Нова Проспект (СИ) - "J.C.Elliot" - Страница 84

— Нет! — с неожиданной горячностью возразила Цири. — Только трусы так поступают… Я не смогла бы. Ну, мне казалось… что не смогла бы.

Это еще что значит? Она себя уговаривает или его? Адаму совершенно не понравилось, как прозвучала фраза, и он подумал, что Цири сидит слишком близко к окну, а за ним тридцать этажей до бетона. «Закрыть ставни, — передал он сообщение системе умный-дом, — без моей команды больше не открывать».

Адам принял входящий звонок, не спуская с Цири глаз.

— У Цири передоз, что ли? — услышал он заспанный голос Притчарда. — Вы две недели вместе, а ей уже жизнь не мила? Я думал, хотя бы месяц выдержит.

Притчард выбрал очень неудачное время для шуток.

— Притчард, мать твою! — рявкнул Адам.

— Ладно-ладно, — пошел на попятную Притчард. — Все не так страшно — познакомь ее с белым другом и вручи напоследок пачку активированного угля. Сейчас даже снотворным с собой не покончишь, Версалайф формулу изменил из-за судебных тяжб. Куда мир катится!

Адам сбросил звонок, схватил Цири в охапку и потащил в ванную. Вывернуло ее сразу же, инстинктивно; молодой организм сам был рад избавиться от яда. Оставив несчастную наедине с унитазом, Адам нашел у себя в загашнике обязательную аптечку первой помощи, которой обзавелся еще во время службы. Разложил лекарства на кухонном столике, сложил в кучу все, что может помочь неудавшейся самоубийце и курил сигарету одну за другой, пока Цири не вышла, дрожащая и бледная, и уселась на диван.

Адам молча подал ей пачку активированного угля и стакан воды.

— Ну и что это было? — мрачно спросил он.

— Мне опять приснилась какая-то чушь. Какая-то… — с отвращением выдавила из себя Цири, — чушь.

Она запнулась. Адам с облегчением выдохнул; кошмарный сон, юная психика, расшатавшиеся нервы, новая обстановка. Все в порядке. Ну, с дозировкой не рассчитала; так он сам виноват давать ей целую пачку. Он ободряюще потер ее заледеневшие плечи и притянул к себе.

— Рассказывай, — попросил он, раздумывая, насколько бестактно будет налить себе стаканчик, и решил, что довольно бестактно.

— Я была на Тир на Лиа, — Цири сделала попытку взять себя в руки. — Стояла на табуретке… С брюхом. Большим. Может, пять месяцев, может, шесть, — Цири мотнула головой. — Неважно. Я ненавидела этого ребенка. Не так сильно, как его отца, но ненавидела.

Адам сглотнул. Он надеялся на какой-нибудь стандартный кошмар: монстра в шкафу, на худой конец, падение с высоты, но такое дерьмо было не в его компетенции.

— Паршивый сон, — сказал Адам единственное, что пришло ему в голову.

— Я не из таких, которые могут… — Цири запнулась, и продолжила сквозь силу: — наложить на себя руки…. Но у той, у другой меня. Ничего не осталось.

Ладно, дерьмовый сон, но просто сон. Не менее дерьмовая реальность ожидает их — Адам взглянул на часы на интерфейсе, — меньше чем через четыре часа. У него вообще есть что-то успокоительное? Или только виски и антидепрессанты?

— Лучше бы били, — поток сознания Цири скакал, как в лихорадке. — Ничего такого страшного в кулаке по морде нет, подумаешь, меня били и не раз. Страшно — это когда тебя каждый день втаптывают в грязь, каждый день напоминают тебе, что ты — грязь, каждый день, год за годом, пока ты…

— … Не согласишься, — закончил Адам, сглатывая какую-то горечь в горле.

Последовала долгая пауза.

— Не согласишься, — кивнула Цири. — И в общем, я…

Он никого не хотел защитить так глубоко и отчаянно, как эту изможденную, вспотевшую до нитки, девчонку.

— Я понял, — быстро сказал Адам. — Я представляю. Иди сюда. Иди ко мне, милая.

Последнее слово вырвалось у него как-то инстинктивно, как случайно оброненное ругательство. Адам неловко скомкал ее в своих объятиях, аккуратно выбирая точку прикосновения — чтобы касание не показалось ей грубым или слишком сексуальным.

— Нет, — покачала головой Цири, закусив и без того до крови искусанную губу. — Ты не представляешь. Вы с Геральтом… Вы никого не ненавидите. Просто видите плохого парня — бам! — убиваете его, и забыли. А я… — Цири прикрыла лицо ладонью, — очень хорошо умею ненавидеть. Настолько, что даже собственного ребенка…

Она совершенно неправа, но сейчас не время ее разубеждать.

— Просто кошмар, — подытожил Адам, растирая совсем оледеневшие плечи. — Завтра мы отведем тебя к психологу. У тебя какая-то реакция на медикаменты.

Это, наверное, самая дерьмовая попытка утешить во всей истории попыток утешения.

— Гинзбург говорит, что все, что могло произойти — произошло, — сдавленно сказала Цири. — То, что мне приснилось — тоже?

Вот чем его всегда раздражали физики-теоретики — так тем, что на границе своих познаний они начинают сваливаться в мистицизм. И, как назло, именно эти эзотерические бредни Цири и подбирает.

— Она не это имела ввиду, — покачал головой Адам. — Совершенно не это.

— Может, у тебя настойка какая найдется? — нервно предложила Цири.

— Нет, — твердо сказал Адам, — давай не будем мешать снотворное с алкоголем.

Адам уложил Цири обратно в кровать; она улеглась спиной к нему, свернувшись калачиком, зажав руки между колен. Успокоилась только через час, а то и больше — задремала, сломленная все еще текущими по венам препаратами.

Убедившись, что она спит, Адам встал с кровати и подошел к окну. Взял стакан с виски в одну руку и втянул дым, держа сигарету в другой руке. Дым приятно наполнил легкие, словно облепив изнутри прохладным одеялом.

До подъема оставалось три часа.

****

В пентхаусе Шарифа с утра было людно, и большинство посетителей застряли в приемной: Фарида, насвистывая какую-то попсовую песенку, сверяла с Афиной расписания полетов; Левандовски, который восторженностью своей уже успел Адаму поднадоесть, дожидался встречи с Шарифом, попутно неумело заигрывая с пилотом.

— Афина, можешь организовать медика для Цири? — спросил Адам, воспользовавшись привилегированным положением и прорвавшись к стойке без очереди. — Психотерапевта, сомнолога…

Прежде чем Афина успела ответить, Фарида оторвалась от расписания и взглянула на Адама.

— Может, ей выходной нужен? — спросила Фарида. — Она вообще что-нибудь видела в Детройте, кроме лаборатории?

Вот чего ему в жизни не хватало, так нравоучений.

— Выходной? — переспросил Адам.

Фарида картинно закатила глаза к небесам — вернее, к черным шарам на потолке — а затем посмотрела на него.

— Да, Адам, выходной, — с нажимом повторила Фарида. — Понимаю, как тебе чуждо это слово, но все-таки.

Адам на мгновение поборолся с искушением показать Фариде свое расписание, где пару минут для похода в сортир нужно было отвоевывать немалой кровью.

— Фарида, у меня совершенно нет… — начал Адам.

—…Времени, — закончила она. — Да знаю я. Займусь. Покормлю ее мороженым, в кино свожу, в музей, в конце концов. Девичник!

Адам напрягся.

— Фарида, мы закручиваем гайки в безопасности. Мороженое, кино, музей — все развлечения потом.

— А это «потом» когда-нибудь настанет? — вздохнула Фарида.

— Если вы будете слоняться по Детройту, — мрачно сказал Адам, — не настанет.

— Так обеспечь нам охрану, — пожала плечами Фарида.

Женщины вертят им, как хотят, и именно поэтому он предпочитал к ним не приближаться.

— Пожалуйста? — вкрадчиво спросила Фарида.

«Забудь», — хотел было сказать Адам; вместо этого произнес:

— Посмотрим.

*****

За два года Адам так и не сумел понять, за что подчиненные его любят. В органах он четко усвоил, что хорошего начальника должны уважать и побаиваться, но до планки Дюранта он точно не доставал. За ним самим прочно зацепилась репутация «хорошего парня», и что бы он ни делал, она крепла и крепла.

Особенно когда они узнали о произошедшем в Мехикотаун. От Притчарда, конечно.

«Да ладно тебе, Адам, ты же американский коп! У вас убить черного пацаненка на задании должно в выпускные экзамены входить, не?».

«Он не был афроамериканцем».