Небо и земля. Том 1 (ЛП) - Хол Блэки - Страница 47

— А я не раз пробовала кофе, — вздохнула мечтательно Эммалиэ. — Сначала отец доставал, а потом муж. Говорят, существует тысяча способов приготовления этого напитка, но у нас в гарнизоне его варили по одному-единственному рецепту.

Пирожное покорило Люнечку. Дочка не стала жадничать и поделилась с Эммалиэ, а время перед сном посвятилось воспоминаниям о сладостях, которые женщинам довелось попробовать в довоенное время. Люня слыхом не слыхивала о безе и о зефире, поэтому слушала с открытым ртом. Пришлось Эммалиэ сочинять сказку о бедняжке Мармеладинке, которую хотели слопать все кому не лень.

— Похоже, у нас начинается эпоха историй о сладком, — сказала Эммалиэ, когда дочка уснула, угомонившись.

Айями рассеянно кивнула. Значит, вот с кем гуляет Оламирь, и вот кто катает её на машине в столицу и приказывает доставлять пайки на дом. И почему столь очевидная мысль не приходила раньше в голову?

Впрочем, какая разница? Особенно для тех, кто в старом поношенном пальто сливается с городскими зданиями и незаметен на безлюдной заснеженной улице.

Она опустилась на колени перед образами святых. Потому что завела за правило — молиться ежевечерне о здоровье и благополучии Люнечки и Эммалиэ, о богатой и щедрой стране, о счастливом будущем для всех и для каждого, о душе Микаса. Как обычно, как всегда… Но сегодня все слова забылись.

— Айя, да что с тобой? — встревожилась соседка.

— Не волнуйтесь. Устала немного. Спокойной ночи.

На удивление, Айями уснула сразу же. И спалось легко, не мучили кошмары. И не одолела бессонница под утро.

Вот так.

__________________________________________

Gim-ham (даг) — рулетики из бездрожжевого теста с кремом и прослойкой повидла.

— Бью, — объявил Крам, кидая карты. — Я вышел.

— Лихо, — признал Рикс и бросил Вечу две шестерки. — Долго пытать не буду. Или сдашься сразу?

— Не дождетесь.

Некоторое время шла сосредоточенная игра, участники не хотели уступать друг другу. Крам, разлив по стаканам початую бутылку вина, потягивал небольшими глотками и наблюдал за перемещением карт, закончившимся ничьей.

— Да ведь ты был у меня в кармане! И выкарабкался, — воскликнул разочарованно Рикс.

— Повезло, — ответил Веч.

— Скучно перекидываться впустую. Нет повода — нет интереса. Сделаем по ставочке? — предложил Рикс, потирая руки.

Крам бросил быстрый взгляд на товарища.

— Мы развлекаемся вхолостую. Тренируем соображаловку, — ответил тот, тасуя колоду.

— Заодно наращиваем извилины, — сострил Крам, и компания рассмеялась.

— Разок-то можно рискнуть. Между нами тремя. Никто и не узнает, — искушал Рикс. — От меня — блок сигарет.

Вот язва. Знает же, что азартные игры с выигрышами запрещены — чтобы исключить долговые обязательства, обвинения в мошенничестве и, как следствие, выяснение отношений за оскорбленную честь.

— Впечатляет. Но у меня в заначке пусто. Я — пас, — сказал с сожалением Веч.

— И я, — добавил Крам. — По мелочи играть не хочется, а по-крупному — не можется.

Очередная шутка развеселила Рикса. Он смеялся, а глаза оставались холодными. Ощупывали, оценивали и делали выводы. Не человек, а машина. Матерый — по опыту и по годам. Герой войны, был трижды ранен. Ни чувств, ни эмоций, ни друзей, ни семьи. Сам себе на уме. Бесстрастность Э'Рикса из клана Голодных кайманов стала притчей во языцех. Держаться бы от него подальше, но не получится. Уполномоченный генерального штаба по ревизии и внутренним расследованиям прибыл в городок несколько дней и сразу же взял быка за рога. Изучил списочную численность гарнизона и затребовал отчеты по расходованию продуктов, материалов и медикаментов за последние два месяца. Запросил списки работающего населения — мужчин и женщин по отдельности, а также списки раненых, проходящих лечение в госпитале, и объем работ, выполненных заключенными. В разговоре с полковником заикнулся о своем желании увидеть список офицеров и солдат, состоящих в постельных отношениях с амодарками. С легкостью перезнакомился с гарнизоном, подкупая обращением на "ты" и запанибратством. "Но мы-то знаем, что ты за фрукт", — переглядывались Веч с Крамом.

В дверях появился офицер с рукой на перевязи — выздоравливающий из госпиталя.

— Я отлучусь. — Рикс поднялся, наметив новую жертву.

Да пожалуйста, всегда рады. Веч кивнул, перемешивая карты:

— Возвращайтесь, сыграем новую партию.

— Уф, — выдохнул Крам, когда ревизор отошел от стола. — Выпил все соки, короед. Отправил мою домой? — спросил приглушенно, склонившись к Вечу.

— Отправил.

— Принесли же бесы её именно сегодня. Предупредил, чтобы не высовывалась?

— Предупредил. Сказал, что дашь знать, когда уляжется, — повторил Веч наказ товарища.

— Это хорошо, — пробормотал Крам и влил в себя остатки вина. — Заляжем на дно. А то бабёнка сболтнет глупость — и сразу кранты. Он же под меня копает, хрен мохнатый. Вцепился и не отпускает. Вот уже… — посмотрел на запястье, — три часа расспрашивает. Носом чую, я у него на крючке.

— Брось. Мы все в одинаковом положении.

— Не сравнивай. Он и у комара умудрится кровь высосать. И ко мне по-особенному дышит.

— Чего боишься? Или лишнего ей наговорил?

— Я с бабами дела не обсуждаю! — возмутился Крам. Хорошо, что вполголоса.

Он побаивался расследования и возможного разжалования в рядовые. Крам действительно перестарался в стремлении угодить своей мехрем*. Обхаживал экзотическую птичку и хвастался ею перед друзьями, мол, посмотрите, моя амодарка не лежит в постели живым трупом и, к тому же, поет и щебечет.

Да уж. Всем птичкам птичка. Исключение из правил.

— Мы в одной лодке и потонем вместе, — ответил Веч. Если ревизор раскопает нарушения, Крама снимут за злоупотребление положением, а его, Веча, — за умалчивание. Хотя могут отнестись и с пониманием. Когда дело касается амодарок, высшее руководство проявляет лояльность.

К столу вернулся Рикс в сопровождении нового знакомого.

— А'Веч, У'Крам, М'Адбир, — представил офицеров друг другу. Светлый оттенок кожи и светло-карие радужки выдавали в майоре представителя небесного круга Триединого, и Крам благодушно хмыкнул, распознав сородича.

После стандартных приветствий подошедшие расположились за столом.

— Раскинем на четверых? — Веч достал колоду из пяти мастей и восьмидесяти карт. Играть так играть.

— Еще винишка? — предложил Рикс, и рядом появилась гарнизонная мехрем, в почтительном поклоне и с подносом в руках. — Две бутылки для затравочки, а там посмотрим, — подмигнул ревизор.

Но М'Адбир, отказался от приглашения, сославшись на принимаемые лекарства, а оба зама объяснили отказ тем, что успели нагрузиться горячительным, и Рикс с досадой отпустил мехрем — компания не захотела напиваться.

— Откуда к нам? — спросил Крам, скидывая карты М'Адбиру.

— С севера. Ранили в перестрелке на границе, а привезли к вам, на юг, — ответил тот, отдав ход Риксу. — Вот, выпросился в клуб. От безделья на стены лезу.

Граница — условное понятие. После победы Амодар поделили на зоны согласно сторонам света. Самая крупная зона — северная, практически нетронута военными действиями. Южная зона меньше в размерах, но подверглась разрушениям в значительной степени. Большая удача, что городок, в котором располагается гарнизон Веча, оказался цел и невредим. Сослуживцы в шутку называют себя "южанами", а М'Адбир, стало быть, из "северян", и его подстрелили партизаны.

— И зима им нипочем, — проворчал Крам, подбросив карты Вечу, и тому пришлось забрать взятку. — Мы слышали, вам удалось обезвредить банду амодарских недоносков.

— Удалось, — согласился майор. — Но выяснилось, что партизан больше, чем мы первоначально предполагали. Они поделились на маленькие отряды, и население активно их поддерживает.

— А наш сброд попрятался по щелям, — ответил Веч, и игроки рассмеялись. — Мы частично их похватали. Глупцы немало нам помогли, порешив своих же. И наших на тот свет прихватили, бесовы дети. Теперь амодары в растерянности. Две трети работают на нас и боятся, что их постигнет похожая участь. А страх — не помощник. Но часть сбежавших где-то укрывается. По снегу не особо набегаешься, а дороги и пешие тропы мы контролируем.