Хирургия Плоти (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 18
- Предыдущая
- 18/37
- Следующая
— Это вполне социальный тезис, капитан. Должен ли я начать свою следующую статью с этой цитаты?
— Конечно, — сказал он. — Но тебе придется сделать транскрибцию.
— Транскрибцию? — спросил я.
— В тюрьме тебе не дадут ни компьютера, ни пишущей машинки. Выбирая между нарушениями FCC и уклонением от уплаты налогов, они, вероятно, дадут тебе пять лет… Hо, не волнуйся. Я уверен, что они освободят тебя по УДО, скажем, через полтора года.
Ладно, может быть, я сглажу несколько острых углов по налогам, и я почти никогда не использую этот дешифратор… но я не знал, шутит он об этом или нет. А Джеймсон был не из тех, кто шутит.
— Теперь, когда мы все уладили — пошли. Мне нужно выпить.
Джеймсон, кстати, не шутил насчет того, что ему нужно выпить. За десять минут, пока я потягивал Кока-Колу, он опрокинул три бутылки пива — крепкий парень. Из всех мест он повел меня в дружелюбную таверну на Джеймс-стрит и Йеслер, которую большинство людей назвали бы «бомжацким баром». Он находился в том же квартале, что и самый печально известный в городе субсидируемый жилой комплекс, пара винных магазинов и два ломбарда. Прямо через дорогу находилось здание Окружного суда.
— Bы знаете, как выбирать шикарные места, — сказал я.
— А, нахуй все эти шикарные социалистические заведения с выступлениями «вживую», — ответил Джеймсон. — Я хочу пить, я не хочу слушать, как какая-то лысая лесбиянка читает стихи. Я не хочу слушать, как кучка чудаков с лаком для ногтей и черной помадой говорят об искусстве. Я скажу тебе, однажды Россия и красные китайцы вторгнутся к нам, и это, вероятно, будет первый город, который они возьмут. Когда они увидят, что у нас тут творится, они просто пошлют все к ебеням и взорвут нас. Всю эту гребанную татуированную толпу гомо-готов, женщин в боевых ботинках, парней с ирокезами цвета «Кул-Эйд», целующихся на публике, девушек, засовывающих руки друг другу в штаны, когда они идут по гребаной Пятой авеню. И все, блядь, носят черное, конечно, потому что это шикарно, это изысканно. Все со всем этим смешным металлическим дерьмом на лице, ебаными кольцами в носу и губах, заклепками на языках. Никому нет дела до глобального терроризма или торгового дефицита — все, что их волнует, это проколоть свои члены и купить новый альбом Мэрилэнда Мэнсона.
— По-моему, это Мэрилин Мэнсон, — сказал я, — и в вас слишком много ненависти, капитан.
— Я бы не назвал это ненавистью.
— О? Вы же называете бездомных, наркоманов и обездоленных, я процитирую: «ходячим мусором», и вы только что ругали альтернативный образ жизни с большей злобой, чем бюллетень «Правого Ополчения».[40] Если это не ненависть, то что тогда?
— Сосредоточенная враждебность.
— Аaa. Спасибо за разъяснение, — сказала я, пораженный этим парнем.
— Мир многого не требует, понимаешь? Работа и подчинение закону — это все, что нужно сделать, чтобы быть в порядке в нашем обществе, — oн отхлебнул еще пива и с отвращением огляделся. — Пидоры, лесбиянки и коммуняки? Думаю, я смогу с ними смириться — у большинства из них есть работа, и они стараются держаться подальше от процентной доли преступности на душу населения. Мне просто надоело их постоянно видеть, понимаешь? Ёбанные коммуняки.
— Разве этот термин не вымер в семидесятых? — размышлял я. — Как тогда, когда «Все члены семьи»[41] ушли из эфира?
Джеймсон меня не слышал. Он сделал еще один глоток пива, и бросил еще один отвратительный взгляд на посетителей бара.
— Сброд! Вонючие, алкаши? Как же они меня достали. Ты когда-нибудь замечал, что в таких барах всегда полно народу в первую неделю месяца?
Я покосился на него.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Это потому, что в первый день месяца они получают чек на четыреста долларов. Потом они приходят сюда, сидят здесь, как куча отходов, и пьют, пока не кончатся деньги. А оставшееся время до начала следующего месяца они грабят людей за выпивку.
Мне пришлось возразить.
— Да ладно, капитан. Я читал криминальные сводки. Случаев нападения бездомных граждан практически не существует. Они пьют, потому что им больше ничего не остаётся. И ещё они пьют, потому что генетически зависимы от алкоголя. Они ничего не могут поделать.
— Отвали, — сказал он. — Я не удивлен, услышать что-то подобное, от журналиста-либерала. Иисусик нашелся. Сегодня — все больны. Если ты ленивый кусок дерьма, то у тебя непременно аффективное расстройство. Если ты жирный долбоёб — это наследственный дисбаланс желез. Если ваши дети — хитрожопые панки, трахающиеся в школе — это амотивационный синдром или расстройство дефицита внимания. Что им всем действительно нужно, так это хороший старомодный пинок под задницу. Тресни их по голове два-четыре раза, и они поймут, что в этом мире им придется тянуть свою лямку самим. A эти ёбаные бомжи и нарики? О, бу-бу-бу, бедненькие. Это не их вина, что они наркоманы и пьяницы — это их болезнь. Именно эта штука в их генах делает их бесполезными вонючими мудаками на двух ногах. Сложи все это либеральное дерьмо в коробку и отправь кому-нибудь, кому не все равно. Держу пари, ты даешь деньги ACLU[42] и ACORN.[43] Будь их воля, мы бы все платили семьдесят процентов налогов, чтобы эти гребаные бродяги могли пить весь день, мочиться и гадить себе в штаны на улице, когда им вздумается.
Меня тошнило от этого лицемерия. Если кто-то в этом баре и был алкоголиком, так это Джеймсон.
— Знаете что, капитан? — сказал я. — Bы — самый отвратительный, бесчувственный засранец, которого я когда-либо встречал. Bы — невежественный фанатик и фашист полицейского государства. Вы, наверное, называете афроамериканцев «ниггерами».
— Нет, что ты, мы называем их «жирные губы» и «ленивые обезьяны». Ты же не видишь белых людей, скачущих по улице, потирающих свои ебаные промежности и слушающих рэп «убийцы копов» из этих бумбоксов, не так ли? А как там поётся:
— Я ухожу, — сказал я. — Это невероятно. Какого черта я вообще сижу здесь с вами? Какое это имеет отношение к вашему психопату-убийце?
— Прямое, — сказал он и заказал четвертое пиво. — Не имеет значения, каковы мои взгляды — ты журналист, ты должны сообщать правду. Даже если ты ненавидишь меня… ты должен сообщить правду, верно?
— Да, конечно.
— Ну, ни одна из газет этого не делает. Никто из них даже не обратился в мой офис, чтобы спросить что-нибудь о состоянии нашего расследования. Проще просто написать эти статьи из фильмов ужасов о трех бедных жертвах, которые были жестоко убиты этим убийцей, и о том, что большая плохая полиция ничего не делает, потому что им наплевать на уличных шлюх или бездомных. Они хотят, чтобы это выглядело как Джек, ёбаный, Потрошитель, чтобы они могли продавать больше газет, и было о чем поговорить на своих либеральных, бисексуальных коктейльных вечеринках.
Я допил Кока-Колу, взял куртку с соседнего стула.
— Я ухожу, капитан. Нет смысла оставаться и слушать эту чушь. Вы хотите, чтобы я написал статью о полицейском расследовании этого дела? Это смешно. Bы мне ничего не показали. На самом деле, единственное, что вы мне показали, это то, что капитан Отдела Убийств — пьяница и фанатик. И можете доложить обо мне в «налоговую» и FCC. Я рискну.
— Видишь? Ты такой же, как и все остальные — ты фальшивка.
— Почему вы так говорите?
— Потому, что ты даже не задал мне самого важного вопроса. Почему? Потому, что тебе все равно. Все, что тебя волнует — это посадить полицию жопой в грязь, как и всех остальных не пишущих болванов.
- Предыдущая
- 18/37
- Следующая