Eden (ЛП) - "obsessmuch" - Страница 155

Я снова обретаю способность дышать. По крайней мере, никто больше не в курсе, и у нас еще есть надежда.

— Скажи, отец, — со злостью в голосе начинает Драко, его палочка колеблется в непослушных пальцах. — Я хочу знать одну вещь: все, что ты мне втолковывал на протяжении моей жизни о чистоте крови… это было одной большой ложью?

— Конечно, нет, — осторожно отвечает Люциус.

— Тогда почему для тебя это ничего не значит? — хрипло выплевывает Драко. — Все, что ты говорил о предателях крови и грязнокровках, о долге чистокровных, — какое значение это имеет теперь, когда ты трахаешь первую попавшуюся грязнокровку?

Драко зашел слишком далеко: Люциус поднимает палочку выше, и Драко повторяет этот жест.

— Следи за своим языком, — бросает Люциус.

Драко стискивает зубы, глаза мятежно поблескивают.

Люциус глубоко вздыхает.

— Это не было ложью, Драко, — начинает он. — Это все еще правда, и то, что ты узнал, ничего не меняет.

— Хочешь сказать, она отличается от других грязнокровных отбросов? — грубо и насмешливо спрашивает Драко.

Но Люциус не реагирует на провокацию.

— Я никогда не говорил этого, — шепчет он. — Она не изменила моего отношения к таким, как она.

И пусть я знаю, что это не совсем правда, но все же это больно, словно жгучая кислота разъедает душу изнутри. И я задаюсь вопросом: неужели он до сих пор, после всего, что было между нами, твердит себе о… как он может?

— От этого не легче! — кричит Драко. — Я имею в виду… она же… она моя ровесница! — чаша его терпения лопнула. — Одного со мной возраста, черт побери! Как ты можешь даже…

Люциус напряжен, и его лицо белеет, а у Драко, который продолжает яростно кричать, наоборот, загораются два ярко-розовых пятна на скулах.

— Ты всегда был неравнодушен к девочкам, годящимся тебе в дочери? — вне всякого сомнения, ярость говорит в нем. — Ты и Панси тоже хотел трахнуть, когда я приглашал ее к нам на ужин?

— Ну что ты? — насмешливо, выдыхает Люциус, на мгновение в его глазах вспыхивает злоба, когда он понимает, что одержал очередную победу над сыном. — О, уверяю тебя, она была для меня неприкосновенна.

Глаза Драко полыхают яростью. В то время как мне хочется рассмеяться, но это так глупо, учитывая сложившиеся обстоятельства, и все же…

Веселье разом улетучивается, когда я вижу ледяной, полный ненависти взгляд Драко…

— Дело не в этом! Я учился с Грэйнджер в одной школе. Она… ей всего восемнадцать, бога ради! Почему ты не мог найти себе грязнокровку своего возраста?

На секунду задумываюсь о том, как должно быть дико для Драко знать, что его отец спит с той, кого он знает с одиннадцати лет.

Лицо Люциуса до сих пор напоминает застывшую маску, но по его глазам я читаю, насколько он зол.

— Это что, действительно облегчило бы ситуацию? — спокойным тоном спрашивает он.

Не думаю, что Драко знает, как ответить на этот вопрос. Он беззвучно шевелит губами какое-то время, будто бы хочет что-то сказать, но не уверен в своих словах.

Что за игру ведет Люциус? Почему не пытается отвертеться от всего?

Доверься ему. Он вытащит тебя из этого.

— Она первая? — тон Драко ясно дает понять, что он не желает знать ответ. — Я имею в виду, первая грязнокровка?

Брови Люциуса взмывают вверх, как будто вопрос чем-то оскорбил его.

— Да, — бросает он. — Конечно.

«О, какая честь,» — с горечью думаю я.

Кажется, этого для Драко недостаточно.

— Моя мать знает? — еще один вопрос.

Люциус раздраженно качает головой.

— Конечно же нет. Ты правда думаешь, что я так унизил бы ее, позволив узнать, что ее муж и…

Он резко останавливается, оставляя слова невысказанными, потому что для него все еще настолько отвратительно происходящее, что он даже не решается произнести это вслух. Черт, огромное спасибо, Люциус.

— Разве ты еще недостаточно унизил ее? — шипит Драко, пристально глядя на отца. — Тот факт, что она не знает, не отменяет того, что происходит.

Люциус крепче сжимает палочку, а Драко в ответ чуть выше поднимает свою.

О, прошу, не причиняй ему боль. Он нужен мне…

Оба бледны, словно призраки.

— Я просто… не понимаю! — шепчет Драко. — Ты знаешь, что будет с тобой, если правда всплывет?

Люциус одаривает Драко ледяным взглядом.

— Ты слишком много на себя берешь, — бросает он. — И, кажется, забыл, что я являюсь Пожирателем смерти намного дольше тебя.

Прищурившись, он смотрит на сына, и я понимаю, что даже после всего случившегося его высокомерие и надменность не позволят уязвить его гордость.

— Не читай мне нотаций касательно жизни в мире, о котором я знаю гораздо больше, чем ты, Драко, — ядовито шипит Люциус. — Конечно же, я знаю, что будет со мной, если о нас узнают.

Драко недоверчиво скалится.

— Почему ты подвергаешь себя такой опасности из-за нее? — непонимающе произносит он. — Как она в действительности может стоить всех этих неприятностей? В ней же нет ничего такого. Она мерзкая, раздражающая выскочка…

— А еще она храбрая, умная и сильная.

Тишина накрывает нас.

С недоверием смотрю на Люциуса, приоткрыв от удивления рот.

Он чуть хмурится, словно сам не может поверить в то, что сказал.

Я могла бы начать танцевать от радости, если бы не ужас сложившейся ситуации. Он сказал… произнес это, признал — или почти признал, — что я вовсе не ошибка природы, не бесполезная, никчемная грязнокровка. В его глазах я храбрая, умная, сильная…

Драко же выглядит так, словно только что проглотил пуд соли.

— О, — выдыхает он. — Понимаю. Поэтому она так дорога тебе, да?

Костяшки пальцев Люциуса белеют, когда он сильнее сжимает палочку.

Драко на мгновение бросает взгляд на палочку отца, но затем вновь смотрит тому прямо в глаза и продолжает:

— Совсем скоро вас раскроют, отец, ты знаешь об этом? — шепотом спрашивает он.

Люциус выглядит поразительно невозмутимым и спокойным. Как ему это удается? Внутри все сжимается так, что кажется, в любую минуту меня может стошнить.

— Боюсь, ты меня недооцениваешь, — натянуто отвечает он. — Я знаю, что делаю, и как обезопасить нас…

— Знаешь? — ухмыляется Драко, явно издеваясь над отцом; раньше он бы себе ни за что не позволил этого. — Что ж, полагаю, скоро ты узнаешь, что вовсе не в такой уж и безопасности, как думаешь.

Ужас охватывает меня, не давая даже вздохнуть. Поднимаю взгляд на Люциуса: его лицо мертвенно бледное.

— Что ты имеешь в виду? — он едва шевелит губами.

Драко нервно усмехается.

— Ну же, — он пытается подражать отцу, растягивая слова, но не слишком в этом преуспевает. — Только не говори мне, что ты не думал, что же все-таки здесь делает Эйвери.

На какое-то время дыхание Люциуса замирает.

А я от страха перестаю соображать. Единственная мысль, бьющаяся в голове: «Эйвери знает, Эйвери знает…»

— Ты уверен? — уточняет Люциус.

— Абсолютно, — торжествующе отвечает Драко. — Тетя Белла проговорилась мне недавно, что Эйвери сам похвастался о своей важной миссии, якобы Темный Лорд приказал ему следить за тобой и твоими отношениями с… с ней, — последнее слово он выплевывает с отвращением. — И если она тебе небезразлична, то это всего лишь вопрос времени, когда вас поймают. Ты поставишь свою жизнь под удар ради грязнокровки?

Дерьмо. Вот черт, я так и знала! Я знала, что Эйвери догадывается, и я говорила об этом Люциусу… о боже, почему он не слушал меня?

Что же нам делать?

Не думая о последствиях, поворачиваюсь к Люциусу и хватаю его за руку: он очень бледен, на лице застыли страх и какая-то странная покорность, будто он признает свое поражение. Он продолжает смотреть на сына.

— Он ведь не может знать, Люциус, — скороговоркой бормочу я. — Он подозревает, и мы знали об этом, но он не может быть уверен…

— ЗАТКНИСЬ, ГРЭЙНДЖЕР! — кричит Драко, и я на автомате оборачиваюсь к нему: на его подбородке висит тонкая нить слюны. — Держи свой грязный рот на замке, хотя бы раз в жизни! И как ты смеешь вешаться на моего отца да еще и у меня на глазах? Круц…