Ловец бабочек. Мотыльки (СИ) - Демина Карина - Страница 38

Она спешно домотала клубок.

Подкинула на ладони.

А потом, усмехнувшись, — пусть будет, как оно будет, но подобные шутки Гражина никому не собиралась спускать — приказала ему вернуться. Пусть найдет хозяина и… и пусть тот, кто повесил проклятие на матушку, дальше сам с ним и разбирается.

Бывают справедливые войны, например, за наследство…

…из воспоминаний некоего нотариуса.

Дорога.

Усталое молчание.

Пограничники, которые, пусть и привыкать стали к этаким визитам, а все одно глядели недобро, будто выискивая причину пальнуть. И на той стороне не лучше.

Хмурые взгляды.

Узкая полоса леса…

…конь, брошенный в Хольме. О нем позаботятся, но… запах керосину и магии.

Холод.

— Все равно не понимаю, — лицо Катарины кажется серым, как и она сама.

— Чего?

Хотелось спать.

Безбожно. Вот просто закрыть глаза на минуту… кому от этого плохо будет? Все одно едут.

— Зачем ему вот это все? Игра, да… показать, что он умнее нас?

— Возможно.

…и вечереет уже.

…пока доберутся, пока… неудобно… нумер в «Короне» заказать надобно, и пусть канцелярия тайная платит…

— Но это можно было сделать куда как проще… к чему вот это все, с границей? — она повернулась к Себастьяну. — Это как-то… неоправданно? Смотри, он буквально тычет нас носом в то, что границы этой для него не существует. Что он, при желании, и человека проведет… переведет… и мы ничего не сделаем… и если только…

— Закрыть границу? — Себастьян потер глаза.

Слезились.

Старость.

А ведь раньше он сутками мог не спать, и ничего, был бодр и весел. Теперь же веселье куда-то да ушло, даже с ностальгией вспоминались ненавистные бумаги, которых, надо полагать, скопилось вовсе преогромное количество…

…в тайную канцелярию отправить, что ли? Пусть Лев Севастьяныч сам разберется, что с ними делать, то ли в ход пускать, то ли камин топить. Причем, Себастьян крепко подозревал, что бы ни было решено, прочие этого не заметят.

— Думаете?

— Пока это самое очевидное… потепление отношений. Торговое партнерство… с вашей стороны наверняка найдется немало народу, кому эта затея не по вкусу.

— А с вашей?

— И с нашей, хотя… у нас мотивы скорее иные были бы, — он откинулся на кресле. — Товары все одно ходят через границу, но… цены.

Он щелкнул пальцами, выловив нужную мысль.

— Те же чулки, если разобраться… это ж мелочь, но у вас за эту мелочь готовы хорошо платить, поэтому и цену можно задрать не в двое, а втрое… вчетверо… спрос рождает предложение. И теперь представьте, что границу приоткроют… слегка… для избранных товаров. В Хольм поедут чулки с духами. К нам — ваши зелья… и кто тогда останется не у дел?

Очевидно.

Просто.

И пригород встречает едкими дымами. Топят щедро, и дым, вырываясь из печных труб, стелется по дворам, покрывает редкие кучки снегу черною пеленой. Здесь и без того довольно темноты.

Кривые улочки.

Куры, копошащиеся в мусорной куче… четверо девиц на перекрестке. Наряды их, слишком легкие для вечера, явно указывали на род занятий. Рядом прислонился к стене паренек невзрачного вида, курил. Палочку ножиком строгал. И по сторонам поглядывал.

Красные фонари зажигались один за другим.

И становится вдруг неловко, будто бы Себастьян сам их повесил.

— Здесь задеты интересы не только лихарей. Они ведь редко бывают сами по себе, точней, те, которые сами по себе, или находят заступника, или… перестают быть.

…девки выходили на улицы.

Позевывая.

Поправляя мятую одежду. Те, которые помоложе, летели к фонарям, пытаясь занять местечко поудобней. Другие напротив скрывались в тени. В ночи все кошки серы и, глядишь, повезет найти дружка…

…в окнах выставляли другой товар.

Подороже.

Покрасивше, для тех, в чьем кошеле звенит серебро, а то и золотишко.

…почему не они? Ведь просто же… здесь продадут любую, были бы деньги… и не спросят, зачем… да и не обязательно к сводне ходить. Всегда отыщется девка, смелая или глупая, главное, что согласная отъехать в тихое местечко…

…а они на вокзале промышляют.

Почему?

Два варианта. Первый — опасаются лезть в криминал, все ж там иные законы, мизинец покажешь и руку отхватят, причем с головою вместе. Вот и думают, что в обход надежней. Второй… второй Себастьяну не нравился категорически.

Меж тем машина свернула на Цветочный бульвар, а оттуда уже и к центру. Надо же, запомнила, куда ехать.

Город же переменился и вдруг, словно вывернувшись на изнанку, отрешаясь от тех, поганых улочек с их шлюхами и котами, ворьем, нищими и прочим сбродом, недостойным даже упоминания. Здесь все было иначе.

Широкая мостовая.

Благородная стража фонарных столбов. Редкие господа. И еще более редкие дамы в мехах и перьях, ныне, надо полагать, премодных. Собачки.

Сплетни.

Витрины и кофейни. Коляски… смех… нет, смех Себастьян выдумал.

— Остановитесь где-нибудь, — попросил он.

…а ведь мог бы вот так же прогуливаться. До клуба или от клуба. Или просто так, наслаждаясь вечерним променадом. А потом домой, к камину и рюмочке коньяку. Или не домой, но с вечерним визитом. Салоны. Музыка. Сплетни и дамы ряженые с дочками, изнемогающими от желания составить чье-нибудь семейное счастие…

…и может, нашел бы кого.

…румяненькую и в рюшечках, чтобы ротик бантиком, бровки домиком, чтобы в голове никаких иных забот, кроме как обустройства дому. Салфеточки, гардиночки, обивочка для креслиц… и жил бы в этаком доме-шкатулке, заполненном доверху всякими нужностями. Ходил бы в присутствие, дабы подпись поставить и людей принять, жаждущих уважение выразить.

Носил бы жене омулей и вина.

Отрезы ткани.

Когда и золотишко. Обеды бы посещал званые. И сам бы устраивал, после помогая супружнице пересчитывать серебряные ложечки. А что, гость ныне не тот пошел, так и норовит то ли в супницу плюнуть, то ли рулет из почек заячьих обхаять, то ли серебра семейного спереть. А заскучавши, завел бы любовницу из актрисок, как сие принято в обществе… нет, актриска у него была. Тогда балерину… балерины еще выше актрисок ценятся.

Тьфу.

Себастьян, живо представив себе этакую жизнь и себя, осоловевшего, раздавшегося и с пузом, коие есть явственное свидетельство воистину праведной жизни чиновника обыкновенного, вздрогнул.

Нет уж.

Лучше трупы.

— Скажите, — мысли вернулись на дело. — А это… не может быть обряд?

— Что? — Катарина, собиравшаяся было выйти, замерла.

— Обряд… во имя Хельма там или… погодите. Не спешите обижаться, я в этих вопросах разбираюсь слабо. Да и среди наших вряд ли кто сейчас найдется, кто разбирается. Слишком долго здесь и имя Хельмово поминать не стоило.

Он оправдывался?

Оправдывался. И чувствовал себя при том найпоганейше.

Катарина скрестила руки на груди. И как это мысль, в общем-то здравая, не пришла в голову раньше? Логична же… тем и пугает.

— Я знаю, что ему приносят в жертву людей. Что, чем мучительнее смерть, тем больше он получает. А девочки умирали очень тяжело… и понятно тогда, почему убивали у вас. У нас такой выброс ведьмаки почуяли бы…

— Жертва ведь должна быть чиста? Не в смысле, что девственна… но ведь подходит, верно?

— Нет, — сказала Катарина, но Себастьян ей не поверил.

…а она сразу поняла, что не верит. И это было странно, потому что прежде за собой Катарина не замечала особой проницательности. Скорее уж наоборот, она привыкла людям доверять.

— Не здесь, — попросила она. — Я расскажу вам, почему это… не то, что вы думаете, но не здесь, ладно?

…темно.

…и снега нет, а все одно темно, несмотря на фонари. Ночь, будто нарисованная. Лиловая. И синяя. И черная краски. Смешали и плеснули на небо. Потом наспех мазнули желтою и алой, навесив ожерелье фонарей.