От ненависти до ненависти, или Истеричка и Чудовище (СИ) - "Elle me deteste" - Страница 77

— Потому что мой анатэ помог мне сбежать с Юга.

— Зачем?

— Потому что Эста воспользовался тем, что мой отец погиб, и отправил Стево захватить Север и свергнуть моего брата, — недовольно проговорил Джей. — И, если бы анатэ не согласился выдать меня за Стево, нас всех троих бы убили. И если бы я остался на Юге, твой брат и его муж использовали бы меня, как заложника, чтобы не позволить восстановить законную власть Лерроя.

— Королевство без короля все равно кто-то решил бы захапать, — безразлично зевнул Имре. — Не Эста, так другой. И тот, может быть, и не предложил бы тебе брак. Так что Эста внезапно сблагородничал, что вас не убил.

— На Севере был король! Мой брат и…

— И сколько ему? Пять?

— Восемь.

Имре усмехнулся, а Джей отпил медовухи, чтобы не разразиться ругательствами и обвинениями. Он наслушался южных домыслов на тему того, что малолетка, как и омега, не в состоянии управлять государством. Джей по-прежнему считал, что Эсте с его миссией миротворца следовало держать свои загребущие лапы подальше от Севера. Но в этот раз решил, что ссориться с единственным человеком, который может помочь ему добраться домой, неразумно. Да и вообще — с единственным человеком в этой снежной пустыне.

— Как ты выбрался из дворца?

— Мой слуга помог. Он все устроил и провел меня тайными коридорами, — Джей коротко рассказал Имре, как им с Гуди удалось добраться до корабля восточников. Подробностей он и сам не знал, поэтому сейчас рассказ вышел несколько смазанным, а побег — неправдоподобно простым.

Имре слушал молча, внимательно рассматривая Джея, чуть прищурив глаза. Когда Джей замолчал, он снял птичку с огня, разделил ее и половину отдал ему. Джей взял мясо, припоминая слова Томаша, что южане, особенно воспитанные на старых традициях, не едят с врагом одну дичь и не пьют из одной посуды. Как-то это было связано с отравлениями, но всего в точности Джей не помнил.

— Если ты веришь, что из южного королевского замка можно запросто выйти незамеченным, даже всеми его тайными ходами, то либо совсем ребенок, либо невероятный глупец.

****

Имре думал, что разучился чувствовать, и понимал, что в его безысходном положении — это к лучшему. Но известие, что из сырой и вонявшей плесенью клетки его переправят в ледяную, все же кое-какие струны задело. Зачем он северному королю? Откуда он узнал, что Имре выжил? Зачем решил торговаться с самым подлым и хитрым народом? Зачем нашел способ переписки с Имре? А потом — вместо того, чтобы выяснить, какую южный принц готов приносить пользу, вел совершенно отвлеченные темы?

Имре пытался понять, что он чувствует, но не мог. Его старший брат поработил почти все видимые земли? Его младший брат захватил ему их? А потом женился? И теперь его супруг — северный принц — сбежал? Как восточники ни старались воскресить в нем прежнюю ярость, Имре не испытывал почти ничего. Братья превратились за это время в героев из детских сказок — ничего не значащих, очень далеких, не имеющих под собой реального образа, ненастоящих. Как можно что-то к ним чувствовать? Имре и не чувствовал. Почти… Сердце пропустило пару ударов от известия, что Барти мертв. Но, черт возьми, что такое чужая смерть, когда ты сам был мертв столько времени?.. И, откровенно говоря, не ясно, изменится ли что-то в ближайшее время.

На данный момент были очевидны две вещи: первая — восточники держали Имре в плену долгие годы и у них, разумеется, было условие, на котором они выпустили его. Он покосился на Джея, который молча прилаживал шипы на подковы северного пушистого коняшки, чтобы тот мог передвигаться по леднику и тащить за собой сани с поклажей.

Вторая — Диас помог Имре спастись и до сих пор не выдвинул ни одного требования. Он не распространялся на тему того, кем Имре прибудет в столицу, — пленником, врагом, другом? Это предстояло выяснить. И тогда решить все остальное.

После тьмы забытья и безысходности к жизни — нужно еще суметь вернуться. И пока Имре это казалось нереальным. Слишком уж мир поменялся.

Вот, например, Джей. Омега… беременный… принц… супруг южного главнокомандующего… в присутствии Имре сам занимался упряжью. Откровенно говоря, такое зрелище иррационально возрождало надежду, что они все же не сдохнут на полпути. И одновременно с этим, вспоминался единственный раз, когда Имре видел Джея в своей прошлой жизни.

Едва ли тому было больше года. Рейган нехотя согласился показать сына — и только поддавшись напору Бартока. Самому Имре до чужих мальков, тем более омег, не было дела, но брат уж очень уговаривал. Джей пискляво болтал без умолку на своем детском, никому непонятном языке, улыбался и слюнявил волосы Диаса, у которого сидел на руках, пытался их сожрать. Имре не помнил северного короля-анатэ, его лицо, голос — о фигуре на Севере и речи не шло. Все это было словно в тумане. Единственное, что всплывало в воспоминаниях, — волосы Диаса. И Имре даже не мог точно сказать, знает ли, какого они цвета, но они были… интересными?..

— Помочь? — все же предложил Имре, когда Джей снял с себя рукавицы и голыми руками принялся закреплять их пожитки. Кое-какая польза от четверых окоченевших северян все же была: они притащили с собой необходимые в дороге через ледник вещи. И медовуху.

— Справлюсь, — не оборачиваясь, отозвался мальчишка.

Имре усмехнулся.

— Ты ходил там раньше? Дорогу знаешь?

— Только по картам. Но в леднике заблудиться сложно — все время тащиться вдоль Хребта, пока не уткнешься в крепость Первой Звезды, — Джей закончил с подготовкой и подошел ближе к Имре, принялся осторожно растирать ладони и пытался согреть пальцы дыханием. — Я слышал много рассказов. Главными нашими врагами будут погода и ночь. Светать будет редко и не полностью — что-то вроде сумерек. Еще там бывают сильные ветра и сход лавин. Ну и… могут встретиться трехглазые псы, но, вообще-то, они обычно не спускаются с гор. Ты бывал на Севере долгой ночью?

— Дважды. И оба раза проклял все на свете и каждую снежинку в отдельности. Но, как видишь, ничего. Справился, — он хотел добавить, что кроме мерзкой восточной пищи и отвратительных восточных омег его уже ничем не испугать, но не стал.

Конечно, долгая ночь — это ад для южанина. Но Имре слишком долго сидел неподвижно на Востоке, так что был готов к какому угодно движению.

— Значит, и на этот раз переживешь, — жизнеутверждающе, но довольно скупо кивнул Джей.

По нему было заметно, что он старается храбриться, чтобы не выглядеть трусливым плаксой. И это похвально. Особенно на фоне той истерики, когда он отпинал трупы собственных людей. Если бы пришлось всю дорогу терпеть его нытье, Имре точно убил бы его раньше срока.

— Кстати, я совсем забыл, — Джей кивнул Имре, чтобы подошел вместе с ним к саням. Порылся среди вещей и извлек длинный сверток. — Это тебе передал тот ублюдок — ЮнШен.

Имре чуть прищурился, рассматривая ткань и не слишком-то стремясь прикасаться к чему-то, так явно и громко кричащему о принадлежности Востоку. Но имя ублюдка полоснуло нутро воспоминанием, и он все же забрал сверток, развернул. Взгляду открылся меч — как и все, выкованные на Востоке, заточенный только с одной стороны. Узкий и чуть изогнутый клинок покрывал невзрачный узор волной, а длинную рукоять, которую при желании можно было обхватить обеими руками, туго оплетали шнурки

— Я-то думал, там будет чуть ли не Предрассветная роса, — с презрением фыркнул Джей, рассматривая подарок ЮнШен. — Так укутан, а внутри пустышка.

— На Востоке почти всегда так: оболочка красивая, а внутри — дерьмо, — с глубоким пониманием того, о чем говорит, хмыкнул Имре. Хотя разочарования Джея он не разделял.

Что ему Предрассветная роса? Меч императора, который только и годен, что для очистки семечек, церемоний и изредка казней, когда с плеч требовалось снять какую-то особенную голову. Это тебе не Луч, которым с равным успехом можно было орудовать в бою и дрова рубить — ему все нипочем.

— Зачем ублюдок отдал его? — подозрительно спросил Джей. Он неосторожно провел большим пальцем по заточенному краю и тут же отдернул руку, сунув порезанный палец в рот. — Еще и передал, чтобы ты им больше не попадался и что он, якобы, сожалеет о чем-то там…