Испытательный срок. (СИ) - Гусина Дарья - Страница 7

Молодой маг проверял узлы на веревке, а за его манипуляциями пристально наблюдали Альд, Эгенд, Огунд и Узикэль. Последний, к слову, действительно ночевал в гостинице и каким-то образом даже уговорил меня довезти его до труднопроизносимого поселка на нашем пути, где жили его дальние родичи: он собирался занять у них денег и продолжить путь к невесте. Вот же… гусь обтекаемый. Огунд дожевывал лепешку. К нам присоединились Лим и Михо. Лим выглядела недовольной и косилась на парня. Михо был весь красный. Неужели наш толстячок решился признаться в любви?

Близнецы и Михо помогли Ирэму сдвинуть плетеный короб, чтобы освободить место для мага. Наша телега не была приспособлена для самостоятельного движения, на ней не было специального сидения с навесом от дождя и снега. Сонтэн влез в телегу, сел прямо на борт, взял концы веревки, сосредоточился, и повозка дернулась. Вместе с ней дернулся и маг, вскрикнув, бросив веревку и схватившись за раненую руку. Сквозь рукав проступила кровь. Близнецы помогли пожилому магу спуститься. Сонтэн чуть не плакал, но не от боли, а от досады, повторяя, что с ним все в порядке и он попытается еще.

— Дайте, я посмотрю, — с прохладцей в голосе предложил Ирэм.

— Не надо, — мягко ответил Сонтэн. — Не хочу тебя затруднять, друг мой. Моя милая Лим лечит меня очень хорошо. Уверен, скоро все пройдет.

— Учитель, — с упреком произнесла Лим. — Будьте благоразумны. Укус нечисти заживает очень медленно. Мои лекарства помогают плохо. Вы же знаете.

— Да, да, — признался Сонтэн. — Наверное, ты права. Ну, что ж…

Он снял жилет и закатил рукав, прислонившись к борту телеги. Ирэм внимательно осмотрел и ощупал рану, не брезгуя прикасаться к гною и сукровице. Сонтэн болезненно морщился.

— Это не просто рана, — негромко сказал молодой маг, чистой рукой достав из кожаной сумочки на поясе небольшую бутылку, засветившуюся в моем странном зрении ярким зеленым светом, и кивком показав Огунду, чтобы тот полил ему на ладони. — Это метка.

— Как это? — спросил Эгенд.

— Напоминание, — коротко бросил Ирэм. — Лесные твари передали сообщение.

— Темная магия? — с ужасом спросила я, старательно отводя от пространства над раной взгляд – мне показалось, что черноволосый маг перехватил его и слишком пристально на меня смотрит.

— Да.

— Но нечисть же не пользуются черным волшебством, — озадаченно вымолвил Огунд.

— Верно. Она пользуется серым. Но когда в эфире много черного колдовства, может перехватывать и его. Гоз, который прикусил руку Сонтэна, запечатал в ней толику черных искр, — объяснил Ирэм.

Мы в ужасе уставились на старого мага. Тот побледнел и не отводил взгляда от лица невозмутимого молодого коллеги.

— А вы можете что-нибудь с этим сделать? — со слезами в голосе спросила Лим.

— Да, детка, — после почти незаметной паузы произнес Ирэм, внимательно глядя на девушку. — Я постараюсь.

— Зачем гозу это понадобилось? — спросил Альд, недоверчиво нахмурившись. — Что за послание такое?

Ирэм пожал плечами:

— Откуда мне знать? Может, хотели дать понять, что недовольны, и выбрали для этих целей мага. Сонтэн? Вы что думаете, коллега?

Маг медленно покачал головой:

— Не имею представления. Склоняюсь к мысли, что просто попался им под руку.

Я с тоской посмотрела на телегу. Нужно срочно поговорить с Баольбином. Но как пообщаться с букканом на глазах у всех? Ирэм и так смотрит на меня как кролик на удава.

— Как же мы теперь поедем? — глубокомысленно изрек Огунд.

— Будем ждать обоз, — Лим закусила губу, — учитель не может в таком состоянии вести телегу.

— Я помогу, — сказал Ирэм. — Но даже в случае удачи с врачеванием вашей раны, коллега, вам потребуется не одна неделя на выздоровление.

— Я понимаю, — сказал Сонтэн, — и я благодарен.

— Будем ждать попутный обоз, — упрямо повторила Лим.

Я вздохнула и поймала взгляд Ирэма. Маг многозначительно посмотрел на телегу и подмигнул мне. Потом повернулся спиной и пошел вокруг повозки, поправляя Плетение. С чего вдруг он решил нам помогать? По лицу же видно и по манере двигаться, что он лентяй и не большой любитель дарить халяву. Как же спокойно было, пока он не появился!

… Михо мыл посуду. Я помогала, досадуя и злясь. Не на Михо – на ситуацию в целом. Возле телеги все время кто-то был. Узикэль так вообще заявил, что не уйдет из повозки, пока на обозный двор не придет попутный караван. Мол, раз нечисть Сонтэна пометила, нас всех скоро отыщут и сожрут, а он, почтенный файнодэр, в этом деле компанию нам поддерживать не желает. Так и сидел на приступке, с узлом на коленях.

— Идем с нами в город, — предложила я Михо. — Ты же знаешь, где в Туннице лавки специй? Сонтэн обещал показать, но …

Старый маг отдыхал в постели. Ирэм уже начал лечение, но Сонтэну после него стало только хуже.

— Так и должно быть, — объяснял нам Сонтэн, — не волнуйтесь, друзья мои. Отдыхайте.

А мне казалось, что если бы тележный мастер поменьше валялся бы в своей телеге, лечение было бы более эффективным. Однако выполнив несколько процедур, Ирэм возвращался на задний двор и там ложился в старую колымагу, отрываясь лишь когда его звал кто-нибудь из новоприбывших обозных, нуждающихся в его услугах. Я видела из окна своей комнаты, что Ирэм не спал – лежал сдвинув брови, и напряженно смотрел в небо.

Михо сказал:

— С вами… с тобой? И с Лим?

— Да.

Парень покачал головой:

— Не пойду. Попроси Альда.

— Может, я хочу, чтобы с нами пошел именно ты?

— Я знаю, к чему вы… ты клонишь. Вы все уже, наверное, догадались. Лим…

— Вы поссорились, что ли?

— Нет… да, немного… не в этом дело… Поймите… пойми, Даша, я среди вас чужой. У вас… цель, путь, опасность, романтика, а я… неуклюжий простак, только и умею, что кашеварить.

— Ох, Михо, — пробормотала я. — Если для тебя все происходящее с нами – романтика, то я тебе очень завидую.

— Все равно, — упрямо повторил парень. — Альд надо мной смеется, Сонтэн всегда говорит так… покровительственно, Эгенд просто не замечает, а Лим… она в сторону такого, как я, никогда не посмотрит.

— Она тебе сама это сказала?

— Зачем говорить? — Михо схватился за тряпку и принялся усиленно тереть противень, взбивая в чане облачка пены. — Есть же взгляды… выражение лица…

Я только вздохнула.

— Знаешь, — сказала я, подбирая слова, — я ведь тоже учительница, там, в моем мире. Ученики у меня бывают разные. Всегда есть серая масса, и есть те, кто вне массы. Так вот, из первых часто вырастают заурядные люди, а самое интересное получается из последних. Я, конечно, еще никого не выпускала, но учителя постарше именно так и говорят. А я им верю. И вижу, что ты не заурядность.

— Даша, ты просто пытаешься меня приободрить, — с упреком произнес Михо.

— Вовсе нет.

— Я уже давно вырос. Впереди только… серость.

— Это тебе самому решать, что у тебя впереди! Захочешь – будет серость, а не захочешь – еще мечтать станешь о том, чтобы жизнь была не такой разноцветной. Наш путь… разве ты не заметил, что сам изменился?

Михо впервые за весь разговор, да что там говорить, за все наше знакомство, пристально посмотрел мне в глаза. Я стойко выдержала его взгляд. Глаза у парня были красивые, серые, чистые, а под слоем жира угадывался твердый подбородок. И вообще, мне кажется, или Михо действительно похудел и подтянулся за путешествие? Он собирался что-то сказать, но из-за его спины плавно выплыл Тбор. На этот раз прислужник ковырялся в ухе: мизинцем нашаривал его содержимое, внимательно рассматривал и вытирал палец о балахон.

— Чего тебе? — спросила я.

— Пусть этот идёть, — Тбор ткнул пальцем в Михо. — Скоро обоз будеть, до Уты. Мяста есть. Банчис сказал, его предупредить.

— А Банчис откуда знает?

Тбор задумался. Выставил вперед челюсть, поводил ею влево-вправо, потом выдал:

— Так тролль почтовай прибяжал.

Михо бросил тряпку в чан, блекло улыбнулся: