Тогда я иду к вам (СИ) - Вознесенская Дарья - Страница 34

— Анж, нам надо поговорить, — сказал вдруг мрачнеющий с каждой секундой Камилл. Блин, вот не мог он продолжать стоять, молчать и производить хорошее впечатление?

— О чем это поговорить? — ректор нахмурился.

— Тебя это не касается, — хм, а ведь инквизитор хмурится гораздо эффектнее.

— Еще как касается — он мой помощник! — возмутился блондинчик.

— Вот именно — так что не забывай об этом!

Ути-пути, какие же они сладкие!

Я широко зевнула.

— Давайте все потом — допросы, пытки, психоанализ? — попросила жалостливо — Ужасно устал за сегодняшний день. И вообще у меня не было выходного я не помню сколько…

Я и правда на ногах не держалась; и тени под глазами залегли так глубоко, что я их на щеках чувствовала.

Оба мужчины смягчились

— Я провожу, — сказали одновременно и снова посмотрели друг на друга с ненавистью.

Я сделала вид, что ничего не заметила.

— Арман, пойдем? Надо кое-что обсудить относительно отбора.

И мы отправились по уже безлюдным коридорам.

— Знаешь, сначала я подумал, что твоя затея не осуществима… — задумчиво протянул соотечественник. — Но теперь вижу — тебе похоже даже в девушку не надо будет назад превращаться.

Мы зашли в мои покои, где уже собрались все звери — кроме Грифа, конечно, но ему обещали все рассказать. Я и правда едва шевелилась и рухнула в кресло, но планов было громаздье, потому потребовала у Еди:

— Давай сначала «бодрейку».

— Ты уверена? — вздохнул розовый. — Откат будет сама понимаешь — вырубит в любом месте.

— Засеку время, чтобы вырубиться в нужном, — я отмахнулась. И залпом выпила пузырчатую жидкость.

— Ого, — вскочила, чувствуя необыкновенный прилив сил. — Окрыляет!

— Ты что задумала? — осторожно уточнил Арман.

— Сейчас узнаешь, — потерла я рученьки. — Имена и адреса любовниц принес?

— Да, — тяжко вздохнул мужчина и протянул исписанный листок.

— Отлично. Значит, слушайте — план примерно такой…

— Поясни-ка, почему я на это согласился? — пробормотал Еди, осторожно заглядывая вместе со мной в окно небольшого особняка.

— Тебе меня жаль. И вообще — ты меня обожаешь и готов рисковать своей роскошной розовой шкуркой ради меня, — ответила я уверенно.

— Да?

— Да.

— Хорошо, что сказала. Вот только я до сих пор считаю, что работать надо было с ректором, а не… со всеми этими.

— По мнению специалистов, — пояснила я ученым голосом, — дело не в мужчине. Они же такие слабые — помани их двумя сладкими пряниками… — я подтянула декольте, демонстрируя свои, — они и ведуться. Так что работать надо вот с этими, с коварными бабами.

— Проще найти нового, — только пожал рогом звереныш.

— Это мой крест! — возразила я мужественно.

— Проще убить, чем убедить, — пробормотал прячущийся рядом тигр. Остальные пока контролировали совершенно иные места.

— Ректора или меня? — уточнила непонятливая я.

В глазах Тигры и единорога так и читалось «обоих».

Но я, может, читать не умею?

В наступившей ночи богатые столичные кварталы выглядели очень уютно и празднично. Да и особнячок мне понравился — эдакий пряничный домик, в котором, по рассказам Армана, проживала далеко не ведьма. И даже не возрастная дама. А вполне себе нежная и мягкая красотка, она же интеллигентная женщина, способная принять разумные аргументы.

Во всяком случае, я на это надеялась.

Изначально моя идея была в том, чтобы соблазнить её — в роли Анжа, конечно, — а ректор бы все это увидел и, оскорбленный, удалился прочь. Но, во-первых, я понимала, что отличающийся изяществом Анж и широкоплечий Альдорелло слишком уж разные — а дамочка могла предпочитать особый типаж. Во-вторых, на соблазнение могло уйти время, которого у меня не было. В-третьих, ректор мог не оскорбиться. А в — четвертых…

Может это и глупо, но хотелось хоть что-то поделать девочкой.

Наконец, в гостиной, в которую мы и заглядывали, мелькнула тень.

Кажется, вполне подходящая.

— Начали, — шепнула я Еди и отошла прочь.

— Тигр пусть первый…

— Тигр будто из контактного зоопарка сбежал — любовница может испугаться. А единорогу она обрадуется и будет уже не настолько предвзято настроена, — настояла я.

— Что такое зоопарк? — угрюмо уточнил полосатик.

— Бедный мой рожик… — вздохнул розовый. Но тратить время на споры не стал — разбежался аж от ограды, высоко подпрыгнул и проломил рогом окно.

Раздался звон, визг, снова звон, а потом восхищенный шепот.

Отлично.

Я махнула головой Тигру.

Тот не менее эффектно взлетел и прошел уже проторенной дорожкой.

Снова визг, паника, легкая истерика, мурчание единорога — строго настрого запретила им показывать, насколько они разумны, неразумные мои, — и, наконец, легкие причитания из разряда «куда бежать и что делать».

Я осмотрела себя еще раз — в меру разорванное платье и легкая блондинистая встрепанность мне вполне шла, как и синяк на скуле, — откашлялась и приготовилась выйти выйти на сцену:

— Зверята-а! Хорошие мои! Где-е вы-ы? — проорала будто из леса и полезла в многострадальное окно.

Картина внутри комнаты отражала мои пожелания.

Чуть испуганная пухлая девица в розовом и рюшах в самом углу. Рядом с ней — грустный единорог, лежащий на спинке и подставивший пузико. Ну и поодаль — грозный тигр, остервенело махающий хвостом и отвечающий прищуром на испуганный взгляд девицы.

Кнут и пряник. Мое любимое сочетание.

— Вот вы где, — сказала с облегчением. — Натворили дел… Вы уж простите этих дичков — сладу с ними никакого, особенно после всего… — протянула многозначительно и продолжила более внятные пояснения. — Сбежали, представляете? И даже не подумали, что их наказание обрушится на меня — на простую служанку.

Я громко всхлипнула и повернулась к хозяйке дома той стороной лица, на которой багровел огромный кровоподтек.

Феникс у нас оказался с талантами к рисованию.

— Ох, милочка, вас что, избили? — дамочка всплеснула ручками и в непритворном ужасе прижала ладошки ко рту. Ну какая прелесть! Я даже немного поняла Алика — да быть с такой, что огромное пирожное есть…

Тьфу, ну что за мысли?!

Вот вредно мне брюки носить так долго.

— Я не могу об этом говорить, — насупилась и помотала головой. — А то ни мне, ни моим подопечным жизни не будет… Они, глупыши, думают, что раз вырвались из клетки, ждет их свобода — но ведь не понимают, что он найдет их по зову шерсти…

На последних словах Еди едва заметно дрогнул, но я уже вошла во вкус. Присела перед тигром на колени и принялась наглаживать густую волосню, старательно поливая слезами не накрашенную половину лица.

— Бедненькие мои…Пойдемте со мной, пока он не обнаружил пропажу…

— Да кто он-то? — чуть не расплакалась и сама красотка. — Можно ведь позвать стражу, попросить помощи…

— Да что они сделают-то племяннику короля! — сказала, будто в сердцах, и демонстративно закрыла рот ладонями, округлив от ужаса глаза.

— К-какому племяннику? — проблеяла уже почти бывшая ректорская любовница.

И тут я «не выдержала». Поведала о жутких экспериментах, что царят в подвалах Академии, о ректоре, с виду приличном, а на самом деле жестоком садисте, о том, что поговаривают, что с женщинами он еще хуже чем с животными обращается — сначала заманивает сладкими обещаниями, гладит по шерстке, дарит драгоценные ошейники. А когда те начинают безгранично доверять, отрывается на них по полной. Да так, что некоторых и не находят больше.

По мере моего рассказа я проникалась тяжелой ситуацией все больше, слезы у зверей становились все крупнее — эти твари от смеха и необходимости его скрывать чуть не подыхали — ну а лицо девицы становилось все бледнее.

Стражу она звать больше не предлагала, чаю тоже не сподобилась, зато пообещала что скажет, что не видела нас и не слышала — и с облегчением проводила.