Плач земли (СИ) - Бородина Мария - Страница 40

Как хорошо, что кровать в единственной комнате по мановению кнопки стеновой панели задвигается и уходит под кухонный пол, что расположен чуть выше по уровню! Это избавляет от ежедневной необходимости убирать её. И делает маленькую комнатку почти пустой, даже просторной. Минимализм — это всегда выгодно. Тео облегчённо выдохнул: теперь, пожалуй, можно сказать, что его гнёздышко выглядит прилично. Вот только угостить незваную гостью нечем — пара бывших коллег вчера смела подчистую все запасы на неделю. Но это не проблема: всегда можно заказать салат и соевые стейки из соседнего ресторана.

— Какой чай ты любишь? — Тео метеором пронёсся по коридору и снова вылетел в прихожую.

— Что? — раздался в ответ тихий возглас.

Ничего не изменилось. Анацеа по-прежнему стояла у двери, потупив голову. Волосы облепили её щёки и шею. Мокрое платье прильнуло к телу, как броня, а юбка свесилась с колен оранжевыми сосульками. Струйки воды сбегали по шифону вниз, собираясь у ног. Одна ступня вывалилась из намокшей туфли, скомкав её бортик.

— Анацеа? — Тео приподнял бровь.

Она оторвала подбородок от груди и вопросительно уставилась на Тео. Сейчас она походила на кошку в подворотне, ожидающую удара. Беззащитная и обескураженная, но гордая.

— Нельзя так, — Тео решительно приблизился к ней. — Простудишься. Лечение в копеечку влетает, если не состоишь в диспансерной группе.

— Я уже ухожу, — Анацеа попятилась к двери. — Зря я пришла сюда и усложнила тебе жизнь.

— Анацеа! — Тео положил руки на её плечи, собирая пальцами в складки мокрый шифон. — Умоляю, не бойся! Ничего на свете не происходит просто так. И если ты сейчас здесь, значит, так тому и быть.

— Ты просто не видишь! — Анацеа упёрлась спиной в дверь, и Тео понял: её броня прохудилась, а боевой меч — сломался пополам. Разорванные толчки её дыхания коснулись щеки. — Не знаешь ещё ничего. Зря я позвала тебя. Зря ты откликнулся. Если ты не выпустишь меня сейчас, то…

— А если выпущу, то что? — Тео заботливо откинул мокрый локон с шеи Анацеа. Скользкая от влаги кожа загорелась под пальцами стыдливым багрянцем. — Уйдёшь в грозу в неизвестном направлении? Подхватишь пневмонию или вирус Зика? Замёрзнешь насмерть? Потеряешься?! Уверена, что это будет лучше для тебя? Пойми, даже если у тебя диссоциация, тебе нужно прийти в себя и обсохнуть прежде, чем ты обратишься к реаниматору. Я буду рядом, как и обещал.

Холодный огонёк пробежал по её радужкам. Мелькнул мимолётной искрой и тут же погас, утонув в глубине зрачка. Тео показалось, что за мгновение она отсканировала взглядом всю его жизнь. От первого вдоха до настоящего момента. От их случайной встречи в зале метрополитена до секунды, что оборвёт его последний выдох.

— Это будет самая большая ошибка, — проговорила Анацеа испуганно. — И я уже знаю, какой у неё исход. Поверь мне, Тео, просто поверь. Я из тех, кто видит.

— Ошибки ошибками, но идти в таком виде тебе нельзя, — Тео снова скомкал в кулаке кружево на рукаве нелепого одеяния.

Кожа, покрытая мурашками, заскользила под пальцами. Янтарные глаза обожгли умоляющим взглядом. Анацеа испуганно вздёрнула подбородок навстречу Тео и осторожно скинула его руку с плеча. Чужое дыхание прохладным ветерком коснулось шеи. Мышцы болезненно дёрнулись, и неожиданно Тео понял и почувствовал, что она имела в виду.

Нечто необъяснимое нарастало между ними, закипая с каждым мгновением всё сильнее. Системный сбой. И названия этой ошибке не находилось. Словно неосязаемая субстанция натянулась упругой струной, связав их и не давая разойтись в пространстве. Видно, высшие силы насильно пересекли их вечные параллели — линии, проходящие сквозь жизни, Вселенные и время. Заставили их схлестнуться, чтобы они ошиблись.

Что ж, некоторые ошибки бывают во благо.

— Просто переоденься, — выговорил Тео лишь для того, чтобы хоть что-то сказать. Рука спустилась по шее Анацеа и осторожно коснулась ключицы. Вымокшее кружево затопорщилось под дрожащими пальцами. — И можешь идти, если действительно хочешь этого.

Анацеа снова перехватила его запястье, но уже лениво. Зажала кисть в оковах длинных пальцев и не выпустила. Лишь поднесла к своей щеке, словно желая чувствовать его ближе, вопреки упрёкам рассудка.

— Я не хочу, — прошептала она, уткнувшись лицом в его ладонь.

Но говорить об этом уже не было необходимости. Они оба знали, что произойдёт дальше. Самая большая ошибка. Самое страшное забвение. Шаг за черту, приближения к которой за два жалких часа так и не случилось.

Тео зарылся в плечо Анацеа и вдохнул её запах, едва пробивающийся сквозь промозглый аромат сырости. Дождевые капли на её коже оказались сладкими и пряными. Жгут слипшихся от воды каштановых волос закрутился змеёй вокруг ладони. Оранжевая накидка, грузно хлюпнув, упала на пол. Ладонь Тео переползла через острое плечо и осторожно легла на грудь. Плечи Анацеа мелко затряслись.

— Чего ты боишься? — прошептал он, когда губы осторожно коснулись мочки её уха.

— Я?

Тео почувствовал, как она выгнулась и напряглась в его объятиях, и кожу ошпарила горячая волна. Он не видел лица Анацеа, но готов был поклясться, что её взгляд обрёл былую твёрдость.

— Только себя, — прерывистое дыхание пролетело над плечом.

Мир перед глазами Тео вспыхнул яркими пятнами, а горло сдавила сладостная одышка. Ладонь Анацеа нырнула в брешь на его свитере и легла мягким пауком точно на клеймо. Жар волной раскатился по спине. Интересно, кто сейчас выглядит хуже: он или Анацеа? Но, по крайней мере, теперь ни он, ни его новая знакомая не собирались убегать в холод.

Тео на ощупь прошёлся по пуговицам на спине платья, скидывая с посеребрённых кружочков шёлковые петли. Вымокшая шифоновая громада, зашелестев, рухнула к ногам. Затрещали крючки на белоснежном корсете. Кожа под плотным кружевом оказалась гладкой и горячей. Он прильнул к ней губами, как к живительному источнику, слушая, как невесомое дыхание учащается с каждым поцелуем.

Анацеа сама стянула с него изувеченный свитер и направила его руки туда, где хотела чувствовать их больше всего. Сама сжала его пальцы, не позволяя полностью распоряжаться собой. Сходя с ума от её вкуса и запаха, Тео успел подумать о том, что зря задвинул спальный модуль. Но через несколько секунд он понял, что до кровати им не добраться. Не в этот раз.

Пол показался удивительно мягким и уютным. Бархатная обнажённость Анацеа чудесным образом вписалась в полимерную облицовку кофейного цвета. Всё произошло быстро, без церемоний, которые в этот раз показались бы лишними. Остатки здравого смысла с каждым движением уплывали всё дальше, уступая место безликому наслаждению. Холод прихожей и боль в мышцах превращались в блаженство, аккумулируясь в каждом уголке сознания.

Когда Анацеа закричала, укусив его за плечо, Тео понял, что ошибка свершилась. Мир разделился на «до» и «после». Пути назад больше не было.

6

— Это — герб твоего рода? — Анацеа опустила горячую ладонь на стрелу между лопатками Тео.

— Ну, — Тео неожиданно для себя замялся. Не то, чтобы он стеснялся статуса, который никогда не мешал ему жить полноценно. Просто говорить об этом не любил. — Можно и так сказать. Все грязные — одна огромная семья. Мы слишком хорошо понимаем друг друга, чтобы считать себя чужими.

Он почувствовал, как Анацеа повторяет пальцем контуры стрелы, и понял: если она не остановится сейчас, ошибки снова не миновать. В четвёртый раз за пять часов. Первая степень публичной провинности четырежды за день — вот веселуха-то! После прошлого, осеннего марафона интеграции с очередной возлюбленной, Тео пришлось четыре месяца жить на мультизлаковых сухарях и витаминизированных соевых бульонах и вкалывать почти бесплатно, совмещая основной труд с исправительными работами по уборке парков. Радовало одно: наказание и штрафы ему теперь будут определять в городском совете, а не по месту работы, которую он добровольно покинул сегодня утром. Стабильные нарушители, которых Тео за время исправительных работ повидал немало, поговаривали, что их санкции не так страшны и жестоки.