Стальная метель - Бахшиев Юсуп - Страница 33

И она подставила ладонь.

Пичай стянул рукавичку и звонко хлопнул сверху своей ладонью.

— Годится, — сказал он. — Но тогда ты должна меня слушаться.

— Буду стараться, — сказала Ягмара. — Но и ты меня. Я старшая.

— Это само собой, — солидно кивнул Пичай.

Атул и Акболат подошли одновременно.

— Ну, что? — спросил Акболат.

— Получилось, — сказала Ягмара. — Ний жив и здоров — и вроде как на воле, хотя и не совсем. В общем, он идёт к Железным Воротам, а оттуда должен вернуться сюда. С ним какие-то незнакомые. Я не поняла полностью, почему он идёт с ними, там дорога, проводник не нужен… но он идёт. Главное, я теперь знаю, как и что могу увидеть, — и никакой туман не помеха. Конечно, и подготовка займёт какое-то время, и чтобы снова пустить орлов… но это уже преодолимо. Главное, что это возможно. Идёмте домой, это надо отпраздновать…

И тут она поняла, что уже какое-то время не слышит ворон и не видит ничего их глазами. Внутренний её часовой, который должен был сообщить о потери связи, тоже, наверное, был слишком обрадован новостями о Ние…

Она внутренним взглядом обежала лис. Лисы были на местах, всё видели и слышали. Вот они все дружно подняли головы и стали прислушиваться к чему-то, что доносилось сверху…

— Быстро домой, — сказала Ягмара. — Бегом. Просто совсем бегом. Я последняя, меня не ждать…

— Что?.. — начал было отец, но Ягмара только посмотрела на него — и снова обернулась вовнутрь себя, ловя то, что видели лисы.

Ноги, впрочем, сами несли её по следу.

Они добежали как раз тогда, когда лисы увидели в просвете между ветвями чёрные хищные крестики.

Ягмара открыла вход в холм, пропустила всех — но прежде чем скрыться самой, подняла снежный вихрь. Это заняло лепту-другую, и вот уже вокруг метель, ветер взвывает в кронах, летят обломанные ветки — но в последний миг перед тем, как полностью скрыло небо, она увидела несколько странных силуэтов: птиц, а может, не птиц, с крыльями как у летучих мышей, с торчащими лапами, с длинными головами, чёрных, неуклюжих на вид, но летящих стремительно…

Метель подхватила их и унесла.

Ягмара закончила рисунок. На шкуре получилось лучше, чем на песке.

— Вот так они выглядят, — сказала она.

— Это они, — сразу сказал Пичай. — Точно такие у нас на деревьях сидели. Здоровенные, больше гусей.

Цеца тоже подошла, посмотрела, покачала головой и отошла, ничего не сказав.

Акболат рассматривал рисунок долго.

— Что-то подобное я где-то видел, — сказал он наконец. — Надо вспомнить… Да, точно. В одной арабской книге. Птица ха-рухх, или просто рухх. Живут на острове в Аравийском море. Правда, арабы описывают их как гигантов, которые охотятся на слонов, а птенцы их голые, длинноногие и в два раза выше человека… Но рисунки очень похожие на твои. И да, ещё эти ха-руххи умеют красть у людей разум — весь или частично… У индийцев есть такая птица гаруда, они служат ездовыми птицами одного из их главных богов, Вишну. Нарисованы гаруды совсем иначе, но индийцы и верблюда рисуют так, что никогда не подумаешь, что это верблюд. Интересно, интересно…

— Если они живут в Аравии и в Индии, то как они попали к нам, да ещё зимой? — спросила Ягмара.

— Хороший вопрос… Впрочем, появились они, как я понимаю, ещё летом, ближе к осени — но вот почему не подохли зимой?.. Конечно, это не простые птички, но им тоже надо что-то есть. И холод, они к нему не приспособлены… хотя — кто знает? Может, на родине они живут высоко в горах? Кто-то мне говорил, что птиц надо просто хорошо кормить, а холода они не боятся вовсе. И если они могут отнимать разум у человека, то могут и у зверей — а потом просто подождать, когда зверь подохнет, и насытиться. Да, так можно и перезимовать…

— Но как они появились у нас? Опять Черномор?

— Вот не похоже это на Черномора, не его образ действий… с другой стороны, помнишь то нашествие птиц в городе вокруг храма? Нет, сейчас я не могу ответить на твой вопрос, надо читать книги — к чему такое поведение птиц, кто ими повелевает?..

Атул кашлянул. Все посмотрели на него.

— Несколько лет назад мне пришлось побывать в горах Киммерии, — сказал он. — Я писал труд о применении каменной смолы, и мне нужно было своими глазами увидеть, как её добывают. У нас был проводник, хотя и местный житель, но пришлый. Очень интересный человек, когда-нибудь я о нём расскажу, если окажется к слову. Он последний живой мужчина из своего народа, который назывался «тарсы», а их родина, Тарсида, находилась за Столпами Геракла. Она погибла, сползла под воду, как город Куш на Тёплом озере в Сугуде — может быть, слышали об этом…

— Да, — сказал Акболат. — Слышали.

— Так вот, в Тарсиде поклонялись пятерым богам: Богу Рыб, Богу Зверей, Богу Пауков и Богу Птиц. Пятый был неназываемым… Мой проводник говорил, что родина его погибла потому, что боги поссорились между собой — а поскольку каждый из них мог проникать в головы и людей, и тех тварей, которыми владел, то началось невероятное и неописуемое безумие. К конце концов неназываемый погрузил четверых в спячку и, обрушив берег, уснул сам. Бог Рыб спит на дне в развалинах своего храма, Бог Зверей — на северном острове в дубраве, Бог Пауков — в каких-то древних подземельях, а неназываемый — в месте, которого нет. Наконец, Бог Птиц, как мне сказал проводник, спит на ветвях исполинского тысячелетнего дерева в наших местах, где-то между Инелеем и Джаигом…

— Уже, наверное, не спит… — протянул Акболат. — Уже, наверное, отмахивается от тех, кто хочет его разбудить…

И вчера, и сегодня низкие тучи летели над головами с моря и окутывали горы, скрывая их от взора, и слышно было, как там, в горах, гремят грозы. Потому ранним вечером пришлось остановиться: текущая с гор речушка превратилась в бурный поток, ворочающий камни. Ледяные наросты образовывались на камнях, напоминающие когти и гребни драконов…

Шатёр поставили на поляне, окружённой орешником. Среди старой травы уже вовсю лезла новая, и на неё кони накинулись с жадностью.

Невдалеке слышались песни и смех — кто-то решил с пользой воспользоваться вынужденным привалом. Аюби произвёл в уме вычисления и сказал, что там, наверное, остановились армяне, потому что сегодня у армян большой праздник. Мантай согласился с ним, добыл из поклажи предпоследний, початый уже, мех с вином — и отправился на пение. Аюби помешкал, но потащился следом.

Холк и Ний остались сидеть у костра. Холк шкурил добытого по дороге старого зайца, Ний сходил за водой и повесил котёл над огнём.

— Так что это всё-таки было? — спросил Холк, вытирая нож и вкладывая его в ножны. — Тогда?

Ний помедлил.

— Не знаю точно, — сказал он. — Похоже, Ягмара пытается найти меня.

— Твоя невеста?

— Да. Раньше мы разговаривали во сне, но в один из дней это прекратилось. Наверное, я ушёл слишком далеко…

— Разговаривали во сне?

— В каком-то смысле. Она могла мне говорить, а я ей — только писать. Ну, представлять, что пишу. Тогда она меня понимала.

— Никогда не слышал о таком. А при чём тут нож?

— Нам отковали два ножа из одного металла. Один металл, один мастер… Наверное, она как-то это использовала.

— Она что — ведьма?

— Нет, волшебница. Она дочь Бекторо — если ты знаешь, о ком речь.

— Слышал кое-что… Да, это интересно.

Он замолчал и подбросил в огонь пару-другую поленьев.

— Значит, ты считаешь, дело в ноже?

Ний подал плечами:

— Это единственное, что пришло в голову. Но, может быть, ничего и не было, а мне просто очень хотелось, чтобы было…

— Что-то определённо было, — сказал Холк. — Прикосновение. Тут, — он показал на лоб, — и тут… — поднёс руки к глазам и стал на них смотреть, как будто раньше не видел. — Руки были другие… не эти. Знаешь что. Возьми этот нож. Он твой, и с ним что-то не ладно. Пусть будет у тебя. Я не снимаю с тебя слова дойти до Железных Ворот и там сыграть… хотя и не буду тебе препятствовать, если ты сейчас возьмёшь лошадь и отправишься назад. Я не хочу, чтобы Бекторо и её дочь были злы на меня.