Смеющаяся Тьма. Книга 3 (СИ) - Громова Полина - Страница 25

Это был небольшой зал с расписанным потолком. За его окнами виднелись лозы плюща с почти черными листьями и большими лиловыми цветами. Стены зала украшали воздушные гирлянды из цветов и шелка, зал освещали парящие в воздухе хрустальные шары, внутри которых были заключены золотистые молнии. Гостей здесь было совсем не много. Компаниями по пять-шесть человек они сидели и лежали на низких диванчиках и подушках, разбросанных по полу, пили вино и лакомились разнообразными угощениями. Раздавались голоса и негромкий смех. В углу, на сцене, оформленной в виде садовой беседки, негромко играл скрипичный дуэт.

— Рик! — окликнула меня Хельга с другого конца зала и помахала рукой, чтобы мне проще было отыскать ее.

Она собрала вокруг себя довольно многочисленную компанию. Здесь были Колен и Лай, Изабелла, Коэн и Кальт, а также и другие гости Профессора — меня представили им, но я не запомнил почти никого. Кстати, сам Профессор Вул тоже был здесь, я заметил его в самую последнюю очередь. Милый старичок по-турецки сидел на большой синей подушке, шитой золотом, и, прихлебывая чай, с явным удовольствием следил за всеми нами.

Чем гости Профессора коротали вечер? Вспоминали общих знакомых, рассказывали друг другу свежие истории, баловались угощениями. Потом музыканты удалились на перерыв, и за размещавшийся в глубине сцены инструмент, чем-то похожий на рояль, сел Кальт. Пока Хельга рассказывала очередную веселую историю из жизни нашего рубежа, он наигрывал легкую мелодию. Звуки были похожи на те, что можно было ожидать от рояля, но каждый из них был как будто бы помещен в хрустальный футляр, который начинал звенеть мгновение спустя после самой струны, отвечая ей трепещущим эхом. Когда Хельга закончила и по кругу зашелестел приятный, дружеский смех, Профессор картинно откашлялся и, как только все почтительно притихли, сказал:

— Пора! Они уже здесь.

Кальт, взглянув на Профессора через плечо, кивнул, сделал небольшой пасс, и скрипки, оставленные музыкантами, взмыли в воздух, замерли с готовыми смычками. В тот же момент свет стал стремительно меркнуть, в конце концов в зале осталось всего две или три лампы, да и в тех молнии померкли, побронзовели. Кальт снова начал играть — но на этот раз мелодия была другая. Дождавшись такта, вступили скрипки, и даже не музыка — а что-то странное, тревожащее стало заполнять зал. Я старался слышать музыку, и я ее слышал — но под ее пеленой плыло, колебалось, трепетало что-то еще…

Я не заметил, когда и как они появились. Просто в какой-то момент среди притихших, завороженных гостей мелькнули два призрака — пронеслись серыми бесплотными тенями, обгоняя и обвивая друг друга, как струйки дыма. Закружившись в центре зала, они вдруг подались навстречу друг друга, прошли сквозь друг друга — и тут же, обретя плоть и облик, ступили на паркет зала и понеслись дальше, не прекращая своего танца. Хотя…

Это трудно было назвать танцем. Само слово «танец» оскорбляло то, что происходило. Эти двое, то сближаясь, то отдаляясь друг от друга, своими точными, выразительными и необыкновенно красивыми движениями творили мир вокруг себя — мир для двоих и для всех, кто полюбит его. Они рассказывали его историю. Молодая женщина — статная темноволосая южанка с огромными синими глазами и прекрасными пропорциями — была облачена в длинное темно-сиреневое платье, струящееся и сверкающее. Мужчина был высоким и широким в плечах. Его длинные, совершенно белые волосы были заплетены в две косы, начинавшиеся от самого лба, а на смуглой шее виднелись страшные шрамы от резаных и рваных ран. Одет он был в черное. Когда он точным движением перехватывал руку своей партнерши и привлекал ее к себе, она казалось послушной куклой в его руках, и в этом было странное очарование. Когда же он, словно забавлялась, отпускал ее, позволяя отдалиться от себя, в этом было столько печали, что душа рвалась из груди и на глаза наворачивались слезы. Где-то в глубине души я понимал, что это лишь игра, столь любимая демонами — игра с чувствами других людей и со своими собственными чувствами. Но эта игра захватила меня — мне хотелось верить ей, мне хотелось ей жить. Она была совершенной… Такой же совершенной, как поединок Лая и Хельги, который мне довелось видеть.

Краем глаза я заметил, что Хельга, сложив ладони лодочкой, что-то шепчет в них. Демоны — а я уже не сомневался в том, что это демоны, — танцевали, а между тем черный плющ стремительно пополз в окна, стал подниматься по стенам и, свиваясь, подобно змеям, под куполом потолка, зацветал. Считанные мгновения — и на гостей посыпались лиловые лепестки его крупных пахучих цветов. Демоны кружилась под этим ласковым дождем… И вдруг я почувствовал, что их движения становятся все резче, все пронзительнее. Страшная мука и наивысшее наслаждение уже не боролись в их танце, а сливались, перерождаясь во что-то третье, неосуществимое, непознаваемое, немыслимое… невозможное. И когда он в последний раз в вихре безумствующей мелодии привлек ее к себе и, обняв, поцеловал ее пальцы, мое сердце на секунду остановилось. Мелодия, оборвавшись, оставила в воздухе длинный след из радужных звуков. Цветы и листья, разом хлынув с потолка, скрыли обе фигуры — и стерли, смыли их обоих, так же превратившихся в лиловые лепестки.

В следующий миг свет померк совершенно, а когда, под аплодисменты гостей, молнии засияли опять, не было ни лепестков, ни прорвавшегося сквозь окна плюща. Только эти двое новых гостей в глубоком поклоне приветствовали Профессора.

— Полагаю, бал можно считать открытым, — улыбнулся Профессор, и по щелчку его пальцев на сцене, неожиданно разросшейся, появился настоящий оркестр. Музыканты совсем не выглядели удивленными и сразу же по команде дирижера принялись за инструменты. Кальт, довольный и, кажется, немного утомившийся, спустился со сцены. Ему навстречу шагнула новая гостья.

— Спасибо, — она протянула ему руку для поцелуя. — Как хорошо, что на тебя всегда можно рассчитывать.

Кальт изысканно поклонился.

— Приятно хоть на что-то сгодиться тебе, Незис. Здравствуй, Немезис.

Демон кивнул и пожал протянутую ему руку. Затем все трое направились к нам.

— Хельга, Лай…

— О, как же я рада вас видеть!

— Мы тоже скучали по тебе, Хельга. Колен, а ты, кажется, подрос! Школу уже закончил?

— Незис, опять ты за свое!

— Ну-ну, не сердись на меня! Мне же нравятся парни постарше…

— Рик, познакомься, это Незис и Немезис, — повернувшись ко мне, сказала Хельга. — Ты слышал о них… — она повернулась к ним. — Это Рик, он теперь один из нас.

— Приятно познакомиться, — протянув мне руку, сказал Немезис… Нет, не сказал. Он улыбался, но не размыкал губ и даже не двигая челюстями — при этом я отчетливо услышал его голос в своей голове. Голос у него был приятный, с хрипотцой, и это совсем не было похоже на зов. Я понял: демон общался при помощи телепатии, его слышал не только я, но и окружающие.

— Мне тоже, — сказал я, ответив на рукопожатие. А потом мне для поцелуя протянула руку Незис. Я постарался сделать это как можно галантнее.

— А ты хорошенький! — хохотнув, заявила Незис. Но не успел я покраснеть, как Хельга заявила:

— Пойдемте танцевать!

Возражений не было. Пока мы переговаривались, зал, под стать сцене, тоже разросся, мебель разбежалась поближе к стенам, двери распахнулись, и, выпущенный из них, бал стал растекаться по замку. Появились другие гости. Начались песни и танцы. Веселая толпа запестрела: каждый считал своим долгом сменить скучный дневной костюм на нечто особенное. Профессор наблюдал за всеми с улыбкой старика, в саду которого резвятся любимые внуки.

Лай сделал неуловимый пасс, сменив дневной костюм на вечерний, шелковый, черного цвета с серебряной отделкой. Свежевыпавшим снегом полыхнул кружевной ворот сорочки. Поклонившись, Лай протянул Хельге руку. Та щелкнула пальцами, и ее одежда сменилась удивительно изящным серым платьем с алыми, казавшимися влажными вставками. На плече распустилась белая хризантема. Сделав книксен, Хельга торжественно вручила Лаю свою руку и тут же, перехватив инициативу, потащила его за собой в самую гущу танцующих.