14 ночей с монстром (СИ) - Серганова Татьяна - Страница 35

Отец всегда был уверен в этом. Маниакально. В отличие от матери, которая предпочитала дождаться, когда все станет ясно.

Тем не менее, меня прятали, скрывали, специально уродовали. Очки, неряшливый хвост, мешковатая одежда и вечный страх.

«Тебя заберут, София».

«Будут ставить опыты».

«Уничтожат, разберут на органы».

«Молчи!»

«Не смотри в глаза!»

«Прячься!»

«Они везде и всюду!»

Первые особо болезненные месячные и раскрытый дар. Я помню, как тряслась от страха и ужаса, прижимая руки к ноющему животу и понимая, что самый страшный кошмар сбылся.

Я тайрифи!

Помню, как зло усмехнулась мать и ликовал отец.

У нас всегда были сложные отношения.

Без любви, поддержки и семейного уюта.

Фил Трэкот с рождения относился ко мне как к трофею, оружию, которое обеспечит ему победу.

Илли Трэкот… наверное, это можно было назвать ненавистью, скрытой, но такой обжигающе холодной.

О нет, она никогда не ударила, не накричала и не ругала меня. Наверное, боялась отца. Тот никогда бы не позволил такого обращения к своей игрушке. Но смотрела так, что я нутром чувствовала ее отношение. И не понимала. За что? Почему? Разве можно так ненавидеть собственного ребенка?

Моя жизнь до семнадцати лет была скучна и однообразна. Пуста и безлика.

Одиночка всегда и везде. Ко мне относились уважительно и холодно.

Именно поэтому я так рьяно ответила на ухаживания Уилсона, полностью открывшись.

Это даже ухаживанием было назвать сложно.

Первый букетик, который он вручил мне, приехав на званный обед. С женой и детьми.

Я тогда привычно сбежала, так привыкла быть одной. А Уилсон нашел. У искусственного фонтана, который был в нашей оранжерее. Просто разговор, неожиданное внимание, пустые слова, незатейливые комплименты, крохотный крохотные цветы ярко-синего цвета и смущение, опалившее щеки.

Помню, как тем же вечером засушила эти цветы и тайком по ночам вдыхала сладкий аромат, придумав себе героя и любовь.

Моя первая попытка сбежать из-под опеки отца. Хмельное чувство восторга и опасности. Я-то думала, что это лишь наша тайна и только.

Первый поцелуй, показавшийся мне слишком мокрым и совсем не таким, как я мечтала. Но я придумала и его. Меня любят и это самое главное.

Короткие встречи, болезненная близость, после которой так саднило между ног.

Взгляд жены Макса, с которой мы случайно столкнулись в магазине. Кольнувшее иголкой предчувствие беды. Уж слишком злорадно она на меня смотрела, словно знала что-то, чего не знала я.

Задержка. Всего один день, я даже подумать не могла о последствиях. А отец знал. Врач, кресло и новость о беременности.

Правда, обрушившаяся словно ушат ледяной воды.

Использовали, лгали, обманули.

И крохотная жизнь под сердцем.

Именно Айрин спасла меня от помешательства и шага в никуда.

Думала ли я о самоубийстве? О, да. Даже стояла на краю, вглядываясь в пропасть, готовясь сделать последний шаг и забыться. Но одно дело убить себя, а совсем другое — себя и ребенка. Крохотное существо, которое совершенно не виновато в том, что стало результатом лжи и обмана.

Лежать больше не было сил.

Я рывком села в кровати, смотря перед собой невидящим взглядом и словно вновь и вновь переживая те месяцы боли.

Мне казалось, что я сгорела дотла, что больше не смогу что-то чувствовать.

До того момента пока не увидела свою малышку. Такую крохотную, сморщенную, розовую и отчаянно во мне нуждающуюся.

Что значит шансов нет? — бушевал отец, получив результаты анализов и отказываясь верить в их точность. — Проверьте еще раз.

— Они все проверили и не один раз, — спокойно отозвалась мать, стоя у окна. — Я же говорила, что она порченная и не сможет продолжить династию.

— Значит, мы попробуем еще раз!

Я не сразу поняла смысл его слов, занятая изучением своей малышки, которая так крепко сжимала крохотным кулачком мой указательный палец.

Любовь, счастье. Впервые я была кому-то нужна. Меня кто-то любил. По-настоящему. И впервые я готова была полюбить, не боясь быть отвергнутой.

— Что? — поднимая взгляд на отца, переспросила едва слышно.

— Как только придешь в себя и тело восстановится, мы попробуем еще. Надеюсь, Макс согласится.

— Нет, — прошептала потрясенно. — Нет, я не хочу.

— Ты должна!

Страшно думать о том, какая участь меня ждала.

Все изменилось с их гибелью.

Отца и Уилсона.

И узнав об этом, я испытала лишь одно чувство — облегчение. И совершенно не стыдилась этого.

Раздавшийся в коридоре шум, заставил меня повернуться и подойти к двери.

— Что происходит? — спросила у бионика.

Он как раз шел мимо, держа в руке непонятный инструмент, в котором я с удивлением узнала один из медицинских приборов, что видела в больнице.

— Что-то с А'Рэ?

Неужели новое покушение?

— Нет, — замедлив шаг, произнес слуга. — У нас новый гость.

— Гость? Какой гость?

Здесь еще кто-то есть? Может одна из любовниц дрейга? Ему же надо как-то питаться и восстанавливаться.

— Узнаете в свое время. А теперь прошу, вернитесь в свою комнату.

Не просьба, приказ.

Что ж, пришлось подчиниться.

За мной явились где-то через час.

— Прошу за мной, — сообщил бионик, застывая в дверях.

— Еще не ночь, — возразила я, поднимаясь с кресла, на котором сидела.

— А'Рэ желает вас видеть. Сейчас.

Слуга отвел меня не в гостиную или спальню на втором этаже, а в соседнюю комнату.

Заходите.

Здесь было сумрачно. Наверное, из-за задернутых штор, которые не давали вечернему солнцу проникнуть сюда.

Сначала я увидела дрейга, который стоял ко мне спиной. Но стоило войти, как он развернулся, отступая в сторону.

— Добрый вечер, Софи.

— Здравствуйте, — произнесла растеряно и замерла, когда взгляд упал на небольшую кровать у стены.

На ней, свернувшись в комочек и подложив ладошку под щеку, спала Айрин.

Я ничего не сказала, не произнесла ни слова.

С губ сорвался тихий стон, когда, ничего не видя перед глазами, рванула к малышке. Со всего размаха бухнулась на колени перед кроватью, даже не сморщившись от боли, которая прострелила ноги до самых бедер. Дрожащими пальцами коснулась пушистых волос, розовых щечек. Вдохнула сладкий аромат, присущий только моей девочке.

Кажется, я плакала, но не чувствовала этого. До тех пор, пока соль не защипала на губах и слезная плена появилась перед глазами.

Айрин здесь! Моя малышка здесь. Рядом со мной.

— Спасибо, — продолжая сжимать крохотную ладошку, поблагодарила я и быстро взглянула на мужчину через плечо.

Дрейг продолжал стоять в паре шагов от кровати, убрав руки в карманы брюк и просто смотрел… Заинтересованно так, чуть сощурив глаза, словно пытался что-то разгадать.

— Она опять спит, — снова поворачиваясь к дочери, прошептала я, поцеловал пальчики Айрин и убирая кудряшки с ее лба.

— Погружена в стазис.

— Когда она очнется? Доктор говорил, что скоро.

— Доктор ошибся. Он вообще ничего не знает, — несколько раздраженно отозвался Форр.

— А вы знаете?

Все-таки болезнь стала отступать. И это не просто мои надежды, а факт. Кожа утратила желтизну, разрумянились щеки. Глупо, конечно, но мне даже показалось, что Айрин вернула себе те килограммы, которые потеряла за месяцы болезни.

— Знаю. Я мог бы вытащить ее хоть сейчас, но делать этого не стану.

— Почему?

— Будет лучше и безопаснее, если весь процесс выздоровления она проведет во сне.

— Безопаснее? — уцепилась я за слово, снова взглянув на дрейга.

— Ты же не думала, что это будет легко, Софи? — усмехнулся он, чуть склонив голову на бок. — Выздоровление — тяжелый процесс для всех участников.

И для него тоже? Но спрашивать об этом я не стала, ответив:

— Нет, не думала. Все настолько серьезно?

— Что именно?

Я невольно замялась. Но всего на пару секунд, после чего произнесла, бесстрашно глядя мужчине прямо в глаза.