Eden (ЛП) - "obsessmuch" - Страница 41

Я вижу наши отражения в зеркале: его — улыбающееся и холодное, и мое — бледное и испуганное.

Люциус отводит глаза от зеркала и берет меня за руку. От этого жеста я слегка вздрагиваю, но он лишь усмехается, поднимая мою руку и изучая синяки и ожоги на ней.

— Вы всегда были непослушной девочкой. Сказать по правде, меня еще никто и никогда не приводил в такое бешенство. Я надеялся покончить с вами, как можно быстрее, но судьба, как оказалось… любит преподносить сюрпризы, не так ли?

Я не отвечаю. Слишком сосредоточена на его пальцах, скользящих по моей руке. Он поглаживает розоватый ожог в центре моей ладони, а потом проводит пальцами вверх по запястью и рукаву, — и вот он уже легкими движениями едва касается моего обнаженного плеча.

— Что ж, я не ошибся, выбрав для вас это платье, — тихо говорит Люциус. Очень тихо. Он стоит позади меня, пристально глядя в наше отражение, его пальцы все еще лежат на моем плече. — Вам очень идет этот цвет. И сидит…

Он замолкает, слова просто повисают в воздухе. И… его рука движется от моего плеча. Даже через ткань я чувствую, как она спускается ниже по спине, а потом его рука задерживается на моей талии, буквально на секунду. Всего одна секунда, но кажется, будто прошла целая жизнь.

— Но вам вероятно интересно, почему я выбрал его для вас, — я внутренне содрогаюсь, потому что его голос внезапно вновь становится холодным и резким, и он убирает руку с моей талии. — Все просто: я хотел, чтобы вы увидели, насколько такая одежда не соответствует вашему положению. Вы — маггла, нет, даже хуже, чем просто маггла, вы — грязнокровка. И вы не должны одеваться, как ведьма.

Он делает взмах волшебной палочкой, будто разрывает что-то надвое аккурат посередине, направив ее на меня.

Опускаю взгляд вниз.

Мое платье разорвано пополам.

— Что вы делаете?

Пытаюсь запахнуть клочки материи, но Люциус хватает меня за волосы, а потом разворачивает и хватает за руки, сильно прижимая их к стене у меня за спиной.

Нет нет нет нет НЕТ!

— Прекратите, пожалуйста, остановитесь…

— Будь любезна, заткнись, грязнокровка. Твой скулеж начинает действовать мне на нервы.

Боже, черт, что он собирается делать? Я никогда не думала, что он… Никогда не думала, что он мог бы хотеть…

Он срывает с меня платье, а другой рукой еще крепче прижимает запястья к стене, поэтому я не могу прикрыться. Он держит в руке красивую ткань.

— Это было сшито для ведьмы, — от звука его голоса у меня в глазах защипало. — Ты — маггла. И ты ниже домового эльфа. Ты не заслуживаешь носить такую одежду.

Он отшвыривает ткань в сторону, а потом толкает меня на пол, где я уже могу хоть немного прикрыться, свернувшись калачиком. Я хочу домой. Хочу к маме и к папе. Хочу, чтобы меня оставили одну.

Люциус наклоняется ко мне и переворачивает меня на спину, вновь хватая меня за запястья и прижимая их к полу. Я пинаю его, но он коленом удерживает мои бедра. И тогда я начинаю плакать, действительно плакать от ужаса.

— Господи Иисусе, меня тошнит от этого, — тихо говорит он, оглядывая меня с ног до головы.

Заткнись! Я так сильно ненавижу его, и надеюсь, что он умрет прямо здесь и сейчас.

— Что вы делаете? — слезы текут из глаз и теряются в моих волосах.

Люциус дает мне пощечину.

— Не припоминаю, чтобы я разрешал тебе говорить, — шипит он. — Но так как ты уже спросила, то я должен напомнить тебе о том, что однажды уже говорил. Я не остановлюсь ни перед чем во имя достижения своих целей. Я сделаю все возможное и невозможное.

— Пожалуйста, не…

Он вновь ударяет меня по щеке, на этот раз по другой.

— Черт побери, ты будешь говорить, когда я разрешу! — Он направляет палочку мне в лицо. — Итак, что ты?

Я молчу. Я так напугана, что не могу произнести ни слова.

Он рычит от злости, видя, что я не хочу говорить, и вновь бьет меня, а потом — слава Богу! — он поднимается и указывает палочкой на пол, где в ту же секунду появляется какая-то коричневая тряпка.

— Встань и оденься, — выплевывает он.

Я рывком хватаю выцветшее коричневое платье. Я так благодарна, что теперь могу укрыться от его взгляда, и быстро одеваю платье, а потом подтягиваю колени к груди. И я все еще напугана, потому что я действительно думала, что он может…

— Встань!

По его команде я поспешно встаю на ноги, не отрывая взгляда от своих ног.

Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу!

— Ты найдешь точно такую же одежду в своем гардеробе. — Люциус берет меня за подбородок, заставляя поднять взгляд на его бледное и жестокое лицо. — Ты будешь одеваться в соответствии со своим положением, ты поняла?

Я не отвечаю, потому что иначе мой голос дрогнет, а я не могу доставить ему такого удовольствия.

Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу!

Он притягивает меня ближе.

— Я спрашиваю, ты поняла?

— Да, — по щекам бегут слезы. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу!

Он улыбается и отпускает меня.

— Хорошо.

Он плавно взмахивает палочкой, и зеркало исчезает.

Отчаянно сжимаю губы, стараясь не произнести ни звука.

— Итак, я снова спрашиваю, кто ты?

Ненавижу.

Ненавижу.

НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ НЕНАВИЖУ!

— Я скажу вам, кто вы! Порочный, отвратительный, больной ублюдок! — Выкрикиваю я, и едва успеваю закончить, как он заклинанием отбрасывает меня назад, и я больно ударяюсь спиной о стену. Волна боли захлестывает меня. Я задыхаюсь от боли, падая на пол.

— Не могу понять, как кто-то может быть столь упрямым, — он подходит ко мне. Ближе. Черт, он слишком близко. — А еще тебе не достает учтивости и благодарности.

Я не могу поверить в то, что он только что сказал.

— Разве я не был достаточно доброжелательным, накормив тебя? — продолжает он, не замечая отвращения на моем лице. — Мы ужинали вместе, как цивилизованные люди, разве нет? Я почти уже было подумал, что ты могла бы быть более сговорчивой, ну или на худой конец проявить хоть какие-то хорошие манеры.

Он направляет на меня палочку.

— Ты не заслужила этого ужина. Он был слишком хорош для такой как ты. Никакой благодарности в ответ. Тогда, почему ты съела его?

Люциус отступает от меня, и оранжевый луч срывается с кончика его палочки и бьет меня в живот…

Внутри все скручивается и вертится, как в центрифуге и… Боже, только не это! Меня выворачивает наизнанку, и все, что я недавно ела, оказывается на полу.

Едва все заканчивается, как я приседаю на корточки и делаю несколько глубоких вдохов. Люциус заклинанием очищает пол.

В его руке появляется стакан с водой, который он протягивает мне.

— В отличие от тебя, грязнокровка, я могу быть иногда любезным. Выпей.

Мне так хочется плеснуть водой в это самодовольное лицо, но я не решаюсь. Вместо этого я выпиваю воду, чувствуя освежающую прохладу, и стакан исчезает у меня в руке, как будто его там и не было.

— Встань.

На дрожащих ногах я поднимаюсь и смотрю ему прямо в глаза с достоинством. По крайней мере, с тем, что от него осталось.

— Кто ты?

Бога ради, неужели оно того стоит? Какой в этом смысл? Если я не отвечу, этот кошмар будет продолжаться вечность.

Ну, так и позволь ему длиться вечность. Ты дала обещание, ты поклялась самой себе, что не дашь ему победить.

Подбираю остатки гордости и отвечаю.

— Кажется, до вас плохо доходит то, что я говорю, — короткий смешок. — И вы еще называете меня глупой?

У него на лице заиграли желваки, но меня это не останавливает.

— Я — ведьма! И вы ничего не можете сделать, чтобы изменить это. Жаль, что вам внушали обратное всю вашу жизнь, но это факт. То, что я магглорожденная, не делает меня менее волшебницей, чем вы.

Повисла долгая пауза, во время которой он просто смотрит на меня. А затем в воздухе появляется нож, и Люциус бережно берет его за рукоятку.

Я с трудом сглатываю, когда он нарочито лениво поворачивает лезвие.

— Какой опасный инструмент, когда попадает не в те руки, — он поднимает на меня взгляд и улыбается, как акула. — Но вам ведь должно быть лучше меня известно об этом, не так ли?