Оберег для невидимки (СИ) - Долгова Жанна - Страница 12

— Тельма, помоги! — прорыдала какая-то женщина.

— Что случилось, Метка?

— Улья… Улья утром пришла чуть живая! — Рыдания перешли в завывания.

— Да погоди ты убиваться! Объясни толком! — Ведьма завела в дом кухарку из трактира, усадила на лавку и подала ей воды. Та, всхлипывая и давясь, опустошила кружку в три глотка. Вытерла передником раскрасневшееся лицо и срывающимся голосом поведала:

— Говорила ей не ходить, так не послушала мать… Побежала вчера на ночь глядя к этому Данко, поганцу с мельницы! Под утро возвращалась лесом, да и нарвалась на чужака со шрамом через всю щёку!..

Я в ужасе зажала рот руками. Страшной догадкой накрыло меня: не о том ли человеке, что избил виконта, речь?

— …Все выпытывал сначала о постояльцах, кто да что, а потом за горло схватил: «Не ты ли была с постояльцем три ночи назад в пятом номере?» Моей-то, ты знаешь, палец в рот не клади, вот и нарвалась на кулак. Помоги, Тельма! Девке ведь замуж выходить, а у неё лицо все… губы разбиты, кровища хлещет! Доран к старосте побежал, мужиков собирать — лес прочесывать.

И зарыдала в голос.

— Беги, Метка, к дочери, я следом.

Не успела за кухаркой захлопнуться дверь, а меня уже несло в баню, где на лавках аккуратно были разложены после стирки вещи для просушки.

— Накинь платок на плечи — буду видеть, где ты топчешься по комнате. — Ведьма протянула мне клетчатый палантин, стоило только вернуться в дом. — Гребень возьми на рукомойнике. И не мечись как кошка угорелая!

— Неспокойно мне. — Заставила себя сесть на лавку у стола. Не видела — чувствовала, как мелко подрагивают на руках пальцы.

— Думаешь, тот изувер вернулся?

— Уверена. И касатик… тьфу ты, господи, милорд там совсем один, слепой, беспомощный. Пошли уже, бабушка!

Подхватила собранную Тельмой котомку со снадобьями-мазями, сунула туда же свернутый плащ виконта и торопливо выскочила за порог.

Ведьма только охнула вслед:

— Да не спеши, мне за тобой, прыткой, не угнаться! — А потом как рявкнет: — Платок сними, мешок отдай!

— Где же вы спали этой ночью?

— На такие вопросы леди не отвечают,

потому что джентльмены их не задают.

(х/ф "Мэри Поппинс, до свидания!")

Меня всю дорогу до постоялого двора трясло от волнения и страха. Гад, сволочь, подонок! Девчонку-то за что? Вернулся, чтобы добить свидетеля? Или закончить начатое, а Улья так некстати попалась на пути? В какую же историю ты ввязался, виконт Карре, что тебя преследуют с таким упорством и рвением?

Не выдержав внутреннего напряжения, уже на подходе к дому сорвалась на бег. В обеденном зале стояла тревожная, пугающая тишина и безлюдье. Неслышно было утренней суеты на кухне, окриков Дорана. И только на нижней ступеньке лестницы сидел кот. Повернул голову на открывшуюся дверь в трактир и беззвучно мяукнул, поприветствовав меня, ворвавшуюся в помещение, будто специально ждал, чтобы предупредить, пожаловаться на случившуюся в его вотчине беду. Кинулся провожать меня вверх по лестнице, ластясь и путаясь под ногами. А у меня перед порогом в номер вдруг эти самые ноги ослабли и встали как вкопанные. Боялась войти и столкнуться с непоправимым.

Привела в норму немного сбившееся после бега дыхание и потянула дрожащей рукой за ручку — заперто! От сердца вмиг отлегло. Постучала тихо и прислушалась. Милорд не открывал долго, казалось, целую вечность, вновь взвинтив мои нервы до предела.

— Кто там? — наконец услышала сиплый голос постояльца.

— Анна, — ответила негромко и вздрогнула, когда дверь неожиданно резко открылась.

Просочиться бочком в комнату мне не дала рука мужчины, закутанного в простыню. Захлопнув створку, он безошибочно и ловко, будто видел перед собой, сграбастал меня за плечи, подтянул к себе и сжал в объятиях.

— Где вы были? — с жаром выдохнул у моего уха.

Я замерла, не понимая поведения господина Карре.

— У знахарки, — ответила почему-то шепотом.

— Я всю ночь не спал. Вы не предупредили, что останетесь там до утра, — попеняли на легкомысленное поведение «сестры». — От вас пахнет травами и чистотой…

И все это было сказано мне в плечо. Чувствовала горячие губы его милости через ткань блузы. От действий милорда со мной происходило что-то невероятное: в животе скручивались спазмы, спиралью вознося искры истомы вверх, к груди.

Ладонь виконта опустилась по моей спине и замерла на пояснице в опасной близости от ягодиц. Он с ума сошел? Что за порывы необъяснимой страсти? Всегда гордилась своим хладнокровием к подобного рода лживым проявлениям внимания, а тут поплыла от одного только прикосновения горячих рук мужчины — обладателя роскошной шевелюры и великолепных внешних данных. Который даже толком не представился, ограничившись титулом и фамилией. Имя, что я указала на конверте, вслух произнесено не было!

— …И этот еле уловимый аромат духов, который исходит от вас… волнующий, тонкий, мучительно-соблазнительный, он кружит голову, — достопочтенный с шумом втянул воздух, отчего волоски на моем затылке встали дыбом, а тело мелко содрогнулось от приятной щекотки, — и пробуждает желание обладать вами…

Дернулась: «Что?!»

Будто холодным снежком попали за шиворот, отрезвляя и избавляя от томного наваждения.

Звук увесистой пощёчины, а следом болезненный вой постояльца огласили тишину комнаты.

— Приложите вот это к губе. — Мучаясь чувством вины и обиды одновременно, всунула в ладонь милорда тряпицу, смоченную ведьминым настоем.

— Я снова вел себя неподобающе по отношению к вам, простите, если сможете, — стараясь не шевелить кровоточащими «варениками», каялся виконт тихим голосом. — Но… я слышал, что случилось с девчонкой-подавальщицей, и подумал о вас…

— Вы волновались за меня? — Я так растерялась от его слов, что забыла о своих терзаниях.

— Что вас удивляет? Сейчас, в этом захолустье, вы для меня единственный знакомый человек… даже можно сказать — родной, сестра!

— Так обрадовались возвращению «родственницы», что ощупали всю, дабы убедиться в целостности?

— Мне кажется, вам понравилось.

Щека виконта дернулась в попытке усмехнуться.

— Вы невыносимы! — возмутилась и, кажется, покраснела.

— Я держал себя в руках…

— Вы держали в руках мою талию!

— …хотя, признаться, это было сложно. В вас все необычно: поведение; то, как говорите; манеры; одежда… Кстати, я успел заметить, что вы в мужском костюме. Маскировка? Не представляете даже, какой разжигаете интерес к своей загадочной персоне!

Срочно уходить от этой темы!

— У вас все ещё идет кровь. Помолчите немного.

Вынула из сжатых пальцев милорда компресс и осторожно приложила к его разбитой губе.

— Как вы думаете, этот тип еще вернётся?

— Этот человек — пёс, наёмник. Таким платят хорошие деньги за работу, — шепеляво разъяснял мне ситуацию его милость. — Каким-то образом вы помешали ему тогда довести дело до конца, а значит…

— …он еще вернётся. Может быть, нам перебраться на время в деревню, к знахарке, пока за вами не приедут?

— Вам совсем не жалко старуху?

— В каком смысле? У неё довольно большой чердак, мы не потесним её.

— Анна, вы, видимо, не совсем понимаете, что за люди эти псы.

— Но ведь он только пугал, угрожал, но не собирался вас убивать!

— Четыре дня назад — не собирался, но кто знает, с чем он опять пожаловал?

— О, господи… Что же делать? Сидеть и ждать, когда заявится этот кошмар со шрамом?!

— Вам незачем его ждать. Уходите, — было сказано с толикой тепла и заботы.

— Что значит «уходите»? И бросить вас здесь? Вы серьезно думаете, что я могу так поступить? — возмущение вскипело, готовясь вырваться настоящим фонтаном негодования.

— Зачем молодой девушке проблемы незнакомца? Если с вами что-то случится, я не смогу простить себе этого.