Тридцать три несчастья (СИ) - Бэйн Екатерина - Страница 34

Долго раздумывать я не стала. Для опубликования достоверной информации у меня не было фактов, поэтому я озвучила официальную версию. Это не заняло у меня особенно много времени, так как статья давно сложилась в голове. Я не забыла упомянуть и о своей роли в этой истории, и о своем ранении. Пожалуй, та царапина, которую я получила, обещала быть гвоздем программы. Нечасто стреляют в журналистов, когда они собирают материал для статьи об убийстве. А если еще и этот журналист самостоятельно расследовал это дело..!

Итак, я отослала статью и расслабленно растянулась на кровати. Все в этой истории было не так. Все неправда. А правду нельзя было сообщать ни под каким соусом. Не поверят. Но это еще не самое плохое. Обычно, после таких рассказов людей увольняют с работы и отправляют на добровольно — принудительное лечение в какую-нибудь клинику с психиатрическим уклоном. К этому я была не готова. Ведь я-то совершенно нормальна. Нормальна? А как тогда объяснить то, что произошло со мной в недавнем времени? Часто ли нормальных людей посещают вампиры? О Господи, но ведь это же бред чистой воды! Вампиров не существует, это знает даже маленький ребенок. Этот человек просто болен. Да, только вот даже самый больной придурок не сумеет превратиться в летучую мышь и выжить после выстрела в висок. Значит, это я больна? У меня галлюцинации. Может быть, эта фантастическая история мне приснилась?

Что-то вспомнив, я полезла в карман куртки и нащупала круглые часы. Повертела их в руках. Стало быть, это хоть не бред. У меня никогда не было таких часов. Никогда не купила бы этот безумный китч. Не часы, а яйцо какое-то. Я оглядела их в поисках какой-нибудь кнопочки, на которую следовало нажать, чтобы они открылись. Искала долго, рассердилась и уже хотела было запустить часами в стену, но одумалась. Заметила небольшое углубление, подцепила крышечку ногтем, и она с легким щелчком раскрылась. Я с любопытством заглянула внутрь. Стрелки часов были фигурными, а цифры римскими. И то, и другое было выполнено явно из благородного металла. Впрочем, как и сам корпус. Золотые часики и должно быть, очень дорогие. Мне на такую покупку денег явно не хватило бы. Приглядевшись, я заметила, что изнутри на крышке было выгравировано: «Дуглас Элиот Кингсли, 1788 год».

Очень мило. 1788 год, видите ли. Наверняка, чтобы рассказ выглядел более правдоподобным. Ни за что не поверю во всю эту чушь. Да, конечно, вполне возможно, что человек по имени Дуглас Элиот Кингсли действительно существовал и жил в 1788 году. И что эти часы принадлежали ему. Но где доказательства, что он и тот Дуглас Кингсли, которого я знаю — одно и то же лицо? Вот то-то и оно, что никаких. На мой взгляд, он все это выдумал, чтобы его рассказа казался мне наиболее правдоподобным. Брехня все это. Я не столь легковерна. На это меня не купишь. Все это чушь, чушь и чушь. И эти выдумки сами по себе не значили для меня ничего. Но как быть со всем остальным?

Отложив часы, я достала телефон и включила запись. Может быть, она поможет мне понять это.

Сперва я слышала только шелест, потом щелкнула зажигалка и мой голос произнес: «В чем дело? Вы не выносите табачного дыма?» Снова шелест. «Тогда я открою окно».

Я подскочила на месте. Что за черт? Что здесь творится? Я ведь записывала его голос! Но теперь его не было, я слышала только свои реплики, и они превосходно записались.

Прослушав запись еще несколько раз, я выругалась нехорошим словом и отшвырнула телефон так, что он отлетел и с грохотом свалился на пол.

Так, и какие выводы можно из всего этого сделать? Первое, у меня бурно развивающаяся шизофрения. Я уже слышу голоса и вижу людей, которых на самом деле нет. Второе, по мне рыдает клиника. И уже довольно давно. Подвожу итог. Ничего этого не было. Я крепко заснула в машине и мне все это приснилось. И самое главное: нужно молчать, как рыба.

В припадке ярости я схватила подушку и зашвырнула ее в противоположный конец комнаты. Если еще раз встречу эту сволочь, убью. Без помощи кола, голыми руками.

Я вылетела из комнаты и пролетев мимо недоумевающей мамы, выскочила во двор. Моя машина стояла на месте. Я заскочила на переднее сиденье и уставилась на дверцу. Вот она, кровь. Несколько засохших капель. Значит, было. Так, спокойно, Тора. Ты в полном порядке. Ты абсолютно здорова. Нужно просто выкинуть эту историю из головы. Раз и навсегда.

Я уже медленнее вернулась в дом и была остановлена мамой.

— Что ты носишься? — сурово спросила она, — тебя ведь ранили. Ты должна лежать в постели.

— Да там легкая царапина, — отмахнулась я, — доктор даже пожалел для меня бинта, просто заклеил пластырем.

Для пущего правдоподобия я спустила рукав рубашки и продемонстрировала маме свою рану. Она покачала головой.

— А ведь все могло закончиться куда хуже, — припечатала она, нахмурив брови, — этот мерзкий тип мог попасть в твою бестолковую голову и что тогда?

Это был риторический вопрос. Если б он попал мне в голову, я бы здесь не стояла. Я пожала плечами.

— Ты ужасно легкомысленна, — подвела итог мама, — удивительно, как ты уцелела до сих пор. Ты никогда не задумываешься над последствиями своих безумных авантюр. Вечно лезешь на рожон. И болтаешь всякую чушь.

Я закивала. Не нужно с ней спорить, бесполезно. Только время зря терять. А его можно провести с куда большей пользой.

— Инспектор уже ушел, — сообщила мне мама, — ты ведь его искала?

— Конечно, нет, — удивилась я, — зачем мне его искать, скажи на милость? Ушел, и хорошо. Я искала фотоаппарат.

— Ну и как? Нашла? — хмыкнула родительница.

— А как же.

Я попятилась к двери, надеясь, что она исчерпала себя. Но кажется, ошиблась. Это было явно преждевременно.

— Ты куда? — тут же спросила мама.

— Пойду к Сэму, поболтаю.

— В таком виде?

— А что с моим видом?

Мама молча взяла меня за плечи и развернула лицом к зеркалу. Я пригляделась к нему и поняла, что она имеет в виду. Волосы на голове стояли дыбом, еще бы, я ведь не удосужилась причесаться после того, как валялась на кровати, правый глаз был черным, потекла тушь, на щеке была царапина, а правый рукав был испачкан кровью и в нем зияла небольшая дырочка. У меня был живописный вид героя боевика, который только что выбрался из-под развалин.

— Пойду умоюсь, — сказала я, оценив свое отражение.

— И переоденься, — добавила мама, — а главное, постарайся поменьше двигать рукой.

— Я уже забыла, что она болит.

Но я все же вернулась наверх и привела себя в порядок. Она права, нельзя так пугать людей. Достаточно того, что я постоянно их шокирую.

К Сэму я шла, надеясь встретить там Рэда и выяснить, когда он отослал свою статью. С этой целью я подобрала с пола мамин телефон, решив позвонить на работу и спросить коллег, получили ли они то, что я им выслала. Меня очень беспокоил тот факт, что Рэд мог опередить меня.

На пороге бара я остановилась, оглядываясь кругом и на всякий случай отмечая, нет ли поблизости каких-нибудь стульев, о которые я могла бы споткнуться. Кажется, все было чисто. А вот у стойки сидело несколько человек. И кажется, одним из них был Рэд. Отлично.

Я направилась к ним. Где-то на полпути меня заметил Сэм и вытаращился, выронив стакан. Я помахала ему рукой. Тут ко мне обернулись все остальные.

— А, Дэннингс! — протянул Рэд, — а я тут рассказываю всем о твоих подвигах.

— Правда? — спросила я, подходя и отыскивая взглядом свободный стул.

Таковых не было, но только сперва. Заметив мой взгляд, один из мужчин встал, и я узнала в нем своего бывшего одноклассника Питера.

— Привет, — сказала я, садясь, — спасибо.

— Не сядь мимо стула, — предупредил меня очнувшийся Сэм, — с ней такое бывает, — пояснил он остальным.

— Это точно, — подтвердили они почти хором.

Рэд хмыкнул.

— Отстаньте, — посоветовала я им, — я не всегда падаю.

— Да, только тогда, когда ходишь, — не смолчал Сэм, — кто постоянно спотыкается на ровном месте у входа?