Шушпанчик. Акции! Бонусы! Скидки! (СИ) - Ермакова Светлана Геннадьевна - Страница 28

С утра выпили с Маринкой кофе и побежали в разные стороны. Я попросила её раздобыть с десяток каких-нибудь старинных фотографий, от начала века и вплоть до Великой Отечественной войны — о своём долге перед Тауинским фотографом я помнила.

В магазин "Военмаг", бывший "Военторг", я зашла сразу после его открытия и была в тот момент единственной покупательницей. По этой, очевидно, причине ко мне подскочил парень с бейджиком, который гласил, что передо мной — продавец-консультант Егор Дымов.

— Могу я вам чем-то помочь?

— О, да, Егор, вы очень кстати. Я намерена сегодня оставить у вас в магазине крупную сумму денег, но предупреждаю сразу — мне нужны будут скидки, иначе я ничего не куплю. Поэтому, звоните сразу начальству и предупредите о том, что этот вопрос придётся решать. И ещё — по времени я ограничена, поэтому прошу делать всё чётко и быстро. По-военному.

— Приятно слышать и видеть перед собой такого красивого военнослужащего, — попытался он полюбезничать со мной.

— Я что-то непонятно сказала, Дымов? — не приняла я его тон, и, в качестве оттачивания командирских манер, добавила, — Выполнять.

— Есть, — ответил он, и отошёл куда-то.

Хм… а что-то в нём есть, в командирстве в этом, несомненно. Правда, надо помнить, что и повыше твоего звания существуют.

Пошла к первому прилавку. Фонарики. Я перебрала несколько моделей, искала, чтобы был лёгким и хорошо держался в моей небольшой руке. Взяла один, и запасной аккумулятор к нему. Наборы походной посуды. Взяла "солдатский", с фляжкой.

Подсумок. Жилет разгрузочный. Может пригодиться, померить. Попросить самый маленький. Пришёл Егор и обрадовал сообщением "сверху", что если я куплю товар на сумму пятнадцать тысяч рублей и более, мне будет скидка в пять процентов.

— И фонарик бонусом — сурово и бескомпромиссно потребовала я, показав ему тот, что выбрала.

Дымов опять убежал, согласовывать бонус.

Налокотники. Сумка на грудь "банан". Поясная система с подвесами. Попытка примерить. Придётся носить на бёдрах. Тактические перчатки. Зараза, здоровые все. Взяла безпальцевые самого маленького размера. Шапка-маска вязаная. Взяла с прорезью для глаз. Складной нож. Особо убойные брать не стала — не могла представить себе, как я им убиваю кого-то — выбрала поменьше и попроще, с надписью "Росгвардия". Рюкзак. Выбрала небольшой. Рубашки женские. Три — зелёная, бурая и белая, на всякий торжественный случай. Майки. Тоже три. Фуфайки. Взяла летнюю. Брюки. Не надо, свои есть. Толстовки. Все с дурацкими яркими рисунками или надписями — воевать в таких никто не будет, разве что самоубийца. Деваться некуда, взяла, с надписью "Ты заходи, если чё". Костюмы. Летний полевой. Термобельё. Взяла. Носки. Четыре пары. Подтяжки женские. Нужная вещь. Ботинки летние с высокими берцами. Полуботинки лёгкие. Надела, попрыгала.

Дымов ходил за мной хвостиком и смотрел на меня всё более уважительно — я выбирала серьёзную экипировку и именно на свой размер. А потом, когда его уважительность достигла потолка, я вызвала у него когниктивный диссонанс, спросив:

— А на что вообще крепятся к рубашке офицерские погоны? Их обязательно нитками пришивать?

После того, как Егор предложил мне металлические колечки для крепления погонов, он решился напомнить:

— Вы забыли очень важные вещи.

— Какие? — удивилась я.

— Вон в той секции. Шевроны, наклейки, ленты, пуговицы, и прочая символика для всех родов войск.

— А, нет, не надо, мне это не пригодится.

Не знаю, какие выводы он сделал, но почему-то заговорщицки продолжил:

— Для десантуры и спецназа там тоже есть кое-какая символика.

Вот скажите, люди добрые, где я — и где спецназ? Я похлопала на Дымова глазками и сказала кокетливо:

— Вау! — и продолжила, другим тоном, — Посчитайте всё набранное на кассе.

А потом, когда все товары со скидкой и бонусом были получены, я попросила Дымова помочь мне упаковать вещи в рюкзак. Ну, в армии, как я поняла, он не служил, поэтому поначалу краснел щеками. Но всё же получше меня разбирался, что за чем класть и какие отделения рюкзака подо что лучше использовать. Набор посуды хорошо зашёл в боковой карман, фонарик и нож — в другой карман сбоку, сверху положили то, что я планировала надеть сразу. Потом он на меня этот рюкзак надел. Нет. Вздел. Подтянул ремни по размеру, спросил, не давит ли на спину что-то твёрдое, заставил попрыгать, походить и отправил на волю, только что платочком белым не помахал.

На воле меня уже ждало такси, на котором мы заехали в салон к Маринке за купленными ею фотками. Да, я всё ещё помнила про них. Климова обняла меня на прощанье и захлюпала носом.

— Да что ты ревёшь, словно на войну меня провожаешь? — пыталась пошутить я, но вызвала только новый поток слёз.

Родные были обеспокоены моим спешным отъездом, ведь я обещала погостить неделю, как минимум. Но я отшутилась тем, что-де муж без меня жить никак не может, вернуться просит. А вот тут уже я поплакала немножко, обнимая их на прощанье. Увижу ли я их ещё? А главное, они — меня? Успокаивало лишь то, что они сейчас хорошо пристроены и обеспечены, если со мной что-то плохое случится, у них есть и кров, и средства на нормальную жизнь. Так что если кто-то из вас задавался вопросом по ходу моего рассказа — зачем было покупать салон и дом, если они мне не понадобились — а вот зачем! Да и мне так легче — я знаю, что если моя жизнь в иных обитаемых мирах Вселенной всё-таки совсем не задастся, мне теперь всегда есть куда, к кому и к чему вернуться.

Помахала рукой, отошла от дома и посреди пустой дороги сказала, достав заветный четвертак:

— Вася, пни там кого надо, пусть перемещают меня на Тауин.

Андроид-таможенник снова обрадовал меня сообщением, что ничего запрещённого я на Тауин не притащила. Снова на меня пялились, но по сравнению с тем, что меня ожидало впереди, переживать о том, какое впечатление я произвела на какого-нибудь досужего зеваку, было бы глупо. Я и не переживала. Каплеподобное такси привезло меня домой. Соскучиться я ещё не настолько успела, чтобы радоваться: "Дом, милый дом!" Время тут подходило к ужину, "наши", как и Дэниел с Эммой, тоже были ещё на работе. Я была только рада воспользоваться случаем, чтобы поговорить с Кеннетом и с Мирандой.

— Тебя на войну забирают? — взволнованно спросил прибежавший ко мне Кен.

— Да, буду как в нашей "Войнушке-заварушке" врагов косить, — улыбнулась я.

— Я уже не маленький, — обиделся он, — А из бластеров стрелять можно только в голографической игрушке. И монстров никаких не бывает.

Я вздохнула. Не вешать же мне на этого мальчика взрослые проблемы. А надо.

— Кеннет, может случиться и так, что меня на той войне убьют. Ты это всё понимаешь. И вот что я хочу тебе сказать — в этом доме тоже идёт война, хоть она и не такая кровавая. У твоего папы появилась ещё одна жена, и у них тоже будет ребёнок, а может, и не один, а может, и у твоей мамы — тоже. И я бы очень не хотела, чтобы однажды твой младший братишка сказал тебе, чтобы ты уходил из родного дома, потому что он хочет стать главным.

— Никто мне такого не скажет! — вскинулся Кеннет, — Я же буду старший!

— Правильно. И когда ты вырастешь и будешь старшим, я хочу, чтобы ты заботился о младших, а они тебя только уважали и поддерживали. А не так, как у нас в этом доме сейчас происходит.

И тут до него дошло. Он растерянно смотрел на меня и пытался переосмыслить ситуацию, которая раньше для него была простой и однозначной. И примерить её на себя-взрослого.

А я потрепала его по голове и пошла к Миранде. Оказалось, она с кем-то общается по голосвязи и мне пришлось подождать возле её комнат, пока она там наболтается со своими подружками вволю. Или, наоборот, совершит все свои великие дела — уж не знаю, какие.

— Вернулась? На войну пойдёшь? — удивилась мне бабка, — Я думала, ты проявишь благоразумие и останешься на Земле.