Вопреки женской логике (СИ) - Мелевич Яна - Страница 16

— Папа Римский Гордей Сикст Первый, — заржала Тараканова, падая на подушку, — ой, Ковальчук, это ж надо такую компанию развернуть за пару суток.

— Дохохочешься, Таракан, посмотрим, что было с тобой, уйди ты в Рай, — возмущенно засопел Гордей, когда Тараканова прекратив смеяться, сдула упавшую на лицо прядь волос, хмыкнув.

— Да все бы перекрестились.

Он с минуту молчал, а затем, улыбнувшись, схватился за ручку двери, промурлыкав:

— Не, таракан мой одичалый, тебя бы в Рай не взяли. Ты ж ненормальная! Саму Смерть до ужаса в костях напугала, — и ловко захлопнул дверь, слыша, как глухо стукнулась об нее брошенная в цель подушка. Повернул щеколду, чувствуя, как сотрясается дверь под натиском пинков разъяренной Наташи и ржал, сползая по ней спиной.

— Дошутишься, стрелочник, я тебе твои стрелы тебе знаешь, куда засуну…

— Дорогая, — давясь смехом, хихикнул купидон, — оставь свои пошлые намеки, я не фанат БДСМ, давай ограничимся хотя бы плеткой!

— Ты только выйди, умник, я тебе покажу и плетку, и наручники, и даже сурового властного властелина!

— Нет уж, сиди там и думай о своем поведении. Я точно помню, что три чашки чая должны скоро дать о себе знать, а туалет у нас совмещен с ванной.

— Гордей!

— Все Тараканова, бывай, у меня тут заплыв с резиновыми уточками, мне до бренного праха бытия и твоих естественных нужд.

— Уууу сильнее!

— Куда сильнее, тебя сейчас пополам сломает.

— Сильнее! Туже, ну, давай, натягивай! Натягива-а-а…ай! О Господи, Боже мой!

— Не упоминай Всевышнего всуе, Таракан, это неприлично.

— Давай же уже!

— Даю…

— Да-а-а-а…

Топтыгина с тяжелым дыханием повалилась на кровать, когда последние завязки на проклятом корсете от пышного голубого платья без бретелей были завязаны в маленький, хлипкий бантик, а Таранова одернув кринолин, шелковый подъюбник, а после саму полупрозрачную голубую юбку из органзы, расшитую золотыми бабочками, выпрямилась, пытаясь вдохнуть хотя бы толику воздуха. Получалось с трудом и большими перерывами, от которых голова начинала кружиться. Как, в общем-то, и вся комната, сейчас больше напоминающая взорванный склад какого-нибудь модного бьюти-блогера, чем спальню музы. Повсюду валялись кисточки, палетки теней, бесконечные помады пяти одинаковых цветов, отличавшихся только «подтоном», две пудры, хайлайтер под подушкой сухой, подушка на полу, а рядом с ней еще и жидкий бронзер.

— Твои сборы больше напоминают косметическую войну с трендами, чем примерку платья. И чего ты морщишься? — поинтересовался Гордей, отрывая ленивый взор от планшета демонвея, с любопытством разглядывая Наташку, отчаянно пытающуюся поправить одновременно лиф и натянуть что-то под бесконечной вереницей юбок.

— У меня антижирные колготки сползли! — рявкнула Тараканова, а Гордей вскинул брови, покосившись на Майю, которая закатив глаза, перевела:

— Утягивающие колготки сползают, — а затем подруга устремила суровый взор на поникшую Наталью, — кто-то злоупотреблял шарлотками и вот результат!

На это купидон только хмыкнул, покосившись еще раз на Наталью, которая вертелась у зеркала. То и дело, критично приподнимая юбки, одергивая сверкающий стразами лиф, не давая ему сползти с груди и пытаясь прикоснуться к прическе, от которой ее шлепками по рукам отгоняла Топтыгина.

— Не вздумай испортить, я этот небрежный пучок по инструкции два часа мутила, — обиженно заявила муза, складывая ручки на полной груди, сурово разглядывая подругу.

— В Гугле все было подробно, — фыркнула Тараканова в ответ, но трогать волосы прекратила и теперь разглядывала бесконечную вереницу помад, ища подходящую. — Читать внимательно надо, теперь у меня от шпилек вся голова чешется, — пожаловалась, недовольно скривившись.

— Так мы туда тонну лака залили, кто тебе виноват, что твои волосы такие густые, что не способны форму держать, — развела руками Майя, а Гордей с любопытством смотрел на попытки Наташи все же натянуть повыше причудливо сползающие с ее аппетитного зада колготки.

— Как ты собралась в них по подиуму рассекать? — съерничал он, едва успев увернуться от брошенной подушки, — тоже будешь вот так всю дорогу под юбкой лазать? Михаил конечно ко всему привычный, да и Люцифер оценит, но все же мне бы не хотелось, чтоб ноги моей девушки разглядывали все Высшие чины Ада, Рая и Небесной канцелярии, — он вскинул брови, когда Тараканова обернулась, сурово взглянув на него.

— Чтоб ты понимал, стрелочник, — потянула она патетично, — никто не понимает всю боль женской красы, когда в твой зад впиваются трусы, а капрон слезает в район коленок, а ты даже подтянуть их не можешь, ибо надо быть самой лучшей! — вздернула подбородок, на что Лавров закатил глаза.

— Тебе Тараканова. Что с лишней шарлоткой. Что без шарлотки, все равно адски красива, как чертова ведьма, — с легкой завистью проговорила Топтыгина, разглядывая еще более утянутую талию девушки корсетом, чем она была. И не ясно ведь куда вся выпечка ушла. Скорей всего в грудь и задницу, а может в рост. Кто ее знает эту Тараканову.

— Пока все равно бездельничаешь, лучше скажи мне, как у нас дела идут, — проигнорировала слова подруги Наташа, пытаясь попасть застежкой в дырочку в мочке уха, шипя на собственные ногти, пока Майя расправляла платье, нанося последние штрихи. Лавров же едва сумев оторвать от нее взор, отрапортовал, взглянув в планшет, совсем недавно полученный совершенно неожиданным образом от главы корпуса купидонов. «Чтоб о ерунде всякой не думал, что мы тебя тут не ценим», — заявили ему, торжественно вручая современный агрегат. Правда, опять же денег на ангелпад пожалели.

— Все прекрасно и идет своим чередом. Горе и не горе писатели счастливы, гонорары платятся, фейковые аккаунты создают хайп вокруг историй. В данный момент популярна тема нежданной беременности.

— Изольда? — спросила Наташа, накручивая специально оставленную небрежно прядь светлых волос на палец, и подмигнула своему отражению.

— У нее беременная от шейха, — отмахнулся Гордей.

— Ивона?

— От польского чернокожего эмигранта родила тройню героиня в ее последнем романе!

— Прекрасно. Сокольская?

— У Женьки твоей тараны уехали отдыхать на Бали, с мужем нежится на песке, пока еще стоит история о Красной шапочке и волках в стальных суровых краях большой Москва-сити.

— Ну, да. Женька у меня и так батрачит, пусть отдохнет, — милостиво махнула рукой, а Майя принялась поправлять немного испорченный макияж, едва сумев усадить частично Таранокову на край кровати.

— Света?

— У нее борщ убежал недавно, но пока пишется. Медленно, — пожал плечами Гордей, скользнув пальцем по экрану, и даже фыркнул, нисколько не удивившись увиденному, — мой Юрка Бабайкин написал историю в стиле ЛИТРпГ с элементами любовного романа. После воздействия стрелы и воспылав любовью, он прям с катушек слетел. Целыми днями эротику строчит. У него уже аж три беременные героини.

— Неплохо, — закивала Тараканова, за что получила по макушке кисточкой.

— Не вертись! — приказала Майя, — а то щас как пойдешь точно панда с размазанными стрелками!

— Бабочкина?

— Два мужика, одна беременная.

— Леля и Геля?

Лавров передернул плечами, вспоминая недавний дуэт, который они умудрились влюбить друг в друга. Увлекающаяся кей-попом девица Ангелина, она же Геля, отчаянная двадцатилетняя фанатка какой-то странной немного женоподобной группы из семи человек с разноцветными волосами и Алексей — бывший ВДВ-шник, на досуге строчащий остросюжетные истории о пиратах, властных боссах мафии и малиновых пиджаков из девяностых. Кто бы знал, что может сотворить всего пятьдесят грамм любовного порошка с этой парочкой. Они влюбились друг в друга и теперь писали пошлые фанфики-романы на фикбук, с ходу влетев во все рейтинги и побивая рекорды продаж своими историями на сайтах.

— Беременный герой, по имени Чонгук, и какая-то мафиозная секта, которая пытается отобрать у него дитя. Любимый в тюрьме, друг в коме, парень сам в раннем склерозе, а вокруг интриги, — закатил глаза даже, потянувшись к кружке с кофе. С минуту Наташа молчала, позволяя Майе завершить последние штрихи в оформлении ее красы, а затем так потянула: