Время не ждет (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 51

Двор… сам не раз читал — как в исторических хрониках, так и в романах о попаданцах. Вершина карьеры практически для стандартного попаданца. Орден, титул, поместьице, звание при дворе… жизнь удалась! Осталось только принцессу отъе… мда, занесло.

Прекрасные дамы, отважные кавалеры… Щаз! Даже принцесса на «прекрасную» тянет только при хорошем фотошопе, ну или ретуши как говорят сейчас. Прочие же… тоже «с натяжкой».

Обычная тусовка «для своих», мало чем отличающаяся от того же братства. Только и разница, что язык другой, да титулы в наличии. И для лучшего понимания, я здесь чужой.

Внешне всё хорошо, но чувствуется. Собственно, и в США я не конца «свой», несмотря на братство. Кандидат в «свои», так сказать. У молодёжи притом. Люди постарше воспринимают меня как… ресурс, не более.

Так же и в Дании. Всегда готовы пропустить в первые ряды… на пули. Вперёд, герой! Родина тебя не забудет!

А чего я, собственно ждал? Братских объятий? Так не родственники они мне. Повторяюсь, да. Ресурс.

Нет при дворе родственников, не учился ни с кем из них, не… Список длинный, словом.

Ещё Ингрид… рыцарем назначила. Неформальная такая «должность», подразумевающая массу обязанностей и ни хренинушки прав. Служить должен принцессе и радоваться самому факту служения. Заметили и приблизили! Двор! Рыцарь! Орден! Тфу…

Бросает меня в последнее время из крайности в крайность. Сперва горячечная гордость из-за награждений и тому подобных… вкусностей. Потом «откат», потому что реальность оказалась не такой радужной, как мнилось.

Чуть склонив почтительно голову, выслушиваю просьбу-пожелание и удаляюсь. Передать генералу Н… бля, ну с такой хренью и лакея послать можно! Понятно, что проверка на послушание, адекватность и прочее, но… оно мне надо? Двор этот, близость к Наследнику и прочее?

Вернувшись в гостиничный номер с приёма, затянувшегося до самого утра, долго сидел с тетрадкой, размышляя. Плюсы и минусы близости к власти, возможности и ограничения.

По всему выходит, возможностей больше, но только если воспринимать Двор как ресурс. Не относиться серьёзно к мишуре в виде орденов и должностей, а смотреть — что мне, конкретно мне, может дать Двор.

Не «на перспективу» и тем более не «потомкам». Здесь и сейчас, в крайнем случае — в ближайшие годы. О долгосрочных перспективах начну задумываться, когда (и если!) обзаведусь достаточно надёжными союзниками. Рано.

— А почему бы, собственно, и не да? Почему не ресурс? — Произношу в пустоту, не отрывая глаз от выкладок, — Чем эти цари и царята отличаются от простых смертных? Возможностями прежде всего, затем воспитанием и… на этом всё.

— Переиграть? — С некоторым сомнением смотрю на шкатулку с сигарами, предназначенную для угощения гостей, но отбрасываю мимолётное желание подстегнуть мозг никотином, — Зря учили, что ли? Не явно, а как бы вскользь. Хм…

Вспомнился знакомый Володинька, из русских, а точнее — русскоязычных эмигрантов. Немолодой уже мужчина, за сорок, но всё Володинька. Да-да, именно с «И», без оговорок.

Пробавлялся он всякими сомнительными делами, начиная от посредничества (мы, гусские, не обманываем друг друга^[90]), заканчивая откровенными аферами, не переходящими в явную уголовщину, и карточными играми. Незадачливый такой, вечно жаловался — там он пролетел, здесь толком не рассчитал… но в следующий раз он всё учтёт! Возьмёт своё!

Постоянно то мелочь на проезд стрелял, то сигарету. Почти комический персонаж, невесть как держащийся на плаву. Если не присматриваться.

Если же отбросить вечные жалобы, глуповатый вид и неуместное для взрослого мужика прозвище, картина получалась достаточно интересной. От обратного шёл Володинька. Не привычные русские понты, а совсем даже наоборот.

Выиграл? Помалкивай, а ещё лучше, сделай тут же какую-нибудь глупость — чтобы все поняли, что выиграл случайно. Ну вот повезло… в этот раз, бывает.

Проиграл? Вопи погромче и… снова выставляй себя не слишком умным. Не «терпилой», но персонажем откровенно лоховатым.

«Коронкой» у него была саморазрушительная неловкость. Кофе себе в район паха пролить… остывший, разумеется. Брюки, лопнувшие по шву в районе задницы. Ну комический же персонаж!

Володенька на плаву больше двадцати лет, скорее даже под тридцать. Вечно жалующийся, дурковатый, практически чаплиновский персонаж, только придурошней.

Ага… четырежды женатый, шесть детей. И всех обеспечивал, между прочим. Хорошо обеспечивал, по европейским меркам хорошо.

Очень удобно, если задуматься. Не слишком почётно, но… До таких крайностей мне доходить не нужно, да и не поверят.

— А недогадливого сыграть? Этакого, — Делаю взмах рукой, зажав воображаемую саблю, — кавалериста. Неглупого, но явно далёкого от мира придворных интриг?

Задумываюсь всерьёз. Потяну ли?

— А пожалуй, что и да, — Заключаю несколько минут спустя. Именно такого решительного везунчика-«кавалериста» отыгрываю в братстве. Чуть-чуть другой характер показываю, но в общем и в целом — вполне.

Главное здесь — оказаться достаточно решительным и непонятливым одновременно. Этакий Маугли, который хорош в джунглях и рейдерских захватах, но в целом — дикарь, воспитанный стаей волков.

Перелистываю воспоминания, не перестарался ли с вживаемостью в светское общество? Со смесью досады и облегчения понимаю — нет, не перестарался. Не получилось вжиться.

— Действительно Маугли! — Мотаю головой, отключая воспоминания, — Другое дело, что воспитали меня не джунгли и трущобы Латинской Америки, а толерантный мир Европы двадцать первого века. Но результат тот же.

Многие нормы этикета накрепко вбиты с верха до низа. Чем ниже, тем их меньше и тем они искажённей, но некие «общечеловеческие» или «общеевропейские» понятия вбиты накрепко.

Да взять хотя бы головные уборы, обязательные в это время. Выставляемая напоказ маскулинность^[91], небрежно-снисходительное отношение к женщинам и прочее.

Соблюдаю? Не всё и не всегда… не всегда и понимаю, к слову — что же именно я не соблюдаю в конкретный момент. Так что Маугли. И это, пожалуй, к лучшему.

— Что мне нужно от власти? А пожалуй, денег… Давно ношусь с идеей внедрить «Лего» в детские сады и школы, как развивающие игрушки. Чем я могу поделиться?

По всему получается, что делиться нужно деньгами… Взятка? Ну что вы! Благотворительность, фонды всякие… а что управляет ими аристократическая верхушка государства, так это случайность! Лучшие люди!

Чувствую лёгкую зависть… и не подкопаешься ведь! Это даже не «борзыми щенками»^[92], много тоньше.

Программа внедрения «Лего» в качестве хотя бы «рекомендованных развивающих игрушек» расписана давным-давно в десятках вариантах. Выгодно, как ни крути. А главное, очень надёжно, как и любой бизнес на детях. Мда…

А что у меня из ненадёжных активов? Пожалуй, хостелы. Проиграем, съедят бизнес. Выиграем… Лонга иногда заносит, может и национализировать. К крупному бизнесу он настроен жёстко, а хостелы вполне себе крупный, к тому же социально значимый.

Отжать в пользу государству процентов этак пятьдесят… легко. Скорее даже — ожидаемо.

— А вот если раскидать? — В голове возник ещё зыбкий, но кажется — вполне реальный план, — Десять процентов личных акций на благотворительность университету Копенгагена, пожалуй. Дальше…

Глава 33

Лидеры и активисты Центристской партии потихонечку заходят в небольшой зал для совещаний, наполняя его гулом голосом. Старые товарищи, давным-давно знакомые и чаще всего приятельствующие, они вели себя непринуждённо, без лишнего официоза.

Вильгельм Маркс перемещался в этом хаосе, общаясь со старыми товарищами и ничуть не важничая. Первый среди равных умел учиться на ошибках…

Наконец все расселись за овальным столом из полированного ореха, и рейхсканцлер постучал карандашом по хрустальному графину с водой, прерывая разговоры.