Сага о близнецах. Сторож брату своему (СИ) - "jenova meteora" - Страница 78

Дола смотрел завороженно, глядел изо всех сил, стараясь впитать в себя это страшное, но необъяснимо завораживающее зрелище.

—Здесь упокоен Совершенный Глеанн. — тихо сказал Малакай, но Дола все равно вздрогнул, он уже успел забыть, что находится здесь не один.

—Откуда ты знаешь, кто он? — так же тихо отозвался нелюдь, словно боясь разбудить давно мертвого Совершенного.

—Эта машина. Корабль. Мы знали, что на нем будет генерал Совершенных — только он один являлся Tedd Chaoin, одержимым. Мы чуяли его. И он управлял машиной. Когда-то она парила в небе, подобная птице из железа и поливала нашу землю огнём. Мой легион атаковал ее раз за разом, но ничто не брало этот сплав. У нас не было оружия из пламени, как у Совершенных. Не было у нас их Дара. Только мечи и наша ярость. Мы могли проиграть, но... — Малакай судорожно вздохнул, словно воспоминания до сих пор вселяли в него ужас. — Я видел, как почернело небо и в нем раскрылась бездна. Если Вечность — пустота, то это была она.

—Тысячи глаз в пустоте, тысячи Его голосов. Смеются и рыдают, сводят с ума, не так ли? — тихо закончил за него Дола.

Малакай наконец посмотрел на полукровку.

—Ты видел Его.

Дола молча кивнул, сжав зубы.

—Пустота поглотила эту машину, как и часть моего легиона. А потом отторгла ее, как будто... это было что-то лишнее. И все закончилось — этот бой, и Период Исхода подходил к своему апогею. Позже мы видели остатки армии Совершенных, они приходили сюда, а потом ушли. Мы же не могли приблизиться к этому месту, наши тела покрывались ранами и язвами, мы будто разлагались заживо. Пожалуй, лишь спустя тысячелетие какой-то смельчак осмелился прийти сюда. И нашёл здесь это. Больше ничего не осталось, а если и было, то время и песок уничтожили это.

Дола снова взглянул на мумию, чьи пустые глазницы глядели прямиком в вечность. Малакай продолжал говорить:

—Разлом закрылся и больше никогда не открывался, но наша земля здесь почти мертва.

—Ты за этим привёл меня сюда? Рассказать мне про Глеанна?

—Будь ты одержимым, Разлом бы открылся вновь. — буркнул Малакай.

На мгновение у Долы отвисла челюсть. А затем он прижал уши к голове и, оскалившись, зарычал на шамана:

—Ты что же, пердо старое, хотел меня Тысячеглазому скормить?! Ах ты ж...

—Не скормить, а удостовериться, что ты не одержим. — невозмутимой ответил Малакай и паскудно улыбнулся.

—Что-о-о?!

А ты не одержим, Дола-Огонёк? — мурлыкнул в разуме иллирийца голос принцессы Мадригаль.

Дола поспешно заглушил его своими мыслями и скользнул пальцами по саркофагу. Ладонью он задел резной узор и ругнулся, почувствовав, что порезался. Почти сразу же послышалось гудение со всех сторон одновременно. Камни-светлячки вспыхнули с утроенной силой, и вдруг все помещение заполнилось звуками и видениями. Дола и Малакай с потрясением смотрели на то, что — как они поняли — было последними минутами жизни Глеанна, великого генерала Совершенных. Они видели, как он командовал своими подчиненными — и самим кораблем. Машина откликалась на его голос, точно живая. Потом все задрожало, Дола увидел, что Глеанн стоит, воздев руки вверх — и верхняя часть корабля раскрылась, обрушив на Совершенного солнечный свет. А затем небо разорвалось на части, в нем появилась пустота, из которой на мир глядел Тысячеглазый. Глеанн обращался к нему на языке Совершенных, его лицо было преисполнено гнева и ярости. Дола услышал до боли знакомый рёв тысячи голосов, и... пустота забрала Глеанна, иссушила его, превратив в пустую оболочку, поглотив навсегда.

Дола слышал крики Совершенных, словно обезумевших после гибели командира. Он почти не понимал их язык, слишком он изменился за столько тысячелетий. Но какие-то слова нелюдь разобрать смог: «Принцесса Мадригаль» терпит крушение» — кричал кто-то.

И все исчезло.

Дола и Малакай неподвижно стояли в воцарившейся тишине, не в силах отойти от увиденного.

—Что... Что это было?! — наконец, пробормотал Дола, нарушив молчание.

Малакай поймал его взгляд — совершенно дикий, почти обезумевший.

—Память корабля? — сипло предположил он.

—Ты хочешь сказать — он живой? Эта... машина живая? — Дола говорил странно тихо, сжав пальцы в кулаки.

—Вы были Совершенными, а не мы. — ответил ему шаман, — Как я могу ведать о том, что вы умели создавать?

—Столько знаний было утеряно. — полукровка долгим взглядом обвёл комнату, замер, уставившись на иссохшее лицо Глеанна. — Сколько же мы потеряли на самом деле?

—Ты понял что-нибудь из того, что они говорили?

Дола нахмурился.

—Наш язык слишком сильно изменился, но некоторые слова были узнаваемы. Кто-то кричал: «Принцесса Мадригаль» терпит крушение». Это и правда был... корабль.

—Принцесса Мадригаль? — вскинул брови Малакай.

Имя ему ни о чем не говорило. Дола вздохнул.

—Он назвал эту машину в честь неё. Мадригаль была Совершенной, принадлежала одному из наших Домов. О ней даже ее собственная семья почти ничего не знает — или же они предпочитают молчать. Мне известно лишь то, что она стала второй одержимой, после гибели Глеанна. — нелюдь благоразумно умолчал о том, что видел в Ресургеме, ограничившись сухой исторической сводкой.

Скажи ему, — пропел голос принцессы в его голове, — скажи им всем, кем я была! Я ждала его с войны, но он не вернулся домой. Я так ждала, так верила... А потом стала такой же, как он. Я ему обещала, и я...

Тонкий голос Мадригаль изменился, в него разом вплелись смех, крики, плач.

«Заткнись! Исчезни!» — полукровка успел бросить взгляд на шамана, прежде чем его повело.

Я никогда не исчезну, Мы никогда не уйдём, — казалось, разум Долы взорвался ослепляющей болью.

Он почувствовал, как пол уходит у него из-под ног, а затем Дола начал оседать в полубессознательном состоянии, отчаянно пытаясь ухватиться руками за саркофаг. Последней ясной мыслью было осознание того, что пол стремительно приблизился и ударил его по лицу.

Пустота была тянущей, знакомой и почти родной. Он плыл в ней, зная, что скоро увидит ее. Она обнимет его со спины, тонкие руки вспорхнут к груди, там, где бьется сильное сердце, где горит часть их с Лайе души. Принцесса засмеётся своим неповторимым смехом, словно греясь о вечное и неистовое пламя.

Мадригаль приходила к нему во сне и наяву, всегда стояла рядом незримой тенью, ее голос звучал в его голове — одним из многих. Но его нельзя ни с чем спутать, ибо каждый раз губы обжигает давний поцелуй.

Люби нас всех, Дола-Огонек. Помни нас всех, помни и не забывай. Теперь ты помнишь, теперь ты ведаешь — не уйдёшь, не сбежишь, ибо Мы в тебе, а ты — часть Нас. Люби нас всех, пока есть на то у тебя силы. Люби нас всех, пока не погаснешь.

На что тебе Сольвейг? Зачем тебе Лайе, Дола-Доэлха?

Ты так похож на него, сын Предателя. Ты столь же ярко ненавидишь и любишь. Тебе ближе гнев и ярость, это то, чем ты всегда жил. И ты почти один из Нас.

Отпусти их всех — и стань Нашим. Ты ведь так любишь жизнь, так мечтаешь о силе. Полюби Нас, прими Нас, смирись с Нами — и получишь все, что так желаешь.

Хочешь, я стану зеленоглазой ведьмой? Хочешь — Мы примем облик твоего брата?

Сердце щемит от боли, словно стальные когти рвут его изнутри.

Чёрная птица, та, что рвалась наружу во всех кошмарах — она снова здесь, и ему не избавиться от неё.

Он собирается с силами, видит себя — одного и в пустоте. Видит принцессу перед собой. И вцепляется руками в ее горло. А затем его сердце будто рвётся на части прóклятыми когтями, и...

Сначала он услышал голос. Мужской, злой и ругавшийся самыми грязными словами. Голос доносился издалека, но Дола вцепился в него всеми силами, надеясь выйти из тьмы, которая обступила его со всех сторон. А потом он пришёл в себя, очнулся резко — от хлесткой и звонкой пощёчины. Дола захрипел, широко раскрыл глаза, окончательно придя в себя от того, что у него зверски горели щеки, а в голове стоял невообразимый звон — кто-то вешал ему оплеухи, и явно делал это от души. Нелюдь увидел нависшего над ним Малакая. Шаман выглядел... обеспокоенным, и какая-то часть рассудка Долы усмехнулась: для того, кто жил тысячелетиями, это было высшим проявлением паники. Гордись, Дола-Доэлха — ты сумел напугать древнего шамана.