел серебряный кейяре, с лёгким поклоном прижав руки к груди.

— Ебать… — выдохнул Тцай и сам себя прервал. Линзы его очков завращались психоделической спиралью. А потом он выдал долгую тираду на чистейшем эхмейском, которую переводчик интерпретировал как крайне уважительное приветствие: — Мой день наполнен счастьем этого неожиданного знакомства. Недостойный, я пребываю в блаженном недоумении: за что мне такая лучезарная удача? Никогда ещё мои глаза не взирали на подобное средоточие совершенств, небесный кейяре Кэйлани Ола. Этот день никогда не забудется.

— Вы очень любезны, уважаемый господин Тцай, — смущённо зарозовел Лапа. — Это удивительно и трогательно, что церемонные приветствия наших предков ещё живы в памяти наших братьев по цивилизации. Я глубоко ценю то уважение, которое вы оказали мне подобным образом. Мне только жаль, что мое невежество не позволяет мне ответить вам тем же.

— Чё, съел? — усмехнулся Стах. — Это древние заморочки. В современном обществе так говорят только ископаемые задроты типа тебя.

— Пусть радость нашей первой встречи не омрачат чужие речи, — промурлыкал Тцай, проигнорировав недружественный выпад.

— Друзья того, кто всех дороже, мои друзья навеки тоже…

— Понял, умник? — обрадовался Стах, покрепче обнимая кейяре за плечи.

— Да, Стах, повезло тебе, — ответил Тцай неожиданно серьёзно. — Ладно, дети. Тут вот какое дело. У меня для вас хреновая новость. Кстати, вы заметили, большинство новостей относится как раз к этой категории? Это представляется мне статистической аномалией. По идее, пятьдесят процентов новостей должны иметь нейтральную окраску: не хорошо и не плохо. Двадцать пять процентов должны оцениваться как хорошая новость. Отсюда вывод: люди более охотно делятся именно хреновыми новостями.

— Тцай, тебя ещё Ордоньес от сети не отключила? — поинтересовался Стах.

— Да, так о чём это я? Плохая новость. Ваша небесная крепость не так уж неприступна. На Эхмейе существует так называемый орбитальный контроль. Небольшая силовая структура, насчитывающая восемь звеньев истребителей, двадцать крейсеров и один линкор. Так вот, по договору с Содружеством, копию которого я вам пришлю, это подразделение имеет право свободного доступа к любому объекту на орбите Эхмейи. Отсюда и название: орбитальный контроль. Короче, если эти ребята постучат к вам в дверь, вы им откроете. А не откроете вы, это сделает автоматика станции.

— Тцай, солнышко моё, а нельзя сделать так, чтобы мы не открыли? — попросил Стах.

— У меня нет немедленного решения, Икеда, — сухо ответил друг. — Я буду размышлять над этой проблемой.

Связь прервалась. Стах потёр лицо ладонями.

— Прости, Лапа. Кажется, эта крепость не слишком надёжна. А у меня даже нет оружия. Мы, наверное, можем потихоньку свалить отсюда. А все остальные пусть думают, что мы всё ещё на станции. Даже Калеа. Блядь…

— Стах, — серьёзно проговорил Кэйлани, — вот ты всё время это повторяешь: «Женщина с пониженной социальной ответственностью»… Ты же не имеешь в виду… кого-то конкретного?

Смеялся Икеда долго, видимо, на нервной почве. Сгрёб в охапку попытавшегося сбежать кейяре, силой усадил себе на колени. Объяснил:

— Это ругательство такое. Я не буду так больше говорить. Ну, постараюсь, по крайней мере. Но ты должен понять: это просто означает, что я расстроен. Вот когда шеф Калеа говорит: «Прищеми гениталии пневматической дверью», он же не имеет это в виду?

— Он так говорит? — удивился Кэйлани. После чего пришёл к неожиданному выводу: — Мне нужно выучить твой язык. Переводчик не передаёт нюансы речи. Ты говоришь на венчурианском?

— Нет, на земном стандарте. Хотя имперский тоже знаю. На Венчуре в старые времена было много языков, но остальные как-то заглохли, остался один имперский. Каждый в Содружестве говорит на двух языках: на своём и на стандарте. Кроме тех, кто живет на астероидах. Те, наверное, вообще не говорят… Но подожди, Лапа! Это всё ерунда. Нам о другом думать надо. Бежать или оставаться?

— Я хотел бы остаться, Стах, — ответил Кэйлани. — Бежать нам некуда особенно. А здесь мы хотя бы сможем увидеть, если к нам пристыкуются. Ведь этого нельзя сделать так, чтобы мы не заметили? Вот тогда мы сможем спрятаться. Здесь же столько места, столько пустых кают. Поднять тревогу и спрятаться. Пока они будут нас искать, помощь подоспеет.

— У меня есть идея получше. Ты, кажется, хотел посмотреть на катер?

Катер оказался почти точной копией того, которым когда-то командовал Стах. Может быть, удачная модель не нуждалась в усовершенствовании, а может быть, сюда, на задворки цивилизованного мира, ссылали устаревшее железо, справедливо полагая, что пылиться в ангаре орбитальной станции вполне способны и старые модели. Практически неизменной оказалась даже приборная панель. Стах усмехнулся, увидев приклеенную к панели бумажку с ценной инструкцией: «Вкл. первый тртр: 50.4, прв. элрн: 15 град. Плафон коротит, не вкл!» Вопреки ожиданиям, катер ожил без проблем, автоматически провёл диагностику всех систем, выдав несколько пустяковых предупреждений, и послушно открыл перед Стахом стартовое меню.