Из другого теста. Книга 2 (СИ) - Сергеева Александра - Страница 26

— Откуда знаешь?

— Его мать спокойна. Она ждёт. Значит, уверена: всё будет хорошо.

— Может, мы его покараулим, а папа с мамой пока спокойно поедят? — предложила Наруга Дубль-Гету.

Тот глубокомысленно посопел, тряхнул башкой и огляделся. До сих пор непонятно, как медведи общаются друг с другом, но супружеская пара его поняла. Гет взял Наругу за руку и аккуратно подошёл к медвежонку. Малыш тяжело дышал, закрыв глаза. Его хвостики валялись на земле мёртвыми верёвками — а ведь медведи неутомимые вертихвосты. Наруга присела на корточки и пощупала нос: холодный. Она уселась на задницу и принялась гладить бедняжку по морде, по темечку и дальше. Шатхия моментально присоединилась к релаксирующему массажу — медвежонок довольно закрякал. Его мама первой согласилась с избранными для лечения процедурами и многозначительно осмотрела поле боя, погружённое в сумрак.

Папа удовлетворённо кивнул, многообещающе хрюкнул и пошёл в разнос. Он не стал обедать, чем Бог послал. Он ринулся мутузить тварей, что осмелели и вновь принялись подбираться ближе. Нет, на медведей с их питательным жиром они больше не зарились — вокруг и без того было полно дармовой жратвы. Однако папа медведь не желал никому спускать наглых претензий на его потроха. Дубль-Гет поддержал коллегу зловещим рыком, ссадил на землю поклажу и двинул чинить мордобой на левом фланге атаки. Мама с юношей пристроились на правом. Только мандаринки спокойно кушали то, что под ногами, и ни на шаг не отходили от медвежонка с двуногими.

— Он выживет? — участливо поинтересовался Николас, рискнув присесть рядом с дамами.

— Он в порядке, — тепло отозвалась Шатхия, массируя затёкшую лапу.

— А что это были за пауки? — задал более конструктивный вопрос разведчик Ханс.

Несмотря на видимость безопасности, они со Стивом продолжали контролировать окрестности пулемётами.

— Это бубновые дамы, — ласково проворковала Наруга и подмигнула медвежонку, который таращился на неё, как на чудо.

Краткая инструкция не произвела эффекта разорвавшейся бомбы. Стив лишь удовлетворённо заметил:

— Мне так и показалось, что это очень опасные твари. Поопасней прочих.

— Они способны отравить даже мандаринов, — добавил Гет, также напряжённо ловя внутренним радаром возможную опасность. — А у них иммунитет ко многим животным ядам.

— Красивые животные, — похвалил Ханс, любуясь, как папа медведь разрывает напополам сороконожку.

— Хорошие друзья, — усмехнулся Гет. — Умные и верные.

— Большая душа, — пробормотала Шатхия, трудясь, не разгибая спины.

— Но у тебя мандарин, — заметил Николас.

Он настолько осмелел, что занялся массажем одной из лап малыша. Разминал её и неотрывно пялился на бесстрастную хутамку. Статью с него, ростом она превосходила прогпилота, но того, кажется, это не смущало.

— Она не у меня, — строго поправила его Шатхия и сдула выбившуюся из-под головного ремешка прядку: — Она со мной. Мы вместе. Заодно.

— Просто так получилось, — усмехнулась Наруга, переходя к обработке хвостиков. — Случайно. А потом…, - задумалась она.

— Друзей не меняют, — понимающе кивнул Стив. — Их находят и теряют. Ваши мандарины великолепные бойцы.

Нар повернул к нему передние глаза и горделиво квакнул. Наруга открыла рот, чтобы добавить похвалы, но хвостик в её руках ожил и щёлкнул тётю по плечу. Она так обрадовалась, будто к неуязвимости получила ещё и небесную красоту.

Когда повоевавшие и пообедавшие медведи вернулись, малыш уже стоял на собственных лапках. И хулиганил хвостиками, пытаясь стреножить как можно больше человеческих ног. Шатхия его кормила, без малейшей брезгливости роясь в растребушённом мясе. Мама осмотрела отпрыска в свете выплывающей луны и удовлетворённо хрюкнула. Её хвост благодарно обвился вокруг талии хутамки. Та отбрыкалась от несвоевременного признания и сунула в распахнутую пасть подопечного очередной кусок.

Наконец, пришло время прощаться. Дубль-Гет повёл свой маленький отряд к намеченной цели. Медвежье семейство проводило их глазами, немного потопталось, словно совещаясь, а потом решительно пошлёпало следом. Так и дошлёпало до их покинутой стоянки, где с удовольствием облепило разложенные костры.

— Значит, они совсем не дикие? — удивлённо поинтересовался Стив.

— Ведут себя так, будто своих встретили, — предположил Ханс, продолжая любоваться мирными гигантами.

— Своих и встретили, — пояснил Гет, отгребая первые нагоревшие угли для жаркого. — Не будь с нами Дубль-Гета, неизвестно, как бы оно всё получилось. Дублей не приручают. Их встречают. Они действуют только по собственной воле. И живут только своим умом. Это не они при нас, — усмехнулся он, даже не поморщившись от бросившегося в лицо дыма. — Это мы при них.

— Ты хочешь сказать, что эта семейка оценила ваши возможности и сделала выводы? — недоверчиво переспросил Стив.

— Оценила и сделала.

— Назначила вас в охрану? — хмыкнул Николас.

— Навязалась на нашу шею, — проворчала Наруга, следя голодными глазами за манипуляциями мужа. — Или на вашу, если всё пройдёт, как надо.

Диверсанты задумались, то и дело, косясь на медведей. Выбирают, что ли — насмешливо предположила она. Не рано ли? Нет, надеяться на хорошее не запретишь, но всё-таки.

Поужинали спокойно. Да и ночь прошла благополучно. А поутру реальность ехидно подтвердила: навязались на шею и не отцепятся, хоть режь их. Нахальное семейство топало за новыми товарищами в полной уверенности, что оказало им милость. Скорость продвижения резко снизилась — даже Дубль-Гет с мандаринами упрямо подстраивались под малыша. Тот очень старался, но всех тормозил. Будь это просто прогулка, никто бы не возражал. Но планета уже натравила на новичков погонщиков. Папа медведь, его старший сынок и Дубль-Гет охраняли тыл с флангами, поскольку впереди по курсу было относительное затишье. А с теми непослушными детишками планеты, что выскакивали наперерез, разбирались шагающие в авангарде мандарины. Мама с малышом и диверсанты топали в середине колонны, и дама вполне благосклонно принимала попытки людей приласкать её сыночка.

Наконец, на очередном привале Гет объявил, что опасность попасть под раздачу их обгоняет. Уязвимость медвежьих семей была в том, что перетаскивать малышей на горбу совершенно невозможно. Там и человеку с его цепкими обезьяньими конечностями не просто усидеть, а детёныши подобным образом и вовсе нетранспортабельны. Гет хмурился и пытался придумать выход. Ни один берр ни за что не оставит медвежонка в опасности, сколько бы взрослых при нём не паслось. Тем более в такой ситуации: семья попала в эпицентр природной катастрофы, устроенной в честь людей. Шанс выбраться в более спокойное место есть, но его даже не рассматривали.

— Нужно его нести, — помогла Гету Шатхия.

— Что придумала? — моментально оживился он.

— Так, — пожала она плечами. — Надо попробовать. Может, получится.

— С Шах точно не выйдет, — мгновенно догадалась Наруга. — А вот с Наром можно попытаться. Мужик всё-таки. И вожак. Умеет принимать нестандартные решения, когда припечёт.

Дубль-Нар, привычно сидевший на брюхе в окружении коленок, встрепенулся. Он почуял, что пилот что-то хочет от него, но без сращения дело не выгорит. Наруга прыгнула в кабину, настроилась на лирический лад и пошла-пошла подлизываться, готовя почву для удара по башке. Терпимость вожака к медведям вовсе не гарантировала его мимикрии под них. У них образовалось нечто вроде многослойной стаи, где был общий вожак и два вожака каждого отдельного подразделения. Мандаринки охотно подчинялись общему вожаку, если собственный где-то пропадал. Но при нём все команды шли только через своего — это Наруга давно распознала. Заставить Нара переступить через свою природу могла только опасность для жизни. Вот ею-то она и принялась манипулировать, когда довела мужика своими мульками почти до экстаза.

Всё воображение пустила в дело, расписывая ту опасность, что гнала их к котловине. Живописала, раздувая её до неприличных кондиций. Давила на психику картинами гибели Шах, себя любимой, а потом и прочих по списку. Вожак начисто охренел от мрачных перспектив — благо, хоть человеческую ложь не распознавал. А то выплюнул бы сейчас пилота ко всем чертям. Ещё и наподдал бы — ему страшно понравился футбол, которому научили мандаринов в Таноле. Наруга почувствовала себя взопревшей и потратившей на упрямца весь словарный запас. Он долго упирался, сдаваясь в час по чайной ложке. Наконец, вожак смирился с участью тягловой скотины и дал добро.