Необычайные приключения Кукши из Домовичей. Сигурд победитель дракона. Повести древних лет - Вронский Юрий Петрович - Страница 66

Жена ярла засмеялась:

— Дать свободу рабам! Да это все равно что отдать добрую рабочую лошадь, а самому впрячься в плуг!

Скегги тоже нашел это смешным:

— Вот и я так думаю. Не иначе духи напустили порчу на тех знатных людей. Я слышал, что они даже дают бывшим рабам землю вокруг своей усадьбы. Так, говорят они, работа спорится лучше.

И он громко расхохотался.

Жена ярла покачала головой.

— Они играют с огнем. Глядишь, рабы вскоре и всю усадьбу захватят.

— Наказывать их надо построже, чтобы знали свое место, — заключил Скегги. — А сейчас у меня от этих разговоров пересохло в горле, я бы выпил глоток меда. Пойдем к торговкам…

Сигурд неожиданно вспомнил девочку, которую видел на тинге в прошлый раз. Ту, которая, как и Сигурд, родилась в год большого наводнения.

Среди женщин, торгующих пивом, девочки не оказалось. Не было там и старой торговки, которая в прошлый раз угощала Сигурда медом.

Сигурд оставил шумную площадь и по узкой тропинке начал спускаться к заливу. Сладко пахла молодая трава; на соседних усадьбах среди яркой зелени уже чернели полоски вспаханной земли. Высоко на склоне в загонах паслись коровы. Но убогий двор у самой воды казался безжизненным. Сигурд несколько раз обошел вокруг дома, потом громко позвал девочку по имени. Никто не откликнулся. Было тихо и пустынно. Сигурд уныло поплелся обратно на тинг.

И тут он увидел Фрейдис, она шла по тропинке впереди него. На плечах у нее был тяжелый узел, в руке длинная палка. По пятам за девочкой бежал маленький сторожевой пес.

Сигурд окликнул ее, она обернулась. При виде Сигурда лицо ее озарила улыбка.

— Сигурд! Ты? — обрадовалась она. — Я так ждала тебя! — Опустив на землю ношу, она отдышалась. — Но теперь-то все равно уже поздно.

— Почему поздно? — не понял Сигурд. — Потому что ты больше не торгуешь медом?

— Мне нечем торговать. Бабушка умерла. Последний мед, который она сварила еще осенью, я уже распродала на тинге. Коров я тоже продала, а двор оставляю просто так. Все мое добро — это Быстрый, мой пес, его я беру с собой.

Она спросила Сигурда, как ему жилось после их встречи, он рассказал ей и о походе викингов, и о битве с Иллуги. Потом он расспросил Фрейдис и узнал, что после смерти бабушки она пережила трудную зиму.

— Как же ты теперь будешь жить?

Она пожала плечами.

— Уйду вместе с такими же бедняками, как я сама. Мы собираемся на запад, через горы. — Она махнула рукой в сторону.

— Что же ты там будешь делать? — удивился Сигурд.

Фрейдис неуверенно улыбнулась:

— Может, пригожусь кому-нибудь. Все решат за меня богини судьбы.

Она взялась за узел, чтобы снова взвалить его себе на спину. Но, прикоснувшись рукой к груди, испуганно вскрикнула.

— Что с тобой?

— Цепочка! Потерялась моя цепочка! — Фрейдис покраснела, из глаз брызнули слезы. — Сколько себя помню, я всегда носила ее!

Сигурд и Фрейдис опустились на траву и стали искать. Они исползали все вокруг, обшарили руками каждый бугорок, каждую ямку.

— Нигде ее нет! — Фрейдис горько заплакала.

Вдруг со стороны тинга послышались какие-то крики.

На дороге стояла толпа людей, у многих за плечами были котомки. Они звали Фрейдис и махали ей руками.

— Они больше не могут меня ждать, — сказала Фрейдис и заспешила по тропинке с тяжелым узлом за спиной. — Если найдешь мою цепочку, дай мне знать! Обещаешь? — крикнула она. — Ищи меня на западе, за горами!

— На западе, за горами, — повторил Сигурд, глядя ей вслед.

Она бежала по тропинке, и собака, не отставая, весело кружила у ее ног.

На тинге мать Сигурда и Скегги объявили о том, что собираются вступить в брак и поселиться на усадьбе Скегги. В присутствии свидетелей они подали друг другу руки.

— Осенью мы со Скегги сыграем свадьбу, — сказала мать. — После того, как уберут хлеб и возвратятся корабли викингов. Что ты на это скажешь, Сигурд?

Он не ответил. В траве что-то блеснуло, и он нагнулся к самой земле. Там лежал маленький железный крестик. Цепочка у него перетерлась. Не веря глазам, Сигурд схватил крестик. На потемневшем металле с трудом можно было разглядеть нацарапанную звезду.

Сигурда обдало жаром, потом затрясло. Он с криком бросился догонять Фрейдис. Но людей, с которыми она ушла, и след простыл.

— Сигурд, — шепнул чей-то голос. — Сигурд Победитель Дракона.

По лицу Сигурда скользнула тень, он вздрогнул. Так и не проснувшись, он чуть-чуть приоткрыл глаза — узкие, зеленоватые щелки.

— Ты помнишь, как кончается сказание о герое Сигурде?

Он кивнул. Давно уже он не слышал этого сказания.

— Когда Сигурд убил страшного дракона, карлик Регин вырезал у чудовища сердце. Помнишь?

Сигурд опять кивнул.

— Регин заснул, а Сигурд начал жарить сердце дракона Фафнира. Несколько горячих капель драконьей крови упало ему на пальцы. Чтобы унять боль, он сунул пальцы в рот. И тут произошло чудо: Сигурд стал понимать язык щебетавших на деревьях птиц.

— Вон лежит Регин Коварный, — щебетали они. — Он хочет убить Сигурда и завладеть всем богатством.

Услыхав это, Сигурд схватил свой меч Грам и зарубил Регина. Потом он вскочил на коня и во весь опор поскакал к пещере дракона, где хранился клад.

Но Сигурд не знал, что на этом золоте лежало заклятье.

Дракон Фафнир погиб, потому что охранял заклятый клад.

Регин погиб, потому что хотел завладеть им.

Погрузив золото на коня, герой Сигурд отправился в обратный путь. Однако золото погубило и его. А потому выслушай мой совет. Убей страшного дракона. Но держись подальше от золота. И тогда ты обретешь клад, несравнимый с тем, что обрел Сигурд.

Голос приблизился к самому уху Сигурда:

— Посмеешь ли ты отправиться на поединок один, даже если я покину тебя?

Сигурд вскочил. Глаза у него были широко открыты, он готов был закричать. С удивлением он оглядел спальный покой. В оконный проем сочился серый утренний свет, падая на сундуки, лари и одежду, висевшую на спинке кровати. Эдды в покоях не было. Но разве не ее голос он только что слышал? Неужели ему все приснилось?

Сигурд выскользнул из-под мехового одеяла и натянул на себя рубаху. Потом наспех затянул ремни на башмаках и на бегу чуть не упал, наступив на развязавшийся ремешок.

Перед конюшней стоял чубарый [66] конь Торарина Резчика. Он щипал сухую траву, к его широкой спине был приторочен сундук с инструментами.

В гриднице не было ни души. Уже готовое почетное сиденье высилось на своем месте. Вырезанное из цельного дуба, оно выглядело величественным и торжественным. И было сплошь покрыто резьбой — змееподобные существа облепили его с обеих сторон, то там, то здесь виднелось ядовитое жало, зияла страшная пасть. На подлокотниках скалились две собачьи морды. Собаки были как живые, в сумраке гридницы Сигурд даже не решился подойти близко.

Он долго стоял перед новым сиденьем. Потом подошел, осторожно опустился на подложенную для мягкости подушку, набитую нежнейшим пухом, и погрузился в размышления.

Гридницу построили его предки, жившие за много поколений до него. Когда-то здесь сидел отец, а до него отец отца. В гриднице было мрачно, стены потемнели от времени. И когда в ней царило безмолвие, как теперь, Сигурду казалось, что его незримо окружают те, кто сиживал здесь прежде.

Теперь он сам ярл. Ему предстоит сплотить вокруг себя воинов. Он будет отдавать приказания. И раб, и бонд кинутся исполнять его волю, стоит ему только пальцем шевельнуть. Потребует он, например, жареного мяса, и серебряное блюдо с мясом тотчас явится на столе. Потребует мягкого белого хлеба, и раб, как верный пес, помчится за ним в кладовую. Он только глянет, и к его почетному сиденью подойдет скальд и произнесет хвалебную песнь. Возможно, она будет начинаться так: