Руна на ладони (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 43

Он прошелся языком по впадинке над второй ключицей — а Света вдруг уперлась ладонями ему в грудь. Сказала быстро, добавив слово, которое успела запомнить, слушая Ульфа:

— Идти! Я — надо! В кирепости!

И дернулась под Ульфом, который успел перейти из сидячего положения в лежачее, придавив её всем телом.

Он шумно вздохнул, но перекатился на бок. Спросил было:

— Может, ты…

Но Света уже вскочила на ноги. В два быстрых шага добралась до сундука, на котором лежала её сумка. Выхватила оттуда то, что ей было нужно, затем вернулась.

Ульф тоже приподнялся — и сел на кровати. Смотрел он на неё скорее насмешливо, чем серьезно. Серовато-молочные пряди казались встрепанными, надо лбом опять топорщились короткие волосы.

Света, присев на корточки между раздвинутых колен Ульфа, сунула ему под нос одну из деревянных планок, содранных с рукояти ножа. Поддержала…

Ульф глянул на деревяшку, помеченную руной щита, перевел взгляд на неё. Желтые глаза блеснули.

— Нет. Я не собираюсь…

Света, не дав ему закончить фразу, сунула в ладонь Ульфа небольшой нож — тот самый, что он дал ей ещё на берегу Нордмарка. В кожаных ножнах, со шнурком. Сказала настойчиво, вспомнив те немногие слова, которые успела запомнить:

— Я — сила рун! Надо! Я — идти Нордмарк!

И медленно, демонстративно уложила деревянную планку на свою ладонь, руной к коже. Сжала кулак…

Но встать не успела — руки Ульфа скользнули по её бедрам. Сжались, заставив свести колени и удержав на месте. Нож, который она дала, со стуком упал на доски палубы.

Одно мгновенье оборотень смотрел на неё немигающим желтым взглядом, потом сказал низким, ворчливым тоном:

— Я не причиню боли своей жене — ни клыком, ни когтем, ни стальным лезвием. Я не стану испытывать, на что ты способна, швыряясь в тебя ножом или пытаясь поранить. Забудь об этом. К тому же есть и другое — возможно, нападающий должен желать причинить тебе боль. Или убить, ранить. И лишь тогда руна проснется.

Но если не попробуем — не узнаем, подумала Света.

И вдруг вспомнила о куртке.

***

Свейта внезапно вскинула перед ним одну ладонь — выставила её в странном жесте, словно просила подождать. Кивнула как-то многозначительно, хоть и непонятно…

И выскользнула из захвата рук Ульфа. Правда, держал он её не слишком крепко.

Назад Свейта вернулась, накинув на плечи толстую стеганую рубаху, в которой появилась в доме Ауг. Застегнула на вороте, под горлом, что-то похожее на пуговицу, сообщила, опять показав деревяшку с руной:

— Я — идти!

А следом ухватилась свободной ладонью за пустой рукав, свисавший с её плеча — в который так и не просунула руку. Потрясла им в воздухе, сказала почти с вызовом:

— Ты — драться?

В следующее мгновенье Свейта подтолкнула к нему нож, валявшийся теперь на палубе, между его расставленных ног…

И подтолкнула пальцами босой ступни. Ульф едва успел подавить порыв схватить и сжать её в ладонях. Блеснули влажно-розовым мелкие ногти — такие крохотные по сравнению с его когтями, такие человеческие.

Свейта уже топала к переборке рядом с дверью. Встала там, сжала в кулаке деревяшку, вскинула перед собой. Кивнула в сторону рукава, болтавшегося в воздухе, потребовала:

— Ульф? Да, нет? Испугавшимся?

Он фыркнул. Лениво поднял с палубы нож, вытащил из ножен, Предупредил, посмотрев на неё:

— А теперь замри. Не дергайся и не шевелись.

Свейта возбужденно кивнула. Стояла она лицом к шарику альвова огня, и глаза на свету сияли — словно зеркало лесного озера, дно которого устлано потемневшими осенними листьями…

Ульф метнул нож без особого замаха — а чего там замахиваться? Четыре шага, цель ясно видна. И тряпка, даже не тело. Не говоря уже о доспехе.

Но — не вышло. Нож отлетел, брякнул по доскам у изголовья постели. Свейта что-то восхищенно, неразборчиво выдохнула…

А Ульф нахмурился.

С одной стороны ей нужно осваивать руны. И хорошо, что руна щита её снова защитила.

Но с другой стороны, она опять начнет требовать, чтобы её взяли в Нордмарк.

Вот только брать Свейту с собой Ульф не собирался. В крепости придется идти на кончиках лап, принюхиваясь ко всему — потому что любой, кто попадется навстречу, может оказаться человеком, владеющим магией рун.

Если такой человек, конечно, вообще существует. И служит Гудбранду или Сигтрюгу.

В любом случае, все, на что он может надеяться, это быстрота, нюх и слух оборотня. А какая быстрота, когда на хвосте висит баба? Да не просто баба, а его собственная жена? К тому же — Свейта. Веснушки, упрямый взгляд, слабые руки и ноги…

А ведь ещё придется присматривать за Торгейром, мелькнуло у Ульфа. Может, сын конунга и впрямь собирается от него избавиться. Сделать это в ночной вылазке — легче легкого. Ударить в спину у дверей опочивальни Гудбранда. Или подать знак своим людям на обратном пути, когда они выйдут из подземного хода…

И мечты Свейты о том, что она пригодится ему в крепости, раз руны в её руках оживают — бредни девчонки, никогда не бывавшей в бою. Даже если он столкнется с человеком, владеющим магией рун, толку от Свейты будет мало. Зато погибнуть она может запросто.

Это все равно что отправить сопливого юнца, впервые взявшегося за меч, на поединок с мужиком, уже дравшимся не в одной битве. Знающим, куда и как направить лезвие — в отличие от юнца…

И в это мгновенье Ульф наконец понял, как ему следует поступить. Так, чтобы уберечь жену от всего того, чем могла обернуться её прогулка в крепость — и от глупых мечтаний заодно.

— Я согласен, Свейта, — громко объявил он.

А следом постарался улыбнуться поласковее — раз его клыки Свейту больше не пугали. Пообещал уверенно:

— Ты пойдешь со мною в Нордмарк.

И тут же добавил, чтобы отвлечь:

— А пока попробуем другую руну. Скажем…

Тут Ульф задумался. Какого знака Свейта может коснуться на корабле, не рискуя его повредить?

Пожалуй, только женской руны, Бъяркан. Или Беркан, как её зовут люди. Это ещё и знак Великой Матери. Свейта коснется руны, а он, так сказать, опробует её действие. Она отвлечется, вымотается — и на завтра у неё останется меньше силенок…

Может, после такого у меня все-таки народится волчонок, подумал Ульф. И если что, за ним и за женой потом присмотрят. Главное, не позволять пока Свейте использовать руну знания, Ансус. Вдруг она открывает то, что в голове у собеседника?

Ульф вдруг замер, глядя на Свейту, все ещё ждущую у переборки, когда он назовет следующую руну для пробы.

Что, если она опробует Ансус рядом с Торгейром?

Главное, самому при этом скрыть свои мысли. Не думать о том, что собрался сделать. Конечно, если Торгейр что-то знает о людях, владеющих магией рун, он может поступить так же. Но вдруг Свейта что-то поймет, оказавшись рядом с ним? Это можно позволить, раз интереса к молодому и красивому сыну конунга она не проявила…

Скорее уж наоборот, насмешливо подумал Ульф.

Но даже если Свейта узнает, что замыслил он сам — ничего, выкрутится. Скажет, что ей показалось…

— Хочешь мне помочь, Свейта? — уронил Ульф.

Его жена ответила быстрым кивком. Тут же пошла к постели, на ходу расстегивая пуговицу под горлом и скидывая стеганую рубаху.

— На моем драккаре сейчас находится старший сын конунга, — объявил он.

Свейта зашвырнула свою одежку на сундук, молча присела рядом.

— Мне придется разделить с ним вечернюю трапезу, — продолжил Ульф. — Чтобы показать свое уважение, и чтобы он не опасался яда в еде…. Я хотел сделать это на палубе, но могу пригласить и сюда, в каюту. Ты, как моя жена, разделишь нашу трапезу. Но не только.

Ульф встал. Подобрал с палубы кожаные ножны, сходил за ножом, валявшимся на палубе. И, вернувшись, кончиком лезвия нацарапал на ножнах руну Ансус. Пояснил, приседая на корточки возле Свейты, глядевшей на него все так же молча и внимательно:

— Это руна знания, ты должна её помнить. За столом я заведу беседу. Тебе придется в основном слушать — потому что ты не говоришь на нашем языке. И потому, что многого не знаешь. Но держи эти ножны под рукой. Так, чтобы Торгейр их не заметил. Касайся этой руны время от времени ладонью, слушай Торгейра, поглядывай на него… вдруг в голову что-то придет? Согласна?