Пять Дней Стражей (СИ) - Титова Светлана - Страница 56

Вряд ли гибрид страуса и верблюда глупее той же лошади. Мой Рыжик был понятливым, большей частью прятал свой норов. Озоровал и бунтовал, только когда уставал по-настоящему.

— Я должен поверить в это? — вскинул идеальную бровь герцог.

Отливающая ртутью маска сверкнула в свете магических светильников. Я злорадно заметила, что моя черненая намного красивее. А герцог в своей похож на мальчишку, играющего в рыцаря или супергероя.

— Ерунда полнейшая, — равнодушно подытожил шофер, продолжая меланхолично жевать, многозначительно переглянувшись с хозяином.

Они бы еще пальцами у висков синхронно покрутили, выражая мнение о моей версии. Своих-то никаких, и лишь бы чужие охаять. Умники нашлись… Фу, такими быть!

— Спросите у самого Ботия, — разозлилась я, кинув в сердцах вилку на фарфоровое блюдо. Посуда тонко зазвенела, жалуясь на невежу. — Он не посмеет лгать в день Честного Языка.

— Замечательная идея, милена, — неожиданно похвалил шофер, допивая отвар.

— Так и сделаю, когда вернусь, — объявил всем герцог, поднимаясь из-за стола. — А сейчас нам пора, Юлия. Прогуляемся в одно красивое место. Обещаю накормить вас обедом, если уж каша вам не пришлась по вкусу.

Глава 61

Магмобиль остановился у кромки леса, тянущегося вдоль дороги и терявшегося у самого горизонта. Белесая дымка тумана запуталась в ветвях, прикрывая осеннюю обнаженность. Высоченные сосны покачивали в такт порывам ветра сизо-голубой игольной опушкой, сливавшейся с унылой серостью небес. У самой дороги жались голые тонкие осинки. Облетевшие листья бурой подложкой устилали землю. Дальше дорога напоминала сплошную кашу, раскисшую от непрекращающейся день и ночь мороси. Осенняя непогода, распутица навевали только одно желание застегнуться на все пуговицы, влезть внутрь пальто с головой, выпить горячего пряного глинтвейна и никуда не ходить. Молчавший всю дорогу герцог вышел первым, остановился, вглядываясь в густой подлесок. В ожидании меня он перекинулся парой фраз с шофером, указывавшим куда-то рукой на растворившуюся в тумане у горизонта линию леса. Захотелось взбунтоваться, послать все подальше и, «окуклившись» в пальто и шарф, уснуть тут же в теплом салоне. Испорченное за завтраком настроение не улучшилось ни на йоту. Со злостью посмотрела на невозмутимого брюнета, которого окружающая сырость и серость совершенно не волновали. Герцог, от идеальной прически, сшитого по фигуре пальто, до отглаженных брюк и сияющей чистотой обуви, служил образцом элегантности и ходячим упреком неряхам, вроде меня, уже умудрившейся испачкаться в грязи. Он небрежным жестом поправил шелковое кашне и натянул перчатки, невольно заставляя любоваться каждым изящным жестом. Последний факт разозлил еще больше и придал сил действовать. Не заботясь об изящности, вывалилась из авто, нарочито громко хлопнула дверью. Вызывающим жестом сунула руки в карманы оливкового широкого пальто и, не заботясь, что ступаю по луже, подрулила к парочке, тактично прекратившей разговор.

— Очень романтичное место выбрали для свидания, милн Девис, — добавив яду по максимуму, проговорила я. — Не находите, что несколько холодновато для интима. Или вы затейник-экстремал?

Сопроводив тираду милейшей улыбкой, уставилась на брюнета, казалось ничуть не задетого моими словами. И только чуть дернувшийся уголок рта, выдал раздражение.

— Милн Девис, я подожду. Только отгоню машину чуть дальше, — поспешил ретироваться понятливый шофер.

Герцог невозмутимо кивнул шоферу, бросил в мою сторону не обещающий ничего хорошего взгляд и пошел к лесу по едва заметной тропинке, приглашая следовать за собой. Передернув плечами, я оглянулась на уютный и теплый салон машины, вздохнула и потопала следом, стараясь ступать аккуратнее и не пачкать светлую ткань пальто. Мои мытарства только начинались. Тропа, ведущая вглубь леса, оказалась слишком узкой. Похоже, по ней давно никто не ходил.

Других дураков не нашлось кроме нас с сиятельством.

Даже под сенью леса мерзкая морось находила свои жертвы, щедро кропя лицо и волосы. И когда я решила, что хуже не будет, с ветки упорхнула испуганная птица, и мириад крупных капель ледяным водопадом сорвался мне на голову. Натянув на мокрые волосы шарф, пытаясь не думать, во что превратиться прическа, я уже хотела повернуть назад. Поминая про себя грязными ругательствами всю родню герцога, а особенно папашу, так подпортившего жизнь жителям империи вообще, и мне в частности, родив такого сына, решила все же добраться до места и уже там открыть отпрыску Годарийских глаза на его мерзейший характер. Вот точно говорят: «Чем идеальнее внешность, тем отвратительнее характер».

Длинные полы пальто и концы шарфа постоянно цеплялись за ветки и колючки, и мне приходилось останавливаться и выпутывать их, немилосердно дергая. Ткань пальто трещала, но держалась, заговоренная на магии. Серому сложного плетения шарфу так не повезло. При таком обращении он рисковал потерять товарный вид и уменьшится на треть.

— Этот шарф подарок моей бабушки на совершеннолетие, — не оборачиваясь, проговорил Девис. — Она сама его связала. Без магии. Мне он дорог как память.

Все это ровным тоном, без тени злости и раздражения. Я бы за такой вандализм над бабусиным подарком убила бы не глядя. Вот ведь выдержка и воспитание. Интересно с чего он так переменился? Раньше устраивал выволочки на общественных приемах, а теперь помалкивает? Бережет или сочувствует? Бережет… смешно! От него дождешься! Пожалел волк овечку.

Если герцог прочитал мои мысли, которые мне надоело фильтровать в его присутствии, виду не подал, двинулся по тропе, углубляясь в лес, магией убирая плотные переплетения веток с дороги. Вспоминая, как ко мне в гардероб попало личное сокровище герцога, можно сказать фамильное, аккуратно отцепила петли, спаявшиеся с колючками барбариса, стараясь быть осторожнее.

— Откуда он у меня? Не помню, чтобы видела такой в шкафу среди одежды. Его мне дала Мирна сегодня после завтрака.

— Горничная получила его от меня, — остановившись, легким пасом освобождая путь, признался Девис. — Своего же у вас нет.

— По-видимому, нет, — согласилась я, связывая концы шарфа, чтобы не болтались. — Вы все контролируете, Девис? Горничные вам докладывают, сколько трусов лежит у меня в шкафу? А какие на мне сейчас не докладывают?

Мужчина ожег взглядом, в котором вспыхнула синева магии, отвернулся и продолжил путь. Я отвела в сторону мешавшие ветки орешника с почерневшими остатками урожая на ветках.

— На вас сейчас нет белья, — бросил он через плечо. — Вы редко его надеваете.

От брошенного небрежно заявления, замерла с отвисшей челюстью, и мерзкие прутья, выскользнув из пальцев, хлестнули по лицу. Маска защитила от удара, но векам пришлось больно. Поднырнув под роняющими капли влаги ветками, я поплелась следом, смущаясь и недоумевая, откуда герцог мог о таком узнать. И зачем ему такие подробности обо мне. Или он не только мысли читает, но и рентгеном просвечивает?

— Нет, Юлия, у меня нет таких способностей, — не скрывая насмешки, произнес герцог. — Я не Триединый, и не всесилен. Мы пришли.

Услышав заветные слова, я быстро догнала Девиса. Выскользнув из-за широкой спины герцога, с ужасом попятилась назад. В паре шагов от нас тропа резко уходила вниз отвесной стеной обрыва, густо заросшего чахлым орешником, по каменистому дну вилась тонкая серебристая нитка ручейка. Другой край обрыва терялся в туманном мареве. Герцог разглядывал идущую вдоль рыхлого края едва заметную дорогу, местами поросшую красноватым кустарником. Безмолвие нарушал перестук дождевых капель, звучавший белым шумом. Неожиданно над головой громко зацокала белка. Я подняла голову, вокруг резко потемнело и запахло плесенью. В подбородок больно впились колючки. Я вскрикнула, пытаясь смахнуть с лица помеху. В руках осталась странная конструкция из гнилых переплетенных прутьев и размокшей сенной трухи. Неуклюжая белка свалила на меня старое птичье гнездо. Я пошарила внутри рукой, и разочарованно отбросила ненужный хлам.