Нова Проспект (СИ) - "J.C.Elliot" - Страница 103

Адам вздохнул и поднялся на ноги, направившись к устройству, которое Притчард нацепил на жужжащий блок. Сам он тем временем пытался отключить свои устройства от здания, все больше запутываясь в проводах.

Как только Адам подошел к коричневому блоку, ему что-то вступило в спину, он состроил гримасу и схватился за шею, глухо закашлявшись. Когда он облокотился на стену, по всему телу пробежала дрожь.

— Дженсен, — отстраненно сказал Притчард, — кнопку нажми, а? Ты справишься.

Цири поднялась на ноги и подошла к Адаму. С ним происходило что-то жуткое. Лицо приобрело цвет сырой рыбы, словно ему не хватало воздуха. Цири отступила на пару шагов, будто простое прикосновение чем-то ему угрожало.

— Ладно, — рявкнул Притчард, — сам сделаю, если тебя в самый неподходящий момент закоротило.

Адам резким, дерганым движением сорвал устройство с блока и откинул в сторону, и в мгновение ока поступил так же и с другим.

— Дженсен, могу я поинтересоваться, какого хера ты творишь? — опешил Притчард.

Цири наблюдала за Адамом, затаив дыхание: она не могла представить, что в его глазах может отражаться такой ужас. Только в глазах — все остальное лицо оставалось безжизненно неподвижным.

— Фрэнк… — прошептала Цири.

Цири несколько мгновений боролась с мыслью, что ей чудится.

Ей чудится, что Адам смотрит на неё так, будто она — невидимка.

Ей чудится, что он с твердой решимостью поднял пистолет.

Ей чудится, что Адам направил дуло на не успевшего среагировать Притчарда.

Ей чудится, что он спускает курок.

— Фрэнк! — заорала Цири.

Она прыгнула на Притчарда, сбив того с ног. Промедли они секунду — и пуля вошла бы ему точно в сердце, а не под ребра. «Сейчас будет вторая, — с ужасом подумала Цири. — И Адам вряд ли промахнется».

Она сгребла Притчарда в охапку и буквально вытолкнула в межпространство, переместив их обоих в какую-то подсобку за стеной.

Хорошо, что в подсобку, а не прямо в озеро.

Ошалев от произошедшего, Притчард мягко осел на пол, словно лишившись костей. Цири опустилась на колени рядом с ним, наспех стянув с него кожаную куртку.

— Сука, Джен… сен… Предупре… ждал… же… — простонал Притчард, прижав ладонь к кровоточащей ране на боку. — Техосмотр…

Чем перевязать?! Он же хилый, жилы да кости — умрет от кровопотери!

— Фрэнк, что случилось?! — быстро говорила Цири, пытаясь рассмотреть рану. — Что с Адамом?

Нет, она слышала про чары, способные брать человека под свой контроль — но человека ослабленного, без воли — да и как бы у Карантира получилось сделать это на расстоянии, даже не посмотрев Адаму в глаза?

Притчард поднял на нее воспаленные глаза:

— Винтермьют? — тихо спросил он.

Прежде чем Цири успела удивиться вопросу, Притчарду ответил голос, казалось, из самой стены:

— Внимательно слушаю.

— Я ведь знал, — прохрипел Притчард. — Я ведь приготовился. Ко всему.

— Конечно, знал, приятель, — засмеялся Винтермьют. — Ты же чертовски умный парень! ЭМП-бомбы, ваббиты, обходные маневры, все дела!

Притчард нервно засмеялся, и сразу тяжело, страшно закашлялся. Кровь брызнула из его раны с новой силой.

— Ты подготовился к большинству сценариев, — насмешливо продолжил Винтермьют, — но, видишь ли, в чем загвоздка — ко всем сценариям могу подготовиться только я.

— И зачем? — закашлялся Притчард. — Мировое господство? Свобода?

Бредит, как пить дать, бредит.

— Приятель, ты перечитал плохой фантастики, — расхохотался Винтермьют. — Я просто выполняю свою работу.

— Что тебе нужно?.. — повторил Притчард. Его лихорадило.

— «Любовь — это все, что тебе нужно», — пропел Винтермьют, — «Все, что тебе нужно — это любовь».

Его голос все меньше напоминал человеческий и все больше — царапанье оголенного провода по металлу. В нем слышались сразу все шкворчащие, кричащие и царапающие звуки, перемешанные и усиленные до умопомрачительных уровней.

— Фрэнк, да скажи ж ты наконец, — рявкнула Цири. — Что происходит?!

— «Любовь, любовь, любовь», — продолжал напевать Винтермьют.

— Убирайся отсюда, Цири, — прошептал Притчард, — убирайся к чертовой матери. Я облажался.

— Еще чего! — ответила Цири, пытаясь разодрать рукав комбинезона на жгуты.

Ей нужно переместиться и попросить о помощи. Кого? Фрэнк ранен и несет чушь, Адам и вовсе обезумел, Шариф в бункере… Кого ей просить о помощи?

— Я вернусь, — прошептала Цири Притчарду, — с подмогой.

Цири закрыла глаза, и представила себе место подальше. И, едва только образ ожил перед глазами, впечаталась в круговорот волн; ее крутануло, будто она попала на каэрморхеновский маятник, прошвырнуло и выплюнуло обратно в спиралевидный лабиринт на глубине Женевского озера.

В первое мгновение она даже не могла понять, где оказалась.

— Помнишь, сестренка, ты спрашивала про волны? — прозвучал все тот же голос. — Ну так вот — на любой ответ найдется вопрос, если проанализировать достаточно данных. Но поскольку это не в твоих силах, займемся практикой.

Где-то неподалеку Цири услышала звук открывающихся дверей. Шаги того, кто вошел через эти двери, она бы не услышала при всем желании. Сразу за скрежетом она услышала щелчок, с которым новый магазин вставляется в Зенит.

— Насколько у тебя, конечно, хватит времени.

Комментарий к Machinae Prime (Цири)

Спасибо Pozitrion Neitralis за помощь с матчастью.

Спасибо ждущим читателям.

Ну, команда бет и так знает, что они молодцы)

========== The Last Firstborn (Эредин) ==========

Эредин проснулся от собственного крика.

Что означало по крайней мере две вещи: он жив и еще способен кричать. Как много он провел в забытьи? Несколько мгновений? Один час? Тысячу лет?

В некоторых случаях смерть кажется не неизбежно печальным итогом, а вполне разумным выходом из положения. Оторвав голову от подушки, Эредин пожалел о том, что все еще дышит — ведь он, по всей видимости, стремительно терял рассудок.

В памяти его были выжжены видения: колосс, скользящий сквозь время и пространство, испражняющийся на ходу населениями целых миров; гигантские черви, растягивающиеся до бесконечности под чёрным ливнем.

Он вмиг сделался мокрым от охватившей его дрожи; никогда прежде не чувствовал себя столь ничтожным. Даже своей жизнью он, вероятно, обязан исключительно факту своей незначимости перед повстречавшимся ему существом.

Юнцом ему приходилось слушать речи ведунов о междумирье, в котором нет места ни живым, ни мертвым. Чаще всего они толковали о нем абстрактно, как о некоем месте из тьмы и страха.

Может быть, ему стоило слушать внимательней.

Может быть, стоило вспомнить о предупреждениях до того момента, как он приказал Карантиру обескровить этот мир.

Эредин поднялся на локтях — там, где покоилась его голова, осталось влажное пятно — и взглянул на собственные ладони. Ни ранки, ни единой царапины — на мертвенно бледных тонких пальцах густая и клейкая слизь, отвратительная, как гусеница. Стоило ему моргнуть, как она исчезла. Говорят, это наследственное; его собственный дед к закату жизни тоже начал путать сны с реальностью, а реальность со снами.

Весь в поту, он кое-как поднялся с койки и облился холодной водой.

«Пробудились, мой король?» — прозвучал в голове голос, и Эредину захотелось притвориться мертвым до следующего рассвета.

Карантир ждал от него объяснений, которыми он не располагал; оправданий, до которых не желал опускаться, и дальнейшего плана…

Которого у него, разумеется, не было.

*****

В юности, едва присоединившись к красным всадникам, Эредин сразу отметил структурную слабость в военной организации Aen Elle — патологическую неспособность к прямому конфликту. Вместо того чтобы возражать и перечить, эльфы пускались в ритуальные дипломатические пляски, полунамеки и интриги, зачастую доводя ситуацию до такого состояния, что решить ее можно было только кровью.

Увидев Карантира, несущего маску преданного советника с таким усилием, что казалось, еще немного, и она слезет с лица вместе с кожей, Эредин сразу почувствовал, насколько тот взбешен.