От ненависти до ненависти, или Истеричка и Чудовище (СИ) - "Elle me deteste" - Страница 76

Позже они получили гневный приказ главнокомандующего отъебаться от анатэ его жениха и совать свои причиндалы в тех, кто этому рад и согласен. Однако на Севере не так уж и много осталось омег, расположенных для связи с южанами. Так что согласие было сомнительным.

А теперь, после переворота и восстановления власти Лерроя, южные солдаты были или мертвы, или находились в темницах, готовые откусить себе языки и отрезать пальцы в обмен на лишнее одеяло.

Но шагая по опустевшим коридорам и вновь чувствуя себя хозяином в своем доме, Диас испытывал не облегчение, а сухость во рту и острый комок страшного предчувствия в горле. Стены сжимались, а потолок падал на него. Он хотел бы ускорить шаг, а еще лучше — побежать. Схватить Гуди за воротник и вытрясти ответ.

Как он посмел оставить Джея одного? Почему не привез его?

Диас сцепил руки в замок перед собой и дождался, когда стража отворит для него дверь, неторопливо прошел в тронный зал и остановился перед Гуди и Килли. Бета выглядел растерянной побитой собакой, а мальчишка смотрел в пол. Именно из-за их вида Диас боялся спрашивать о главном. Он потянулся и сжал пальцами подбородок Килли, заставил его поднять лицо и посмотрел на него.

Он был ни капли не похож на Джея. Смотрел на Диаса глазами Рейгана, всем своим видом напоминая погибшего короля. Почему Гуди привез не сына Диаса, а бастарда Рея?

— Где Джей?

— Диас, ты должен знать, что адмирал Эммерих Яростный все эти годы был жив, и находился в восточном плену, и…

Диас поморщился и отпустил лицо Килли, повернулся к Гуди. Что он несет? Причем здесь Имре?

— Я спрашиваю, где мой сын? — понизив голос почти до шепота, повторил он.

— Диас… Эммерих Яростный убил принца Джея.

========== 43. Добравшись до цели, выбери цель ==========

Джей отпил большой глоток медовухи, чувствуя, как у него под кожей разливается приятное, обволакивающее тепло, а нутро тяжелеет. Давно бы так! Если выпить достаточно много, то мысли о изверге и предательстве оставят в покое. На время. Тем более, что теперь появились вопросы поважнее.

Он рассматривал альфу и сравнивал его с образом, которое рисовало богатое воображение еще на Юге. Никаких клешней и треугольных кривых зубов, как у акулы. Человек, сидевший напротив и тоже прикладывающийся к медовухе, совсем не тянул на звание «яростный». Едва ли он действительно мог причинить вред Джею. Ему больше подходило прозвище «безразличный». Но не так, как это бывало у Томаша. У того любое молчание и спокойное лицо значило больше целой бравады слов, и только полный идиот мог не понять, что он имел ввиду, когда ничего не сказал. Здесь же все было по-настоящему. Еще одно подтверждение, что чужим рассказам не стоит верить.

Они устроились на полу в одной из сохранившихся комнат, рядом с камином. Там горел слабенький огонек и доносился запах жарящейся птички. И, судя по тому, что охотился на нее не Джей, это значило, у Эммериха есть лук и стрелы. И он меткий.

До сих пор они не обменялись больше, чем парой приветственных фраз, и теперь рассматривали друг друга, прикидывая и оценивая каждый на свой лад.

Джей думал, если альфа пойдет с ним через ледник, то переход будет сложным, но не смертельным. Вдвоем им, возможно, удастся преодолеть этот путь и добраться до равнины. Вот только почему человек, который должен быть мертв, — жив? И что делает здесь?

— Принц Эммерих, — после паузы произнес Джей. Что дальше, он не знал. Он понятия не имел, как воспринимать его. Как брата Стево, или жестокого южанина, имеющего склонность убивать беременных омег и воскресать из мертвых, или как временного попутчика, необходимого, чтобы сохранить им жизни…

— Принц? Вспомнил тоже… — хмыкнул он, не меняясь в лице.

— Было бы странно назвать тебя морским монстром, — буркнул Джей. — Как и главнокомандующим — главнокомандующий сейчас Стево.

— Имре. Так проще, — как бы представился монстр тем же безразличным тоном. Да, мне говорили, что малек занял мое место. И еще, что Барток мертв. Не соврали?

Джей с трудом мог понять, как его изверг может в чьих-то глазах быть мальком. Тем более, если сравнить, то он был крупнее и мощнее своих обоих старших братьев. Но он списал это на типичные пренебрежительные отношения между близкими родственниками. А на вопрос о Бартоке вздохнул. Эта тема всегда задевала его и, вероятно, будет и впредь. Или он слишком сентиментальный, что ему не наплевать на смерть южного принца. Но это был Барток, близкий и знакомый, которого отец воспринимал как друга, а Джей — как странноватого дядюшку, который привозил ему ветерки и подарил Последний Луч.

— Принц Барток, к сожалению, да, в Вечности. Мне очень жаль.

Не то, чтобы он соболезновал Имре в его утрате. Пока было непонятно, насколько его расстроила новость. Но то, что он спросил об этом первым делом, кое о чем говорило. Когда-то именно через разговоры о братьях и об отношениям с ними Стево открылся Джею с другой, менее чудовищной стороны.

— А Стево… он… — голос дрогнул, пришлось немалым усилием не дать себе расплакаться. — Я думаю, он сильно ранен сейчас, — Джей коснулся пальцами воспаленной метки, которая подтверждала его слова. — Надеюсь, он поправится. Он так много рассказывал о тебе… и вообще скучал! Он не знает, что ты жив, и знатно охуеет, когда увидит, — Джей слегка улыбнулся, представляя, что это, возможно, будет единственной приятной неожиданностью для изверга.

Ребенок сильно пихнул его, и Джей вскрикнул и поморщился. Мелкий тиран из живота пытался диктовать свои условия.

— Ну, от раны-то Стево точно не сдохнет, — Имре еле заметно усмехнулся. — Насколько я помню, на нем все заживало быстрее, чем на собаках. И, разумеется, охуеет. Я так полагаю, у тебя для него тоже будут шокирующие новости, — он кивнул на живот Джея.

— Иронично, правда? Я — беременный супруг Стево. Как думаешь, если он приедет на Север, я повторю судьбу твоего мужа?

— Стево, которого я знал, разошелся бы в истерике, все крушил вокруг, перебил бы кучу народу, но тебя бы не тронул. Тем более, если это его ребенок. Более того, если бы и мой муж таскал моего ребенка… — он пожал плечами, что, вероятно, должно было означать, что тогда у его мужа были бы шансы на спасение.

Джей задумался, пытаясь выстроить мысли и чувства в ровном порядке. Имре не отрицал то, что убил беременного омегу, но факт, что ребенок, не от него, заставлял припомнить замечание Томаша: «Это было жестоко, но не лишено смысла». Он решил сменить тему, чтобы не ковыряться в своей открытой ране. Он не был уверен, что Имре подходящий собеседник, чтобы плакаться ему, как сильно Джей скучает по Стево и как ему плохо от того, что изверга нет рядом.

— Так почему ты оказался здесь? Живым? — наконец, задал главный вопрос Джей.

— Живым — потому что не утонул. Здесь — потому что у Диаса свои планы.

— Если ты все эти годы был у них, почему они раньше не использовали тебя в своих целях? — Джей нахмурился. Разве не выгоднее выменять южного принца, чем держать его в плену, еще и хранить в тайне, что он вообще выжил? Вспоминая рассказы Гуди и Стево о восточниках, Джей проследил взглядом за рукой Имре, которой он подносил к губам флягу с медовухой. Ногти и пальцы на ней были обезображены. Да и по общему виду альфы и ранней седине можно понять, что восемь лет в плену не были курортом.

— Ждали наиболее выгодного момента, — Имре пожал плечами и размял спину, словно ему все это не интересно.

— Восточникам нельзя верить, — фыркнул Джей. — Делают вид, что твои друзья и хотят помочь, а на самом деле непонятно, какие идеи у них в головах, — он припомнил восточника, которого встретил у конюшни, и все, что предшествовало их со Стево свадьбе. Они убили принца Бартока, когда тот ездил к ним с миром, и даже якобы помогая Джею сбежать, обращались с ним хуже, чем с рыбой. — Они — лживые и низкие людишки.

— Неужели? Рад, что ты заметил, — проговорил Имре без капли удивления или радости в голосе. Монотонные интонации начинали злить. Слишком его настрой контрастировал с бурей внутри Джея. — А почему ты оказался здесь? Живым.