Счастье любой ценой (СИ) - Лакс Айрин - Страница 42

— Тогда не будем зря терять время.

Владимир резко выкручивает соски и отстраняется. Но только для того, чтобы задрать на мне юбку и усмехнуться.

— Колготки?..

Он не дожидается ответа. Просто подхватывает меня и пересаживает на комод. Не церемонится, цепляет камнем на перстне капрон и раздирает его пальцами. Я, наверное, просто сплю и вижу всё это во сне.

Но пальцы у Владимира очень цепкие и сильные. Он разводит бёдра в сторону и вклинивается торсом. Потом цепляется за пряжку своего ремня, начиная расстёгивать.

— Ты даже не спросил…

— Подходящий ли день? — усмехается Владимир. — Я большой мальчик и знаю, что забеременеть можно не только в подходящий день. Шанс есть всегда. Если ты не бесплодна. Но мы же оба знаем, что это не так, да?.. К тому же…

Владимир подвигает меня на край комода и стягивает с себя джинсы с бельём. Просовывает руку под хлопок моих трусиков, просто сдвигая узкую полоску в сторону. Тотчас же упирается возбуждённым членом в складки.

— Мне всегда нравилось тебя трахать. Не хочу отказывать себе в таком удовольствии.

Владимир сжимает меня за ягодицы, толкая на себя. В происходящем нет ни капли возбуждающего чувства. Для меня.

Ему — нравится. И моё унижение, и вкус собственной победы. Закрываю глаза, цепляясь пальцами за край комода.

— Не зажимайся, Янина. Отпущу только после того, как ты кончишь, — низким голосом выдыхает Владимир. — Отрабатывать придётся по полной программе. Вот этот мученический вид меня раздражает…

Он просит меня открыть рот и смачивает свои пальцы перед тем, как опустить их на мой клитор. Точные, выверенные движения. Умелые.

У Владимира очень красивые, сильные пальцы. И очень чувствительные. Он считывает ими с моего тела отклик, как будто читает книгу по Брайлю.

И под напором его пальцев я начинаю дрожать.

— Умница. Расслабься. Будет лучше. Нам двоим, — просит он, двигая пальцами ещё быстрее, и одновременно с этим начинает толкаться членом внутрь.

Чувствую, как туго и плотно он входит в меня. Распахиваю рот, часто дыша. Как будто это первый секс в моей жизни.

И после долгого перерыва… он первый.

Владимир был последним мужчиной, и сейчас он заново вскрывает меня, вытаскивая на поверхность всё.

— Да-а-а… — стонет он и сильно дёргает меня, всаживая до упора.

Немного болезненно и ноет внизу живота с непривычки. Владимир замирает, давая привыкнуть. А потом начинает двигаться. Короткими резкими толчками. Разгоняется, привыкая. Лоно пульсирует и сокращается.

Телу плевать на двусмысленность ситуации. Владимир купил не только судорогу непрошеного удовольствия, но и будущего ребёнка. Уверена, что получится… Если он собирается стараться так, то непременно получится.

Ничего ужаснее в моей жизни ещё не было. И прекраснее тоже. Потому что мы как идеально подходящие друг другу части конструктора.

Туго, тесно, но уже влажно… Его член двигается свободно. Доходит до упора, двигается назад и вновь входит с влажным звуком.

— Узкая и горячая… — стонет он. — Ужасно мокрая. Скучала по мне?

— Нет, — едва ли не выкрикиваю я.

Владимир нарочно начинает вдалбливать свой член. Резко и мощно. Выходит до самого конца и врезается на всю глубину. Он заставляет меня не просто дрожать, но агонизировать.

Тело вспыхивает искрами похоти и желания. Едва держусь на самом краю, как вдруг Владимир останавливается.

Его член пульсирует во мне. Крупное мужское тело дрожит от нетерпения.

— Открой глаза…

Владимир обхватывает пальцами шею и поглаживает кожу большим пальцем.

— Давай, Янина. Посмотри на меня. Хочу увидеть, как тебе это нравится.

— Не… не нравится, — мучительно выговариваю едва ли не по слогам.

Предательское сжатие мышц лона выдаёт меня с головой. Владимир простонал, качнув бёдрами. Он чуть сильнее сжал шею.

— Смотри на меня. Давай, девочка. Нравится? Нравится, когда я тебя трахаю?

Хватка пальцев усиливается. Его член вновь наполняет меня. И всё тело становится словно желе, дрожит в ожидании скорой разрядки.

Секса у меня не было так давно, что даже после нескольких остервенелых минут я готова кончить.

Мучительно и остро хочется этого оргазма.

И нет… нет… не надо… Не на-а-а-а…

Но меня резко сжимает вокруг его члена судорогой сильного оргазма.

— Ещё… — рычит Владимир, ускоряясь.

Он вновь обхватывает двумя руками мои ягодицы. Его член врезается с влажными сочными шлепками. Ещё несколько движений…

Я откидываю голову назад, задевая макушкой стену. Высоко в воздух взлетают стоны. Они все равно вырываются через плотно сомкнутые губы.

— Я… скоро… кончу… — слышу я его голос, прерывающийся частым дыханием.

Особенно резкий и жёсткий толчок.

Я кончаю опять, но на этот раз уже вместе с ним. Потому что Владимир выплёскивается, фиксируя меня. Всё ещё толкается бёдрами. На лице написано чистое удовольствие.

Он прижимается лбом к моему, гладит скулы и шею пальцами, тяжело дыша. Большой палец очерчивает едва заметный шрам на моей щеке.

Владимир словно хочет что-то сказать, но передумывает, поджимая губы.

— Посиди так… — просит он, отходя.

Владимир неторопливо поправляет на себе одежду, отвернувшись от меня. Во рту скапливается горечь.

По телу проносится волна. Мерзко быть использованной вот так. Хотя мышцы лона всё ещё сладко сжимаются. Наконец, я слезаю с комода, поправляя на себе бельё.

В голове сотни мыслей, но ни одно слово не получается сказать. Нынешнему Владимиру не нужны мои слова.

Ему хочется слышать кое-что другое. Я стягиваю испорченные им колготки, застывая с этим куском капрона в руках. В дверь номера кто-то стучится.

Владимир открывает.

— Извините, пожалуйста… — слышится тихий голос работницы. Не могу понять, Валя или Аня. — Вас просят пройти в кабинет администрации. Воришку нашли. Это была горничная…

— Хорошо.

Владимир закрывает дверь. Потом оборачивается на меня и в два счёта пересекает пространство номера, останавливаясь передо мной.

— Янина, я…

Он тянется ко мне. Хочется увернуться и спрятаться. Но нельзя. Сейчас нельзя…

— Янина…

Она прикрывает глаза и вздрагивает, оставаясь стоять на месте.

Меня прошибает насквозь. От её усталого бледного вида с лихорадочными алыми пятнами на щеках. От моего скотства.

Собственные слова кажутся комьями грязи, незаслуженно брошенными в её сторону. И оттереть бы да успокоить.

Но она дрожит так, словно молится о том, чтобы я провалился сейчас сквозь землю.

Понимаю, что ни хрена не изменилось. Стало только хуже.

Она научилась жить. Без Славки и уж тем более без меня. Плохо или хорошо, но живёт. А я не имею никакого права врываться и требовать чего-то от неё.

— Почему сразу не сказала? — спрашиваю и матерюсь.

— Сказала. Ты не слушал. Мне нужны деньги, но воровать я не стану! — всхлипывает она, комкая дурацкие испорченные мной колготки.

— Я сейчас вернусь. Посиди здесь, хорошо?

Янина едва заметно кивает. Но мне вдруг кажется, что стоит мне выйти за порог номера, как она сразу же умчится неведомо куда.

— Ни шагу в сторону!

Последнее было лишним. И я ни хрена не улучшил ситуацию. Поэтому поспешно выхожу.

И чувствую себя безобразно пьяным, бухим до животного состояния. Внутри и радостно от вида Янины, от запаха её тела, и хреново от всего, что есть между нами.

Я словно жую стекловату, оказавшуюся слишком сладкой, и неизменно раню себя и Янину.

В кабинете администрации заведующая отелем распинается в извинениях передо мной.

Горничная оказалась нечистой на руку. Я помню эту девушку. Она крутилась в номере, меняя постельное бельё.

Самое удивительное, что ей хватило наглости своровать кошелёк в то время, пока я был в номере. Был, но не заметил ничего. Ловкая дрянь. Но я и сам виноват, оставив кошелёк в кармане пиджака.