Призрачный престол (СИ) - Бочаров Анатолий Юрьевич - Страница 27

Гарет сел напротив, осторожно опустился на заскрипевший табурет, покуда молодая женщина расставляла по белой скатерти тарелки. Ужин получился вкусным, разговор неплохим. Сам Гарет, правда, почти все время молчал, а вот Анвин говорила практически без перерыва. Вспоминала детство, проведенное с отцом, двадцать лет служившим в солдатах у Крейтонов, друзей и подруг, походы с ними по окрестным лесам, предпринятые в майские ночи, пикники и забавы, игры в прятки в лесу и гадания в ночь Бельтайна. Только лишь недавнего замужества и внезапной смерти супруга она совсем не касалась.

«Вы придете еще, лорд Крейтон?» – спросила Анвин, когда он собирался откланяться. – «Подруг у меня осталось немного – кто уехал, кто в сырой земле упокоился. Вечерами здесь бывает совсем одиноко. Вы же не оставите меня одну?». Гарет замялся, будучи не уверен, как лучше ответить. Видя его колебания, Анвин поспешно добавила: «А давайте мы в следующий раз сходим на реку. Звезды сейчас яркие и крупные, глупо их упускать».

Прошло всего четыре месяца – и ее не стало.

А теперь Анвин сидит тут, как ни в чем не бывало, и просить ее послушать.

Кто она? Настоящая и почти живая, вернулась из страны, откуда выхода нет? Или все же чудовище, демон в обличье знакомой женщины, собравшийся его одурачить? Возражения сами просились на язык, хотелось в очередной раз выдать нечто злое и резкое, но потом вдруг вспомнились звезды над головой, в самом деле большие и ясные, душистый запах сена, тихий плеск реки и свежий поцелуй на губах. «Обнимите меня пожалуйста, лорд Крейтон. Я рехнусь без крепких объятий, вы верите мне? Пожалуйста, не уходите, пока не станет светло».

Гарет остался. Он и сам сходил с ума в окружении постоянных смертей и потерь. Отец отдалился и стал совсем недоступным, мать покинула их давно, весь замок затопил, разливаясь черной волной, мутный страх. Близость Анвин позволяла не сойти с ума, и он позволил ей крепко прижиматься к себе, сам растворяясь в ее тепле.

Память об ушедшем лете, замороженном стужей. Как некстати и как вместе с тем вовремя она пробудилась. Больше не хочется хвататься за клинок, возникло желание слушать. Он понимал, это слабость, и ничем не мог с собой поделать.

– Говори, – выдавил Гарет. – Говори все, что собралась.

– Постараюсь. – Анвин вздохнула, обхватила руками колени, поежилась, вперившись взглядом в угол. Медленно заговорила, осторожно подбирая слова. – Своей смерти я не помню. Совершенно, можешь не спрашивать. Был обычный день, вторник, кажется. С утра я заходила на мельницу, посмотрела, справляются ли Бедан и Томбо. Прикрикнула, чтоб не бездельничали. Без Орда все стало разваливаться, жернова и те поворачивались будто нехотя, а эти лоботрясы сидели и пили эль, и резались в карты. Бестолочь, зачем он их только нанял. Я разобралась с этими дурнями, как следует на них наорала и пригрозила уволить, а затем вернулась и поработала в огороде. Хотела идти на рынок, выменять картошки для супа, а дальше провал. – Она поджала губы. – Ничего не помню. Мне показалось, я просто уснула. Брела куда-то в тумане и очень долго видела сны.

– Сны? Это как?

– Очень просто. Ложишься в кровать и спишь, здесь тоже самое. Все постоянно менялось. Мне чудилось, я играю с Катлин и Бертой, посредине поля за Быстрым ручьем. Потом появился папа, живой, моложе, чем я его помнила, лет тридцати и совсем не хромал. Он показывал, как сражаться мечом. Я еще раньше вечно у него выпрашивала, просила выучить меня в рыцари. И теперь попросила снова, как только его увидала и вволю наобнималась. Он не выдержал, сдался и начал учить. Удары, увертки, подскоки, выпады и как правильно парировать. У него нашлись двуручник и шпага, я выбрала шпагу, меч оказался тяжелым.

– Ты поэтому теперь так шустро фехтуешь?

– Да. Папа мне показал. Я старалась ничегошеньки не упустить.

– Подожди… Ты имеешь в виду, научил тебя там, в твоих снах?

– В стране смерти. Да, правильно, в снах. День и ночь сменялись так резко, знаешь, будто глазом моргнула. Там я не никогда не спала – а может, наоборот, ни разу не просыпалась. Я жила в папином доме, но он оказался совсем не как в жизни. Раза в три больше настоящего, двухэтажный, роскошный и стоял на уступе над самой рекой, с конюшней и с флигелем, и у нас были слуги. Они появлялись, когда требовалось накрыть на стол, сама я совсем не готовила. Молчаливые, хорошо вышколенные лакеи, с военной выправкой. Папа смеялся, это ему за верную службу награда – заработал на собственное поместье на старости лет. Я спрашивала, где мы, он говорил, что мы дома и навсегда теперь тут останемся. Я и не возражала, если разобраться. Только по маме скучала, а он говорил, она живет в другом месте, очень от нас далеко. Я сначала скучала, но быстро привыкла. Я ведь всегда мечтала так жить, как дворянка наподобие вас, Крейтонов. Там было очень красиво, всюду зеркала, и нарядные платья, и резная мебель, и множество кукол в кукольном домике. Я играла с ними часами, а потом листала книги, – по лицу Анвин скользнула тень счастливой улыбки. – Я прочитала Овидия и Старшую Эдду. Ты еще раньше про них рассказывал, помнишь? Обещал принести из домашней библиотеки, да не успел.

– Ты была в королевстве Аннун? Ты видела владыку Арауна? Говорила с ним?

– Не видела я никакого Арауна, – сказала Анвин резко. – Я вообще теперь не уверена, что он существует. Может, это просто сказки жрецов. Я не переходила белую реку, не видела трехголового пса, не стояла перед черным троном. Вернее, перед троном стояла, но совсем перед другим.

– Можешь, заодно объяснишь про этот другой трон? Пока все немного запутано.

– Я как раз собиралась. И ты несносен, Гарет Крейтон, ты знаешь это? Ты самый худший слушатель на свете, с тобой нормально разговаривать невозможно! Ты только кажешься тихим, но ты ехидный, противный и вставляешь глупости совсем не к месту. Я тебя ненавижу.

– Прости пожалуйста, – он изобразил раскаяние. – Я немного на нервах.

– Ладно, фоморы с тобой, – Анвин перестала сердиться также быстро, как начала. Она и при жизни быстро обижалась и столь же быстро забывала обиду. По-своему Гарету даже нравилось это. – Значит, вот как оно случилось. Однажды я оглянулась и поняла, дома никого нет. Ни папы, ни слуг, вся усадьба вмиг опустела. Я и не заметила, куда они подевались. За окном собирались тучи, будто готовился пойти дождь, и темнело. Я походила по комнатам, села листать книгу, кажется, что-то про историю римлян. Про то, как Цезарь любил Клеопатру, – ее лицо приобрело романтическое выражение. – Потом мне захотелось есть, но слуг по-прежнему не было, и я решила приготовить сама. Спустилась на кухню, потом в погреб… а там пустота, во всех ящиках и мешках шаром покати, даже овощей не нарезать. И с ледника мясо пропало. Мне стало не по себе, я решила выйти во двор. Захожу в холл, а дверей наружу нету, вместо них глухая стена. Возвращаюсь в гостиную и хожу кругами без толку. Хотела выбраться через окно, да ставни закрылись сами собой, стоило мне к ним подойти. Я долго пыталась их распахнуть, а когда получилось – там только кирпичная стена за ними была. Я в нее так и била кулаками, без всякого толку. Лишь костяшки содрала. Болели жутко, и кровь выступила.

– Мне порой тоже снятся такие кошмары, – признался Гарет.

– Значит, ты меня понимаешь. Только это не был кошмар. Я села прямо на пол и принялась плакать возле этого закрытого окна, спиной прислонившись к стене. Я, наверно, только тогда наконец поняла, что я мертвая и все вокруг ненастоящее, и сама я неведомо где, и в настоящий свой дом больше никогда не вернусь. Потерялась и всеми покинута. Даже не знаю, был со мной папа или я сама его себе выдумала, а теперь наваждение закончилось. Не помню, сколько я так слезы по лицу размазывала, но долго, наверно. Ревела, как в три года, когда любимого мишку потеряла и найти не могла, только тогда мама пришла и утешила, а на этот раз никто не пришел. Когда я устала плакать, увидела дверь – точно тебе говорю, не было ее в той стене раньше, а теперь стоит, распахнутая, и к себе манит. С порога слегка сквозняком тянуло и петли скрипели. Я взяла и пошла, а что оставалось?