Новая работа: Водяной (СИ) - Прядеев Евгений - Страница 39

- Владимир мало с кем общался в «Берлоге», – ответила Алена Сергеевна, внимательно глядя мне в глаза. – Хотя он жил здесь и вообще редко появлялся на улице. У него что-то произошло в прошлом, но, к сожалению, что именно – не знает никто.

- А у нас в небоскребе есть жилые квартиры? – Постарался перевести я тему. – Я бы не отказался от одной, а то поездки домой после полуночи уже немного напрягают.

- Их не так много, – разбила мои мечты в пыль девушка. – И они очень дорогие. Мне как-то девочки из бухгалтерии говорили, что у Володи на аренду уходит практически вся его зарплата.

- Ого, – оценил я. – С другой стороны, все равно удобно. До работы можно ездить на лифте, готовить не нужно, в столовой кормят, и вкусно, и недорого. Надо будет написать заявление, тем более, если Володина хата освободилась.

То, что шутка вышла неудачной, я понял, еще не успев завершить фразу. Лицо доктора скривилось, как будто она съела что-то кислое, а глаза стремительно влажнели.

- Алена Сергеевна, – ринулся я исправлять ситуацию. – Я дурак, я неудачно пошутил. Все хорошо с Володей, я уверен.

Но было уже поздно. Губы девушки дрожали. Она достала из кармана платок и, не глядя на меня, попросила медицинскую сестру:

- Проводите, пожалуйста, Максима Александровича в кабинет Льва Давыдовича.

- Алена Сергеевна, – попытался я еще раз, но девушка уже вышла из комнаты. Я беспомощно оглянулся по сторонам, но наткнулся только на недоуменный взгляд медсестры, которая ждала меня, чтобы проводить к Раскевичу.

Делать нечего. Эту проблему придется решать чуть позже. Я вздохнул и пошел в гости к психиатру. Хотя именно с этим человеком мне встречаться почему-то не хотелось. В его присутствии меня не покидало ощущение, что все мои мысли читают, как текст с экрана телефона, и все тайное моментально становится известно. Ладно, делать нечего, сейчас проверим, хороший ли из меня актер.

- Лев Давыдович, – я заулыбался, как будто маленький мальчик, увидевший любимого дедушку. На самом деле, внутри меня все сжалось, поэтому, чтобы скрыть это, я начал усиленно оглядываться.

Кабинет Раскевича мне понравился. Чувствовалось в нем что-то домашнее, и в то же время было видно, что здесь не предаются праздному безделью, а работают. Большой массивный двухтумбовый стол не завален бумагами, как можно было ожидать, а девственно чистый. Единственными предметами на его поверхности оказались деревянный письменный прибор и тонкий ноутбук, отодвинутый на самый край. В углу кабинета стояли три мягких кресла, окружавшие небольшой бар с чайным сервизом. Обстановку дополняли мягкий ковер, скрадывающий звуки, и тяжелые массивные шторы темно-зеленого цвета.

Лев Давыдович сидел в одном из кресел и с рассеянным видом листал массивную книгу, судя по всему, какой-то профессиональный справочник.

- Максим! – Психиатр встал мне навстречу и крепко пожал протянутую руку. – Очень рад видеть вас в добром здравии. Присаживайтесь, я только что заварил чай. Алкоголь не предлагаю, сразу после игры он вреден. Хотя по вам и не скажешь, что день был напряженным.

- Вас это удивляет? – Деланно изумился я, стараясь не ударить в грязь лицом, отвечая на рукопожатие.

- Я разговаривал с Димой, тем милым мальчиком, что подменяет Володю, – Раскевич показал мне рукой на кресло перед собой. – Он очень переживает. Молодой человек так эмоционально описывал мне перипетии игры, что я начал переживать не только за вас, но и за него. Кстати, если хотите курить – то пожалуйста, в этом кабинете можно.

- Ну вообще-то я с Димой согласен, – с готовностью уселся я в предложенное кресло и потянул из кармана сигаретную пачку. – Событие действительно несколько эмоциональное. Не знаю, как это смотрелось на экране, а вот мне действительно было не совсем по себе. Очень уж реалистично там внутри все выглядит.

- Приму это как комплимент, – Раскевич вслед за мной достал пачку сигарет и щелкнул позолоченной зажигалкой. – Но восприятие происходящего, это всегда результат работы нашего мозга. И, судя по результатам, вы так до конца не поверили в происходящее.

- С чего вы взяли? – Удивился я. – Мне было больно, я ощущал движения ножа, я бы сказал, что чувствовал эмоции этого сумасшедшего.

- Ну, во-первых, все-таки не до конца, – не согласился со мной Раскевич. – Иначе сейчас на вашем теле наблюдались бы следы от порезов.

- Необязательно, – возразил я ему. – Я тоже изучал физиологию мозга и уверяю вас, что подобная реакция характерна совсем не для всех. Да, действительно, некоторые впечатлительные люди могут убедить самих себя в реальности происходящего настолько, что у них появляются на теле синяки, как будто их били в реальности. Но на самом деле, эта ситуация совсем не характерна для ста процентов людей и является скорей исключением, чем правилом.

- Может быть вы и правы, – выпустив клуб дыма, согласился со мной Лев Давыдович. – Хотя у вас нет такого богатого опыта общения с людьми, проводившими долгое время в виртуальной реальности. Наш мозг – это удивительное чудо, созданное природой, и как бы мы не бахвалились, но проникнуть в его тайны до конца нам не под силу. Именно поэтому следующим чудом можно считать создание искусственного интеллекта, программы, способной думать как человек.

- Мне все равно кажется, что это утопия, – раздавил я окурок в массивной хрустальной пепельнице, стоявшей между нами. – Даже если мы научим Искин думать, как человека, то не сможем научить чувствовать.

- Пейте чай, – пододвинул ко мне чашку Раскевич. – Надо признать, что в этом аспекте вы абсолютно правы. Но так ли это плохо? Чаще всего наши эмоции – это наша слабость. Если бы на вашем месте оказалось детище Искина, то оно не стало бы бросаться с кулаками на ни в чем не повинного программиста, а проанализировало ситуацию и нашло оптимальное решение, которое не допустило бы его гибели в будущем.

- Действия маньяков вообще тяжело анализировать, – развел я руками. – Если честно, об этом я тоже хотел с вами поговорить. Разве компания не обязана отслеживать таких латентных садистов и сообщать о них в соответствующие структуры? Есть же куча исследований, что сначала для удовлетворения своих потребностей сумасшедшим хватает виртуальной картинки, а потом они выходят на улицу.

- Я понимаю ваши опасения, Максим, - согласился Лев Давыдович. – И готов признать, что подобное поведение игрока заслуживало бы самого пристального внимания. Все так, если бы не один нюанс. Дело в том, что Бранимир… Как бы это сказать… Он не человек.

- Что значит не человек? – Поперхнулся я чаем. – А кто он? Инопланетянин?

- Скажем так… – Раскевич помялся. – Бранимир – это компьютерный персонаж, результат творчества искусственного интеллекта. Это такой же программный код, как русалки или Болотник. Он был введен в игру ради эксперимента одновременно с ее запуском. Можно сказать, что Бранимир – это старейший игрок «Берлоги».

Я попытался закурить, но зажигалка упорно не хотела давать мне огня. Профессор пришел мне на помощь, и я, прикурив, сделал глубокую затяжку. У меня в голове перепутались все мысли, я пытался как-то осмыслить свалившиеся на меня новости, но никак не получалось.

- Подождите, Лев Давыдович, – остановил я монолог профессора. – Возможно, успокоительное Алены Сергеевны оказалось слишком сильным, но все сказанное вами до сих пор не укладывается у меня в голове. Игрок, собравший собственную дружину и ведущий с другими игроками переписку в мессенджерах, кусок компьютерного кода? Вы ничего не путаете?

- А что именно вас удивляет? – Раскевич взял чашку с чаем и сделал маленький глоток. – Или вы считаете фантастикой ведение переписки в Интернете?

- Если вдуматься, то да, это все похоже на сюжет какого-то сериала! – Я откинулся в кресле и понял, что опять хочу курить. Видимо, лекарство успокоило меня не до конца. – С другой стороны, все, что вы говорите, похоже на гениальное открытие. Такое, которое способно изменить наш мир.

- Способно, – согласился Раскевич. – Но не думаю, что это произойдет очень скоро. Пока что искусственный интеллект используется только для игры. Есть очень много вопросов, которые нам только предстоит изучить.