Добрая фея в плохом настроении (СИ) - Куно Ольга - Страница 15

- Нет, ты объясни, у нас университет или институт благородных девиц? – продолжала я напирать на ни в чём не повинную Мелюзину. – В чём наша работа заключается? И потом, лично я исхожу из того, что студентки – взрослые люди. Пусть молодые, пусть неопытные, но – взрослые. И вести себя будут соответственно! А вот ты мне скажи: может взрослый человек специально устроить пожар, чтобы попытаться затем его потушить? Да ещё в центральном королевском парке? Да ещё в присутствии жены мэра?

- Ну, её они могли в лицо и не знать, - совершила слабую (да что там, изначально провальную) попытку заступничества коллега.

- Лицо могли и не узнать, - подтвердила я. – А вот жо…заднюю часть тела ни с кем не спутаешь!

Мелюзина согласно хмыкнула. Габариты супруги нашего мэра и вправду были весьма внушительные, так что, садясь на скамейку, эта дама растекалась по оной, занимая тем местом, на которое садится, чуть ли не всю её площадь.

- Нет, это просто невозможно, - причитала, уже позабыв про супругу мэра я. – Ко всем моим делам – нормальным, подчеркну, делам! – только этого не хватает! Бегать по тюрьмам и вытаскивать оттуда малолетних преступниц! Вот почему так происходит, а? – уставилась я на Мелюзину умоляющим взором. Будто сейчас она раскроет мне великую истину, которая разом расставит всё по своим местам. – Работаешь с ними, работаешь, учишь. Стараешься сеять разумное, доброе, вечное. А выходит что?

- Я думаю, как раз разумное, доброе, вечное и выходит, - задумчиво подбодрила меня Мелюзина. И столь же задумчиво добавила: - Только не из того места.

- Может, пусть сами теперь разбираются, а? – в сердцах спросила я.

Хотя выполнять угрозу, конечно, не собиралась, и даже не думала давать кучеру сигнал останавливаться или разворачивать карету.

- Ну, ведь правда! Я лектор, а не мамка и не нянька! - продолжала бушевать я.

- Да ты что! – испуганно всплеснула руками Мезюлина и даже схватила меня за руку, в качестве морального давления. – Они же, в сущности, совсем ещё дети! Не смогут сами о себе позаботиться! Ты подумай, каково им приходится уже сейчас! Их ведь посадили в общую камеру, вместе с заядлыми преступниками – ворами, насильниками, убийцами! Страшно представить, что может произойти!

Судя по бледному лицу феи, ей действительно было страшно за девочек. Я скептически покачала головой: всё-таки цинизма коллеге определённо не хватает.

- Ничего с нашими девочками не сделают, - заверила я. – Да одна только Моргана любого, кто к ним приблизится, превратит в живописную композицию «насильник в разрезе». Причём не ради соблюдения собственной чести или чести подруг. А просто из научного интереса.

Комментарий:

быть Доброй Феей очень сложно

вот ждет рагу прекрасный принц

а вот ты из тюрьмы спасаешь

девиц

Карета подкатила к участковому дворику, и мы с Мелюзиной, волнуясь и тревожно оглядываясь, выбрались наружу.

- Нет, ну, Фритта – это я ещё понимаю, - продолжала бурчать я, пока мы шагали за стражем к месту временного заключения наших учениц. - У неё потенциал хороший, но непосредственность хлещет через край. Моргана – тоже понятно, у неё наклонности…не совсем здоровые. Но Майя! Ты можешь это понять? А Дейве?!

- Ты же знаешь: отдельная личность – это одно, а толпа – совсем другое. – Мелюзина пыталась хоть немного меня успокоить, но получалось плохо: она и сама заметно нервничала, что плохо сказывалось на попытке. – Когда они все вместе, разум немного…отключается, уступает место коллективной… - она щёлкнула пальцами, подбирая слово, - …экспрессивности.

- Коллективному идиотизму, - отрезала я, заворачивая следом за стражником за угол.

Последний, надо сказать, обходился с нами чрезвычайно вежливо и к разговору прислушивался с видимым сочувствием. Во всяком случае, такое складывалось впечатление в те моменты, когда мы видели не только его спину. Быть может, он вообще такой отзывчивый по складу характера (и не говорите, будто такого при его профессии быть не может: порой люди прибывают на занимаемое ими место самыми странными дорогами), но, скорее всего, просто уважительно отнёсся к взрослым феям, ещё и преподающим в университете.

- Вот, прошу вас, - произнёс он, отступая в сторону, чтобы явить пред наши очи освещаемую несколькими факелами камеру. – Я сейчас схожу за начальником участка, как вы и просили.

Я не была вполне уверена, что начальник участка соизволит явиться к нам по первому зову, но надежда всё-таки была: как-никак, мы действительно не последние люди в городе. То есть не люди, конечно, но в этом-то всё и дело.

Позабыв про стражника, мы с Мелюзиной синхронно сделали шаг вперёд, вглядываясь в подрагивающий тенями полумрак камеры. Она была огромной, должно быть, единственной на весь участок, с небольшим отделённым своеобразной стенкой-ширмой уголком, по-видимому, выполнявшим функцию туалета. Народу в камере было много. Мы очень быстро разглядели девочек, и не только их. Здесь действительно сидели (как в прямом, так и в переносном смысле) преступники всех мастей. Женщины, несомненно, лёгкого поведения, мужчины, внешний вид которых можно было приравнять к выведенной на лбу надписи «СУТЕНЁР», здоровенные громилы, а также спокойные, невзрачные на вид люди, изящные и ловкие пальцы которых выдавали в них либо пианистов, либо карманников.

В первую секунду Мелюзина охнула, повторно разволновавшись за наших девочек. Я же ухмыльнулась и, покачав головой, потянула её за рукав, предлагая постоять у стены, там, где нас непросто было заметить, и понаблюдать со стороны.

А понаблюдать действительно было за чем. Чуть в глубине, на неровной каменной скамье, сидела Фритта и какой-то здоровый бугай раза в два её крупнее. Возле каждого из них, с его стороны скамьи, стояло по четыре не слишком чистых опустошённых стакана. Ещё по одному стакану они держали в руках, и там поблёскивало какое-то мутноватое пойло, даже внешний вид которого заставил меня поморщиться. Мелюзина с интересом вытянула шею. Она была не одинока: вокруг нашей «парочки» собралось около четверти заключённых, и все с азартом следили за разворачивающимся действом.

Резко выдохнув, Фритта поднесла стакан ко рту и принялась пить. Её соперник поступил так же. Но пил он очень медленно, а к середине стакана всё-таки сдался, сгорбился, опуская руки и, морщась, выдохнул:

- Всё!

Фритта же, никак не реагируя на сей факт, не прерываясь, продолжила процесс поглощения пойла. Количество жидкости в её стакане стремительно уменьшалось. Наконец, девушка оторвалась от стакана и, перевернув его вверх дном, с торжествующим видом потрясла, демонстрируя таким образом, что внутри действительно ничего не осталось.

Сокамерники зааплодировали, кто-то принялся обмениваться мелкими – и не очень – монетами.

- Приступай! – громко потребовала Фритта, обращаясь к побеждённому бугаю. Тот с несчастным видом опустился на пол и отжался.

- Один! – хором прокричали Майя и Моргана.

Здоровяк застал на вытянутых руках с несчастным видом, но девушки были неумолимы. Стало быть, одним отжиманием проигрыш не ограничивался. Я заволновалась, как бы всё выпитое не оказалось в самое ближайшее время на полу камеры.

- Сам виноват, - без всякой жалости, даже, я бы сказала, с ликованием, шепнула мне Мелюзина. – Надо быть круглым идиотом, чтобы соревноваться, кто больше выпьет, со студентами!

Переведя взгляд, я обнаружила левее и ближе к решётчатой двери камеры ещё одного отжимающегося мужчину. Стоявшая неподалёку Тинкер лениво наблюдала за его стараниями, беззвучно ведя счёт.

- А этот в чём провинился? – тихонько спросила я у оказавшегося ближе всего к нам заключённого.

- В фантики проиграл, - так грустно, будто речь шла о нём самом, констатировал тот.

- Сам виноват, - в очередной раз объявила Мелюзина. – Послушай, а может, и правда оставим их здесь? Ну, в воспитательных целях. Чтобы немного повысить моральный облик городской преступности?