Теория Фокса (СИ) - Топчиев Вильям - Страница 5

— Ни один из них не заработал и доллара, применяя модель на практике.

— Как так?

— Помнишь скандал с хедж-фондом Long-Term Capital Management?

— Ну еще бы.

— Это был единственный случай, когда эти CAPM профессоры попытались применить свою модель в жизни. Возможно, они сами поверили своей же истории и решили попробовать. Помнишь, чем это закончилось?

— Три миллиарда вылетело в трубу. Нагремевший крах Long-Term Capital Management. В 1998 году, если я правильно помню.

— Фонд, созданный этими профессорами. Инвестиционные банки дали этим Нобелевским лауреатам в управление три миллиарда долларов.

— И они их потеряли.

— До цента, Нельсон. До цента. Теория не работает. И никогда не работала. Но они зарабатывают на жизнь, преподавая её и получая гранты от инвестбанков. Они продавцы наживки.

— В смысле?

— Человек зашел в магазин для рыбалки и видит целый витрину блесен и всякой цветной наживки. Всё это совершенно невообразимых форм, и вдобавок переливается всеми цветами радуги. Он в изумлении спрашивает продавца: «Неужели рыбе нравятся все эти причудливые наживки?» А тот: «Я продаю её не рыбе, сэр».

Нельсон рассмеялся, его и так квадратный подбородок стал еще более похож на кирпич.

— CAPM не работает. Это наживка.

— Почему тогда им дали Нобелевскую премию?

— Ну, как тебе сказать… — я взглянул на него. — Потому что Нобелевская премия по экономике — это обман, мошенничество.

— Бред! Не говори ерунды, — выпалил он, никогда особо не следящий за выражениями.

— Ты знаешь, что изначально не было никакой Нобелевской премии по экономике? Они создали её в 1969 году.

— Кто?

— Инвестбанки и экономисты. Нобелевская премия по экономике не имеет никакого отношения к Нобелю. Вообще никакого. Просто кучка влиятельных мошенников присвоила себе бренд. Семья Нобеля пыталась протестовать, называя это «пиаром обманщиков, пытающихся создать себе репутацию». Но безуспешно. Это все одно большое мошенничество. Один из самых великолепных обманов, который я когда-либо видел. Они гении.

— Кто, они?

— Посмотри на список людей, получивших премию. Не кажется тебе подозрительным, что большинство из них пришло из одной и той же «школы»? Большинство — последователи CAPM, эконометрики и похожих математических моделей.

— И что?

— Если начнешь копать глубже, увидишь, что они все друзья. Это одна и та же группа людей, которая из года в год награждает себя премией. Это мафия.

— И зачем им это надо?

— Именно, Нельсон! Зачем? Почему кто-то тратит столько усилий и денег, проводя эту премию? Это не может быть из-за простого пиара.

Он кивнул в нетерпении.

— Это самое интересное! Ты знаешь, зачем они это делают? Потому что инвестбанки, их спонсоры, наживаются на этом. Когда у кого-то есть Нобелевская премия, его вдруг начинают слушать. И верить ему. «Лауреат нобелевской премии» — звучит как магическое заклинание. И под него можно протащить любую ересь, нужную тебе. Люди слепо ей верят. Вот взять, к примеру, ту же CAPM. Ты помнишь один из главных результатов модели CAPM?

Нельсон заморгал.

— Что CAPM заставляет инвесторов периодически делать?

— Ребалансировать портфель инвестиций.

— И что это означает?

— Продать часть акций и купить другие, чтобы сбалансировать портфель.

— И как часто модель требует это делать?

— Раз в год, или месяц, или неделю.

— Или даже ежедневно.

— Иногда даже каждый час или поминутно. — Нельсон кивнул.

— И что происходит каждый раз, когда ты покупаешь или продаешь акции? Когда делаешь ребалансировку?

— Что?

— Ты платишь брокерскую комиссию. А кто её получает?

— Брокеры.

— Или другими словами?…

— Черт побери!

— Вот именно! Это и есть инвестиционные банки. Круг замкнулся. Они создали Нобелевскую премию по экономике, чтобы пропиарить кучку профессоров-математиков, изобрётших фальшивую экономическую модель, которая заставляет инвесторов часто торговать акциями и платить инвестиционным банкам брокерскую комиссию.

Мы наткнулись на стаю канадских гусей, деловито переходящих дорогу. Небольшая толпа велосипедистов сгрудилась на другой стороне, выше по течению. Забравшись на бордюр, мы терпеливо ждали, пока дорога наконец освободится.

— Стопроцентный обман. Почему-то когда кто-то получает Нобелевскую премию, его начинают слушать. Верить и следовать. Даже если он преподает такой абсурд как CAPM.

— Просто из-за Нобелевской премии…

— Вот поэтому они и паразитируют на этом бренде. Поэтому они создали Нобелевскую премию по экономике.

— Неужели все настолько просто? — Нельсон почесал затылок.

— А чего усложнять? Баффет в 90-х пытался всем это объяснить, но потом понял, что сам выигрывает, когда другие постоянно продают и покупают акции. И замолчал.

— То есть это все подстроено инвестиционными банками?

— Брокерами. Вся финансовая сфера была, по сути, захвачена брокерами, стригущими комиссии с ничего не подозревающих спекулянтов и недалеких простаков. И поскольку брокеры контролируют правительства и регуляторов, остановить их невозможно.

— Черт побери! — Нельсон пнул кучу желтых листьев. — Создать теорию, которая позволяет увеличить брокерские комиссии, завернуть её в Нобелевскую премию и пропихнуть в массы…

— Говорю тебе, они — гении. Это блестящая игра для простаков, которой они дирижируют аж с шестьдесят девятого года. Каждый год эта схема приносит им сотни миллиардов, и никто не может её остановить. Ведь все, кто о ней знает, получает от неё прибыль. Даже Баффет.

— Впечатляет…

— Теперь ты видишь… — я вздохнул. — И это повторяется из раза в раз. Это лишь вершина айсберга. Не только в экономике, но повсюду, куда не посмотришь. Весь мир устроен по точно такому же лекалу. Он весь соткан из этой ткани — ткани лжи.

Мы взбирались по крутому подъему, петлей пробирающемуся между двумя холмами. Жухлая листва мешала идти. Впереди показались хмурые здания Гарлема.

— Этот мир ничто иное как крысиная нора, Нельсон. И неважно в каком направлении ты смотришь, везде одно и тоже — кучки жадных крыс и толпы слепых простаков. Крысы без устали изобретают способы обманывать простаков. Те же настолько погружены в повседневность, что не способны это понять. За какое дело бы не взялся, везде одна и та же история, снова и снова. Крысы сгоняют простаков в группы и паразитируют на них. Бесконечный цикл. Обман. Сплошной обман.

Он внезапно затряс головой, схватившись за полы пальто.

— Джим.

— Да?

— Разве это не естественно? Это же природа так устроена. Она полна паразитов. Комары, ленточные черви, ракообразные, кукушки. Везде, по всюду, куда ни взгляни. Паразитизм — это естественная природная ниша. Было бы странно, если в человеческом обществе не было бы паразитов.

— Не спорю. Но как же это скучно, Нельсон. Чертовски скучно…

Мы дошли до угла парка.

— Пора прощаться. — сказал я, понурив взгляд.

Он снял кольцо, снова надел, перевернув.

— Куда теперь?

— Отсюда. Прости меня, Нельсон.

Смурая туча внезапно затмила солнце, превратив день в тьму. Порыв пронизывающего ветра поднял бурый вихрь из листьев. У серых каменных ворот парка я обернулся. Нельсон так и стоял, провожая меня взглядом. Его руки слегка покачивались в порывах ветра. Вздохнув, я засунул руки в карманы и начал подниматься вверх по 110-й улице.

Пройдя пару кварталов, я перебежал дорогу и свернул на север. Впереди через всю улицу громоздился каменный мост и я нырнул под него. С низких балок, нависающих над головой, срывались массивные капли воды, гулким эхом разбиваясь об асфальт. Обогнув лужу, я подошел к позеленевшим от старости воротам. Быстро обернувшись по сторонам, я коленом уперся в створку. Нехотя заскрипев, она поддалась. Я оказался перед полустертой временем каменной лестницей. Не успел я сделать и двух шагов, как сзади раздалось: