Год Белой Змеи (СИ) - "С. А. В." - Страница 3

— Александр Николаевич, скажите, давно вы не были в России?

— Давно, с конца семнадцатого не был, хмуро отвечал Северский.

— А я вот только пять дней назад из Москвы вылетел в Нью-Йорк. Как вы думаете, Александр Николаевич, кому я больше доверяю? Своим глазам и ушам или жёлтой продажной прессе. Так как мнение моё о нашей американской прессе, мягко говоря, на уровне плинтуса. Только недавно, родня моей жены, у Нью-Йоркской "Сан" процесс за клевету выиграла.

— Ну так то "Сан", эти действительно желтей не бывает.

— А по мне, Александр Николаевич, так и другие наши газеты не намного лучше. Если я начну рассказывать, что видел в Советской России, как там сейчас живут, что делают, чем дышат. Вы мне просто не поверите. Я вам Александр Николаевич, предлагаю самому съездить в СССР и своими глазами посмотреть что там и как, а не верить брехне всяких продажных писак. Как говориться "лучше один, раз увидеть, чем сто раз услышать".

— Как это самому, что вы такое говорите Ричард Уильямович, меня же там сразу арестуют! Тут уже остановился я.

— А за что вас арестовывать, Александр Николаевич? Тот тоже остановился.

— Ну как же, ведь всех бывших арестовывают, это же все знают! "Ну что ты будешь делать, вон как мозги ему засрали", подумал я с досадой. Вздохнул и спросил.

— Александр Николаевич, вы какие-то преступления против Советской власти совершили? Ну там воевали против них на стороне белого движения, или диверсии какие то совершали?

— Нет, ничего такого не делал.

— Так за что им вас арестовывать? Вам абсолютно нечего бояться, улыбнулся я. Езжайте в Россию совершенно безбоязненно, сами посмотрите, как там живут и что делают. А хотите, поехали вместе со мной. Я через недели три-четыре обратно в Москву полечу, так давайте вас собой захвачу. Я то там на долго по делам планирую задержаться. А вы столько, сколько посчитаете нужным, а обратно я бы вам посоветовал на поезде Москва-Владивосток возвращаться. Возьмёте себе люксовое купе, что бы никто ни мешал, и посмотрите на жизнь всей остальной Советской России. И мы пошли дальше к цехам. Северский задумчиво шёл рядом, чуть прихрамывая на своём протезе. Так молча и дошли. Северский оживился, подвёл меня к строящимся самолётам.

— А вы знаете, Александр Николаевич, оглядывая оборудование цеха сказал я. Был в Москве на новом авиазаводе, так там и оборудование новей и истребители плазовошаблонным методом на конвейере собирают.

— Не может быть, Ричард Уильямович! Они же гвозди с серпами и вилами у нас покупали. Откуда у них современный авиазавод?

— Может, Александр Николаевич, ещё как может. Десять лет назад точно, даже гвозди покупали, а сейчас наисовременнейшие самолёты своей конструкции делают. Не верить своим глазам я не могу, с улыбкой ответил я. Северский недоверчиво хмыкнул и покрутил головой. И стал показывать, одновременно давая пояснения, что уже воплощено в металле. Через минут сорок мы закончили осмотр, я было уж собрался попрощаться, как Северский мне сказал.

— Ричард Уильямович, если вы не сильно торопитесь, давайте пройдём ко мне в кабинет. Я угощу вас отличнейшим коньяком, а вы мне расскажите о том, что сами видели в России.

— Хорошо Александр Николаевич, от хорошего коньяку грех отказываться. Рассказать о нынешней Советской России мне не сложно, но вот только поверите ли вы, ответил я.

— Ну по крайней мере постараюсь, Ричард Уильямович. И мы вернулись в административный корпус, в кабинет Северского. Ограничится пару дринками не получилось, за два часа мы уговорили всю бутылку. Моему рассказу о нынешних реалиях жизни в СССР, Северский верил и не верил одновременно. С одной стороны, как не верить своему "брату буржуину", совладельцу крупной корпорации. С другой, уж слишком рассказанное мной, не вписывалось в тот образ Советской России, что создали в его голове американские и эмигрантские СМИ. А я в процессе разговора узнал, за что же он так не любит коммунистов. Когда после октябрьской революции Северский отправился в Америку, в Сибири по дороге во Владивосток, поезд был остановлен революционными матросами, которые решили перестрелять пассажиров, как представителей "эксплуататорского класса". Фактически в последнюю минуту, один из "братишек" узнал знаменитого лётчика и спас его от расстрела. Выяснилось, что в годы воины Северский спас корабль, на котором служил этот моряк, от атак вражеского бомбардировщика. Потом разговор переместился на обстановку в мире, тут мы с ним сошлись во взглядах на возможное развитие ситуации в ближайшие полгода. Аналитические способности у Северского оказались явно выше среднего, ситуацию он просчитал необычайно точно. Поругали с ним на пару "тупых" американских вояк из ВВС, не правильно представляющих дальнейшее развитие авиации. А я очень поразился узнав, что не только сам Северский испытывает свои новые самолёты, но и жена у него профессиональный лётчик. И работает в нашей "Северский-Хансен Аэрокрафт Компани" испытателем. Соответственно похвастал, что и сам имею диплом пилота, хотя общий налёт часов по сравнению с его налётом, просто никакой.

В общем, к тому моменту когда бутылка показала дно, от первоначальной настороженности и опаски Северского не осталось и следа, можно сказать расстались почти приятелями. Северский приглашал меня с женой, заходит к нему в гости в любое время, так как они с Эвелин, его женой, живут открытым домом. У них почти каждый вечер собираться их друзья и знакомые. Что было очень и очень необычно для Америки, а больше свойственно старому свету.

Домой добрался уже в шестом часу. Джули была уже давно дома и успела приготовить ужин. Воздав должное кулинарным талантам моей любимой и ненаглядной, принялись с энтузиазмом навёрстывать упущенное за два месяца. Поэтому на рассвете когда поехали на аэродром, оба были хоть и не выспавшиеся, но счастливые и довольные.

Долгих прощаний не получилось. Только мы подойдя к самолёту стали целоваться распухшими за ночь губами. Как подрулил автобус с "моими" испанцами, мне пришлось тоже следом за ними грузиться в Дуглас. Махая в иллюминатор грустно стоящей у "линкольна" Джули, утешая себя тем, что увижу её снова через четверо суток.

На аэродроме корпорации приземлились в около двенадцати. Закинул вещи домой и поехал в центральный административный корпус. Активное строительство в корпорации продолжалось, многих зданий, когда я уезжал ещё не было, или находились в стадии постройки. А сейчас новенькие корпуса сияли белизной стен и слепили блеском окон, цвета расплавленного золота, в которых отражалось знойное мексиканское солнце. Уф-ф, опять жара, быстрей в прохладу административного корпуса.

Поднялся к себе в кабинет, мой секретарь Хосе был на "боевом посту". Поздоровавшись, попросил узнать на месте ли Олаф. И если тот не слишком занят, то предупредить что я к нему сейчас зайду. Хосе ответил.

— Что господин Хансен уже ждёт меня. Сам звонил минут десять назад, просил передать, как вы появитесь то сразу шли к нему. Что я и сделал.

Олаф в общих чертах вёл меня в курс последних дел и новостей. Сказал что планы по структуре и работе совместного НИИ "Берёзка", вчерне подготовлены, нашим планово-экономическим отделом, по моей цидуле, что я с ним из Москвы отправил. Но требуется всё конкретизировать и согласовать с Мексиканской стороной. От СССР, как я и просил, прислали человека с талантом администратора и организатора. Он будет в НИИ административно-хозяйственным директором, а я соответственно научно-техническим. Олаф сказал, "сегодня я вас познакомлю, вот с ним всё и утрясайте. После ужина в восемь подходи ко мне, я соберу народ на совещание, время здорово поджимает". То, что время поджимало, это я был очень даже в курсе. Отправился к себе изучать отчёты и планы.

Хосе помог мне быстро разобраться в кипах накопившихся бумаг. В течение нескольких минут рассортировав для меня, где какие отчёты, где какие планово-расчётные бумаги. И я погрузился в изучение документации. Приобретённая мной способность к абсолютной памяти, очень здорово способствовала усвоению и оперированию данными. Поэтому ближе к ужину, полностью разобрался, что тут у нас твориться.